- Думаешь, он не сильно мучился?
- Надеюсь, что нет, - ответил я, склоняясь над распростертым Арчибальдом. – Слишком довольная у него физиономия.
Стоя над бездыханным телом, меня раздирали противоречия. С одной стороны погиб один из моих товарищей, а с другой – у меня появился шанс расследовать настоящее преступление, о чем я так давно мечтал. То, что это было преступление, я ни на секунду не сомневался. Ведь на то указывали все факты. Во-первых, эта страшная отметина на его лице, которая, я думаю, и стала причиной смерти. Во-вторых, кто в светлом уме и ясной памяти, а главное по собственной воле в самый разгар летнего дня развалится посреди дороги, раскинув по четырем сторонам света свои конечности? Я думаю, среди вас таких не найдется. Все потому что, не мы, а смерть выбирает, где и когда закончится наш земной путь.
Мне было жаль Арчибальда, но сколько не шмыгай носом, а его уже не вернуть. Поэтому я взял себя в руки и приступил к делу.
- Итак, тело жертвы на лицо, признаки убийства на этом, как его, на лице…
- Да чего уж там, - вставил мой напарник. - Говори прямо – на морде.
- Да, так будет вернее. Орудие преступления не обнаружено. Мотив… Как думаешь, каким мог быть мотив?
Барбос, ума не приложу, кто ему дал такую кличку - мой приятель, и он же напарник, почесал за ухом.
- Думаю, здесь не обошлось без какой-нибудь су…, извини, женщины. Слишком уж странная история. Преступник – или непроходимый тупица, или слишком много на себя берет, раз не побоялся совершить такое среди бела дня. Скорее всего, он действовал в состоянии эффекта…
- Правильно говорить «аффекта».
- Ну да, только я хотел сказать, что ума не приложу, зачем было убивать Арчи. Он никогда и никому не переходил дорогу. Сам же знаешь, его всегда держали на коротком поводке.
Это было действительно так, и поэтому уже сам тот факт, что Арчибальд оказался на дороге, которую так и не успел никому перейти, вызывал массу вопросов, и первый из них так и оставался без ответа.
- Так что будем делать с мотивом?
Напарник изобразил на лице работу мысли.
- А нельзя допустить, что его убили без мотива?
В данный момент я был склонен с ним согласиться. Поиски мотива могли затянуться до вечера, а у нас была еще куча дел.
- Хорошо, - сказал я. – Тогда перейдем к следующему шагу – личность убийцы.
- О, здесь все просто, - ответил Барбос. – Из наших никто на такое не способен. Не представляю, чтобы какая-нибудь ощипанная курица или этот обрюзгший хряк смогли провернуть такое. Но если подумать, то и чужаков сегодня не встречалось, разве что соседский кот. Они с покойным немного недолюбливали друг друга. Тот никак не мог простить Арчи свой потрепанный хвост, но вряд ли он бы пошел на такое.
- Согласен, - кивнул я. – Арчибальд был большой добряк. Окрестным кошкам грех на него жаловаться. От него им доставалось куда меньше, чем от нас с тобой. Есть еще соображения?
Вместо ответа Барбос склонился над покойным.
- Однозначно, коты тут ни при чем. Здесь орудовал кто-то покрупнее. Ты тоже видишь эту отметину? Это от подковы. Какая большая!
Я вгляделся в то, что поначалу принял за страшный рубец, который пресек жизненный путь Арчи. Действительно, это был отпечаток подковы, каких мне еще не приходилось встречать. Учитывая внушительные размеры Арчибальдовой, как мы уже решили ее называть, морды, эта подкова должна была принадлежать гигантскому коню, гораздо больше тех, которые стоят в нашей конюшне. Конечно, после такого удара выжить практически невозможно. Бедный Арчи. Нам будет тебя не хватать.
Как ни трагична была эта картина, но одно в ней меня радовало. Это то, что Арчи оказался героем. Посудите сами. Он гнался за преступником и встретил смерть, смотря ей прямо в лицо. Будь он трусом, эта отметина была бы у него не на морде, а на совершенно противоположной части тела. От чьей же руки, или точнее, ноги он погиб?
- Я беру это дело, - может быть чересчур торжественно, но твердо произнес я. – И обещаю, что не отступлю, пока не найду преступника и не упеку его туда, куда даже свиньи брезгуют заходить. Я сделаю это, может быть, даже по горячим следам.
Послышался характерный чавкающий звук. Его издал Барбос, стряхивавший с ноги налипший навоз.
- Этот след, конечно, не такой горячий, но еще теплый, - сказал он, стараясь отделаться от прилипчивой субстанции.
- Вот это удача! – воскликнул я. – Это первая улика в нашем деле. Ты молодчина, Барбос!
- Да? А я-то думал, что просто раззява. Рад, что помог.
- Конечно, помог. Ты еще сомневаешься? Осталось только сделать органический анализ и выяснить, кому принадлежит эта куча. Наверняка убийца не успел ускакать далеко. А когда мы его схватим, то сличим и размер подковы.
- Боюсь, что лошадь с такими копытами схватить будет так не легко, как ты думаешь.
Я не успел ему ответить, так как нас обоих накрыла лохматая тень. Обернувшись, мы увидели Бобыля – самого высокого среди нас и самого старого. Ему шел второй десяток, и прежнее прозвище Бобик давно не шло к его потасканной внешности.
Взглядом познавшего бренность земного существования, и тот факт, что двери чаще всего открываются наружу, Бобыль обвел нашу компанию.
- Чего делаете?
У меня чуть глаза на лоб не полезли – разве он не видит?
- Пытаемся выяснить, кто приголубил нашего Арчибальда, - ответил избавившийся от навоза Барбос.
- Как это? – покрытый морщинами лоб Бобыля наморщился еще больше.
- А вот так, - меня начинала раздражать его тупость. – Арчи погиб, а мы сузили круг подозреваемых до одной гигантской лошади. Вот ее след.
Морщины со лба Бобыля переместились на подбородок.
- Вы про эту отметину?
- Да, - в один голос ответили мы и я добавил. – А ты сегодня сама прозорливость.
- О, я знаю эту историю, - так же невозмутимо пробубнил Бобыль.
- Что еще за история?
Бобыль закатил глаза, собираясь то ли отправиться следом за Арчи, то ли просто чихнуть. К нашему облегчению не произошло ни того, ни другого, и Бобыль медленно, будто его слова были большими воздушными пузырями, начал рассказ.
- Когда Арчи был еще таким, - он слегка оторвал ногу от земли, но потом передумал и опустил ее ниже. – Нет, вот таким сопливым щенком, он лез своим носом всюду, куда не следовало. Он хотел знать, где спят кроты, откуда берется молоко у коров и как рождаются лошадки. За это и получил.
- Все это так, только не очень сходится – у наших лошадей нет таких копыт. Где ты видел подкову размером со сковороду?
- Подкова была самая обыкновенная. Я же говорю, что Арчи был от горшка два вершка. С тех пор он здорово вымахал, а вместе с ним и его отметина. Вот так.
Ну, уж нет. Это было слишком просто, настолько просто, что этого не могло быть.
- Что ты об этом думаешь? – обратился я к напарнику, но в этот момент Барбоса отвлекли неотложные дела в районе хвоста.
И тогда я снова обратился к Бобылю.
- То есть ты хочешь сказать, что Арчибальд заимел эту отметину много лет назад?
- Это так же верно, как то, что я лучший пастух на нашей ферме.
Заявление было довольно спорным, так как я тоже претендовал на это звание, поэтому я задал новый вопрос.
- Тогда почему я не видел этого раньше?
- Потому что ты не видел морды Арчибальда.
Я стоял как громом пораженный. «То есть как? Я не видел, какая у Арчи?...» Я попытался вспомнить его физиономию и не мог – ни форму носа, ни даже цвет глаз. Но почему? Ответ пришел сам собой и оказался проще простого – я их не видел, потому что они всегда были скрыты слипшимися от грязи прядями шерсти.
Это был позор, какого я еще не испытывал. Оказаться таким невнимательным! А ведь мечтал стать служебно-розыскной собакой. Впрочем, как бы оно ни было, а терять лицо не хотелось и, приняв независимую стойку, я произнес.
- Согласен, что касается внешнего вида Арчибальда, то он всегда был довольно скрытен.
- Даже очень, - не преминул позубоскалить мой напарник.
Хвост Барбоса оставил его в покое, и он снова присоединился к нашему разговору, правда, выбрал для этого не самый подходящий момент. Я сделал ему знак прикусить язык, но тот уже вывалился наружу и тараторил дальше.
- Я всегда гадал, где у нашего Арчи нос, а где зад. Как увижу, что он садится на миску, у меня аж дух захватывало. А потом смотрю, из шерсти язык показался. Ну, думаю, все нормально – обошлось.
Я наступил Барбосу на лапу.
- Не мог бы ты немного помолчать? Если помнишь, о покойниках говорят или хорошо или ничего. Кстати, - я снова обратился к Бобылю. – Раз ты все знаешь, то, может, скажешь, отчего он умер?
- Кто?
Мы с Барбосом переглянулись.
- Как кто? Арчи, конечно.
- А с чего вы взяли, что он умер?
Тут пришла моя очередь поучить его уму разуму.
- А разве это не очевидно. Он лежит на спине, лапы разбросаны. Собаки, по крайней мере живые, так не лежат. А еще у него закатились глаза, и он не дышит. И последнее, он развалился посреди дороги, где в любую минуту может проехать автомобиль или проскакать лошадь. Скажи, кто в здравом уме станет такое вытворять?
Бобыль выслушал мои доводы, но, как мне показалось, отнесся к ним с большим скептицизмом.
- Вы оба слишком большого мнения об умственных способностях Арчи. Они оставили его в тот момент, когда он получил этот знак. А еще вы забыли, что Арчи пять лет проработал в магазине.
- Ну и что? Какое отношение это имеет к преступлению?
- Вам что, голову напекло? Никакого преступления! В том магазине был заведен обеденный перерыв, и Арчи в это время всегда спал. У него привычка – каждый день в одно и то же время засыпать, где бы он ни находился. Идет, хлоп – упал и спит без задних лап. Разве сами не видите?
- То есть ты думаешь, что он просто заснул? – хмыкнул я. То же самое сделал Барбос.
- Само собой. Смотрите, как шевелятся его усы?
Мы уставились на Арчи, у которого действительно шевелились усы.
- Может быть, это ветер?
- Конечно, - добивал нас Бобыль. – А еще ветер двигает его хвостом и ушами.
И, правда, у «покойного» Арчибальда задергались уши и хвост, а потом то же самое стало происходить с лапами. Для кандидата в «жертвы преступления» наш «покойный» был слишком подвижен, а говоря языком протокола, «Дело о причинении увечий посредством подковы с последующим летальным исходом» рассыпалось у нас на глазах, и я не без сожаления пробормотал.
- Что ж, я очень рад за Арчи.
С этими словами я развернулся и насколько мог, подняв предательски поникший хвост, зашагал прочь. На самом деле мне было очень жаль, что убийства, которое можно было раскрыть по горячим следам, не произошло.