Была суббота. Прогуливаясь по аллеям Михайловского сада, я впитывала последнее тепло осени. Река Мойка, поглаживая гранитные берега стальными волнами, нашептывала опустевшему причалу о приближающихся холодах. В кафе павильона Росси изящные стулья возле нарядных столиков обреченно скучали. Чугунный мостик с восхищением наблюдал за игривыми листьями, что ветрено кружились в осеннем вальсе, и старчески поскрипывал: «Листья, листья, наслаждайтесь моментом. Это ваша пора, но она быстротечна». Самые стойкие из них все еще держались на ветках, другие – яркой шалью укрывали зеленый газон, но большая часть уже была собрана в возвышающие повсюду горки, или пребывала в черных мешках, подготовленная к отправке в свой последний путь. Внезапный порыв ветра сорвал с деревьев красочный вихрь, и, вращаясь, листья обреченно устремились к земле. Цепляясь за кусты отцветающих роз, они словно пытались отсрочить неизбежное, не зная, что век осенних роз тоже недолог.
Вдруг контрастное пятно нелепой кляксой вклинилось в чарующую атмосферу осеннего парка. Подойдя поближе, я поняла, что это скамейка. Конечно же, это была скамейка, но какая-то необычная. Деревянная, из простых строганых досок и с предусмотрительно отмеренной социальной дистанцией, она смотрелась на фоне традиционно-интеллигентных скамеек петербургского сада также чужеродно, как и сам вирус в нашей жизни. Создана она была явно не для романтических прикосновений и поцелуев при луне. Присесть не захотелось. Что-то тревожное, я бы даже сказала, даже зловещее исходило от нее. Молчаливо демонстрируя иллюзорность человеческого бытия, она напомнила мне два табурета, застывшие в ожидании выноса гроба. От подобной ассоциации стало не по себе.
«А ведь она права, эта скамейка» - подумала я. Два табурета, как точки рождения и смерти, точки входа и выхода. Расстояние между ними, это жизненный путь каждого из нас. Мы сами его наполняем».
Эта странная скамейка, вцепившись в мой ум, завладела мыслями. Даже удалившись на другой конец парка, я продолжала думать о ней и о человеке, ее создавшем. Так точно и образно передать суть современной жизни и смысл человеческого бытия способен либо мудрец, либо гений. Эта скамейка, этот образный символ смерти, встряхнула меня и беспощадно перепахала. Неистово захотелось поставить между этими крайними табуретами много-много опорных точечек и, соединив их, превратить этот символ смерти в скамейку любви.
Увязнув в философских размышлениях, я направилась к выходу, как вдруг прямо передо мной появился дуб. Старый исполин с роскошной кроной и толстым морщинистым стволом стоял на краю поляны, всем своим видом демонстрируя стройным липам, что он здесь главный. Инстинктивно захотелось подойти и прижаться. Вовремя очнувшись, я заметила металлическую табличку, сообщающую, что дубу этому уже двести семьдесят восемь лет, что он является памятником живой природы и охраняется государством. Желание обнять этот Древень лишь усилилось, но вступать в отношения с государством в мои планы не входило. Изливая свои чувства к дубу на почтенном расстоянии, я вдруг поняла, что он и есть тот самый настоящий символ жизни, глядя на который хочется жить.
Жанна Швыдкая ©
3 ноября 2020
