Идея стать самому себе добрым родителем, имеющая невероятный терапевтический потенциал, может вызывать ярость. Отторжение и ярость.
- Шта? Какого лешего? Мне весь мир задолжал, и я теперь должен сам покрывать чужие долги?
Эта ярость совершенно понятна. Детство - такой удивительный период, когда нам и правда должны. Понимать, утешать, кормить с ложечки. Любить, в конце концов. Но многих не понимают, не утешают и любят так, что остаются синяки.
Помня об этом, я испытываю соблазн сделать себе ещё хуже, чтобы этот чёртов мир, наконец, выполнил по отношению ко мне родительские функции.
Но миру наплевать.Я наращиваю симптомы, глубже ухожу в отчаяние и жду.
Из последних сил я предъявляют ему ещё большую беспомощность. Я почти на дне. Неужели никто не спасёт?
Это самый тяжёлый период. В нём любое движение мне навстречу - дружеское тепло, внимание психолога - кажется возмутительно недостаточным и вызывает протест. Кому вообще пришло в голову кормить меня крошками, когда я тридцать (сорок, пятьдесят) лет не ела досыта?
Всё ж таки есть в нашей природе какое-то волшебство, которое помогает пройти этот этап. Тут только на чудо и полагаться. Не на возраст в паспорте, не на здравый смысл, а на искорку в глубине души, постепенно разгорающуюся в добрый согревающий огонь самоподдержки.
Есть и ещё один парадокс.
Этот этап легче пройти, когда кто-то рядом признаёт глубину моего отчаяния.
Не говорит "соберись, тряпка", не толкает в спину, а стоит рядом со мной в моём ощущение коллапса и подтверждает - да, всё плохо. И выдерживает моё горевание.
Мои слёзы, подтверждающие, что детство не переписать начисто.
И вот тогда-то и можно легонько оттолкнуться от дна и всплывать туда, где брезжит свет. Он далеко, этот свет, но он пробивается сквозь тёмные воды и даёт ориентир, и поддерживает в пути, на котором я вдруг осознаю, что умею плавать.