«История одного немца» — это мемуары немецкого журналиста Себастьяна Хафнера, в которых он описывает события происходящие в Германии с 1914-1933 год. Первая мировая война, поражение в ней и унизительный Версальский мир, наложение репараций, свержение Вильгельма второго, приход к власти нацистов и начало ужасных репрессий.
Через призму своего детского восприятия событий начала первой мировой войны автор показывает весь соблазн поддаться коллективной одержимости военной атмосферы, которой в будущем повторно подвергнется его поколение в тридцатые годы.
«Ни разу не мелькнула у меня мысль об опасности того, что делает тебя столь безоглядно счастливым и ежедневно дарит такое праздничное, блаженное состояние.»
Также Хафнер обращает внимание на то, что первая мировая война, заставшая детей того времени, сформировала толерантность и склонность к милитаризму Здесь же затрагивается игрофикация войны в детском сознании:
«Для меня имело значение лишь завораживающая привлекательность военной игры.»
Погружая нас в мир политических событий двадцатых и тридцатых годов, Хафнер не забывает и о мелочах, ибо общее вообще сложно достоверно описать, не прибегая к анализу частного. Себастьян даёт множество характеристик и оценок различным политикам, событиям, но параллельно фокус нашего внимания то и дело смещается на простых, частных людей.
Следя за ходом мысли автора можно понять, что он был большим индивидуалистом. А Германия тем временем превращалась в страну для масс, а не для индивидуальностей. Хафнер обрушивается с критикой на массовое общество и идеологию коллективизма в целом, т.к. по его мнению она лишает человека чувства персональной ответственности за злодеяния. Красной нитью сквозь всю книгу проходит идея того что с 1914-1933 года Германия имела тенденцию к единению, которая и привела страну к катастрофическим последствиям: сначала нацию объединяла первая мировая война, затем спорт, за затем нацизм, основанный на внутреннем "товариществе".
«О немцах не нацистах: любое коллективное сопротивление сделалось невозможным, индивидуальное сопротивление стало формой самоубийства.»
Также мы можем проследить генеалогию тех репрессивных политических практик, связанных со стигматизацией, дегуманизацией и истреблением еврейского народа. Хафнер показывает, что всё начинается с малого: редакционная политика ведущих СМИ приобретает антисемитскую направленность, издается указ о бойкотировании магазинов, хозяевами которых являются евреи, осуществляются увольнения с государственных должностей. Всё это предшествовало появлению того монотонного и безжалостного конвейера смерти. Сначала евреи в нацистской Германии пережили тотальное моральное оскорбление и унижение, а уже потом подверглись ужасным пыткам и массовым убийствам.
Генеалогию нацистских зверств Хафнер усматривает также в ментальности, национальном характере немецкого человека, главная черта которого – исполнительность:
«Мы не умеем плохо работать. Мы — самые никудышные саботажники в мире. То, что мы делаем, мы вынуждены делать первоклассно, и ни голос совести, ни самоуважение не заставят нас халтурить. Хорошо делая то дело, которым мы занимаемся — вне зависимости от того, пристойная ли это, исполненная высокого смысла работа, авантюра или преступление, — мы словно пьянеем, и это глубокое, греховно-счастливое опьянение заставляет нас забывать смысл и существо того, что мы делаем.»
На протяжении второй половины книги Хафнер с ужасом наблюдает за трансформацией всех социальных институтов под руководством нацистов. Он прощается с Германией своего детства и юности, чувствует, как страна становится для него чужой, его посещают мысли об эмиграции. Хафнеру больно наблюдать за тем, как нация пришла к отрицанию самой себя, уничтожая своё прошлое и отказываясь от него. Он видит страну, где зло стало добродетелью и начало поощряться на государственном уровне. В какой-то момент он даже отказывается от собственной национальной идентичности:
«Перестаю быть немцем, чтобы не перестать быть собой.»
Хафнер сравнивает Германию с семьёй. Тут можно добавить, что в какой-то момент эта семья занялась каннибализмом, не выходя из собственного дома.
Ужас, с которым интеллигенция, которую олицетворяет Хафнер, смотрит на кровавое торжество нацистов напоминает эмоции Бунина, которые тот описывал в «Окаянных днях».
К простым гражданам своей страны у Хафнера вопросов не меньшем, чем к её националистически настроенным лидерам. Он критикует политиков-оппозиционеров за трусость, а массу за слепоту и недальновидность. Автор понимает, что людьми, которые переходили на сторону нацистов, движет страх, (избивать, чтобы не быть избитым) а также животное желание быть причастным к большинству. Люди переходили на сторону сильных, чтобы приобщиться к их силе. Переходили на сторону победителей, чтобы разделить с ними победу. Приспособленчество, конформизм и желание следовать общей конъюнктуре стали нормой в немецком обществе тридцатых, это, а также общее молчание и бездействие основной массы немцев поражает Хафнера.
«Слабая, хлипкая эмоция была ответом на объективно чудовищное – на то, что убивали.»
Хафнер отмечает эффективность нацистской пропаганды, которая играла на ностальгии немецкого народа по имперскому величию и желании реванша, постулируя идею о грядущей исторической справедливости, которая, по их мнению, обязательно восторжествует под флагами национал-социализма.
«Самообожествление – опасная духовная болезнь, способная исказить и отвратительно исковеркать черты любой нации, точно также как эгоизм и тщеславие искажают и коверкают черты любого человека.»
Книга представляет из себя довольно убедительный слепок эпохи, которая стала большим кровавым пятном на истории Германии. Она лишний раз напоминает нам об опасности и коварстве тоталитарной системы, которая погружает своих граждан в атмосферу бесправия и беспомощности.