423 прииска, расположенные на площади в 38 с лишним тысяч десятин, принадлежали «Лензото». Кампания выстроила железную дорогу от приисков к Бодайбо, пароходством на Лене владела тоже она. Гигантский золотой паук держал в своих лапах всю Восточную Сибирь». Но для чего нужно было платить добавочные деньги различным чиновникам, полиции, земствам, иногда и совсем мелкой сошке? Щедроты «Лензото» имели вполне определенный смысл. Золото нужно было добывать, само оно из земли не вытекало, а для этого необходимо было иметь армию рабочих, которые за гроши, в самых тяжелых условиях добывали драгоценный металл. «Лензото» содержало огромное количество смотрителей, нарядчиков, становых, надзорных, обходных охранников, полицейских: «на десять рабочих один кнут». Рабочие, попавшие в цепкие руки «Лензото», вынуждены были терпеть не только тяжелые условия, но и самое скотское отношение. Грубая ругань и постоянное оскорбление человеческого достоинства были системой. Договор, который приходилось подписывать рабочему при поступлении на работу, ставил его в полнейшую зависимость от хозяев, хотя в тексте это было искусно замаскировано. Все продовольствие находилось в руках «Лензото», оно не стеснялось и здесь грабить своих рабочих, продавая продукты питания по ценам, вдвое превышающим обычные. Система штрафов, беспримерная по своей наглости, окончательно разоряла рабочего и приковывала его к забою.
Это было самое настоящее рабство, спрятанное во глубине Сибири.
Не только Россию, но и весь мир возмутили события на Лене в 1912 году. Началось с того, что на приисковой кухне стали выдавать негодное конское мясо. Урядник, думая уладить неприятный инцидент, пригласил рабочего татарина Рахимова, с тем чтобы он подтвердил, что мясо — говядина и вполне пригодное в пищу. Тот, однако, не оправдал надежд, на него возлагавшихся. Рабочие решили не выходить па работу до тех пор, пока им не пообещают кормить доброкачественной говядиной и отстранят от работы кухонного старосту. Администрация в ответ заявила, что рабочие не имеют права требовать увольнения кого-либо из служащих. Направленный к рабочим исправник стал уговаривать их приступить к работе, но, убедившись, что успеха его миссия не имеет, предложил выбрать представителей для переговоров с администрацией.
Инцидент этот имел место на Андреевском прииске, но негодование охватило всех рабочих, и забастовка распространилась на другие прииски. Рабочие решили бастовать «до зеленой травы», то есть до полного удовлетворения всех их требований.
Требования бастующих администрация высокомерно отвергла и пригрозила, что если они не выйдут на работу к установленному сроку, то шахта будет затоплена. Предпринимались различные провокации, с тем чтобы представить рабочих скопищем бунтовщиков, бандитов и грабителей.
Рабочие держались настороже и избегали наносить какой-нибудь ущерб имуществу «Лензото». Более того, они предприняли меры по охране 120 пудов неувезенного золота и магазинов, которые администрация преднамеренно оставила без сторожей. Вопреки чаяниям начальства на приисках прекратилась работа, но установился образцовый порядок.
Тогда была послана провокационная телеграмма иркутскому губернатору: «Забастовка охватила все прииски Бодайбинского района и грозит перейти на железную дорогу и телеграф». Сообщалось также, что рабочими предъявлены заведомо невыполнимые требования, что забастовка — результат квалифицированной агитации, что охрана на приисках мала и не в силах обеспечить порядок и сохранность приискового имущества.
Над рабочими нависла гроза, но они продолжали бастовать. Решив сбить с толку бастующих, администрация решила продемонстрировать, как она «не нуждается в их услугах». Служащих переодели в рабочую одежду и, вооружив инструментом, выдали за вновь принятых золотоискателей. Но бастующим об этом стало известно. Как только «вновь принятые рабочие» направились к шахте, в их толпу влилось несколько настоящих рабочих. Совершив свои обход, служащие вернулись в административное помещение, где для них был приготовлен обед с вином. Они стали переодеваться и только тут увидели настоящих рабочих, которые со смехом сообщили им, что пойдут к бастующим рассказать о «театральном представлении». Затея провалилась.
Тем временем о «восстановлении порядка» стали хлопотать влиятельные петербургские лица. Прежде всего министр торговли и министр внутренних дел. С благословения последнего за дело взялся жаждущий выдвинуться жандармский ротмистр Трещенков, который еще в 1905 году снискал славу палача сормовских рабочих. Прибыв на прииски, этот деятель охранки организовал целую серию провокаций, стал по своему усмотрению арестовывать «зачинщиков». В своих донесениях Трещенков прибегал к самой бессовестной лжи, просил «развязать руки». С молчаливого благословения своего начальства и высших сановников 4 апреля 1912 года Трещенков расстрелял мирное шествие рабочих, . направлявшихся с одного прииска на другой.
Администрация «Лензото», высшие сановники и самодержец были довольны «смелостью» жандармского палача.
Несмотря на строжайший запрет, телеграфист Булатов в Бодайбо принял от рабочих телеграмму о расстреле и попросил передать ее по линии без задержки. Возмущенные кровавым злодеянием, телеграфисты немедленно передали телеграмму скрытно от своего начальства в центр страны.
Забастовка продолжалась, расстрел ожесточил рабочих, они решительно требовали наказать виновников кровавых событий.
На прииски стали поступать телеграммы из всех городов России и из далеких Америки и Австралии. Несмотря на то, что в почтово-теле-графных конторах дежурили полицейские, телеграфисты доставляли эти телеграммы, выражающие горячее сочувствие борьбе рабочих, по адресу.
Царское правительство направляло на место происшествия следственные комиссии, деятельность которых сводилась к тому, чтобы сваливать всю вину на рабочих. Последнюю комиссию «по высочайшему повелению» возглавлял сенатор Манухин. Чтобы «успокоить общественное мнение», он стал уговаривать бастующих приступить к работе, надеясь, что в рядах рабочих произойдет раскол и с ними будет легче расправиться. По решению забастовочного комитета на работу вышли все. Однако рабочие потребовали от сенатора наказания виновников расстрела. Тот, преисполненный важности, ответил, что виновные «уже найдены», что он обо всем доложит «царю-батюшке», который «накажет кого нужно».
А ротмистр Трещенков тем временем находился в свите Манухина. Окончательно убедившись, что от «посланца царя» ничего хорошего ждать не приходится, рабочие стали требовать вывезти их подальше от цепких лап золотого паука «Лензото». Их собрали на сходку и прочитали проект резолюции с верноподданническим текстом. Гробовое молчание трех тысяч рабочих было ответом администрации. Когда Maнyхину доложили об этом, его хватил удар.
Рабочие стали покидать прииски. Их грабили при расчетах, им не давали никакого транспорта, несмотря на то что это входило в обязанности администрации. Многие из них уходили не на запад, а на восток, становились вольными старателями, Многие пополнили ряды борцов грядущей революции.