Прочитал очередную статью на Дзене про то, что не могут есть из русских блюд иностранцы. Одна из наипопулярнейших здесь тем. Один написал, подхватили, и пишут, пишут, пишут.
Поделюсь своими мнениями, вернее воспоминаниями. Мне довелось работать с голландцами и турками. Про турок как-нибудь в другой раз, сейчас речь пойдет о голландцах.
На закате Советского Союза стали плодится в нашей стране фирмы с участием иностранного капитала. Не знаю в какой форме существовала наша организация, без трудовой книжки я и не вспомню точное ее название. Помню хорошо лишь начало. НПО, то есть научно-производственное объединение. И там чего-то дальше связанное с сельхозтехникой. И вот решили в нескольких совхозах у нас возделывать картофель по голландской технологии. Все закупали на золото. И семена, и технику. Хватило всего на один картофелеуборочный комбайн. Второй решили переделать из советского. Расстояния между межами у нас с голландцами были разными.
Мне еще нет тридцати, я заканчиваю вечернее отделение института, и меня принимают на работу по рекомендации знакомого начальником цеха. У меня и до этого была неплохая работа. Командовал большой газовой котельной на заводе вместе с сетями коммуникаций. Дело свое знал хорошо, коллектив был опытным, работой завалены не были, зарплата за двести вместе с премией. Но тут соблазнили окладом. А он двести с лишним, плюс премия, правда только квартальная, но с ней в месяц больше трехсот получалось. Это уже значимо.
Я пришел, трудоустроили, но нет ни одного, кроме меня, работника цеха, нет ни помещения под него, нет ни на копейку плана, а значит нет и ни на копейку материалов и оборудования, чтобы что-то производить. Цех мой верстали с нуля. Я неделю ходил неприкаянным, потом пошел к директору. Что делать? Надоело без работы болтаться. И он не нашел ничего лучшего, кроме того, что отправил меня к голландцам, переделывать этот комбайн.
Голландцев было четверо. В цеху, где мы трудились, их было трое. Петер, Питер и Симон. Во мне метр восемьдесят роста, но разговаривать с ними приходилось задрав голову. За два метра были все трое. Благо говорить много не приходилось. Они кроме родного языка знали только английский, а я, как в то время принято было писать в анкетах, мог им пользоваться только со словарем. Но все равно как-то находили понимание.
Меня, конечно, удивил порядок и чистота на их рабочих местах. Каждая гаечка, шайбочка, болтик, ключик, молоточек имели свое место на стеллажах, все было подписано, подсчитано, пронумеровано. В спецодежде они смотрелись, как князья на баллах. Рукавицы рабочие, любо модник того времени не отказался бы в них пощеголять на выходах.
Четвертый, Ян, был из руководствующего состава, к нам заходил редко, общался через переводчика только в большими чинами из нашего руководства. Этот был небольшого росточка и кругленький, как колобок.
Я очень люблю футбол. Много знал чего о нем, и много знаю. С одним из парней из Голландии нашел общий язык именно из-за него. Голландский футбол был в то время в почете. И я думал, что каждый голландец болельщик. Однако нет, из этих парней из Гронингена только Питер более - менее как-то разбирался в футболе, клуб из их города в то время вошел в элиту футбола в Нидерландах. Вот мы с ним общались больше всех.
Мне тяжело было сначала привыкнуть к их порядку на работе. Взял гаечку, сделал отметку, не подошла, положил на место, убрал отметку. Но к хорошему быстро привыкаешь, хотя по мне, свалить все в ведро, поставить рядом с комбайном, и выбирай что нужно, а не ходи туда-сюда за каждой фигней.
У нас на производстве была неплохая столовая, где копеек за пятьдесят можно было вдоволь наесться. Однако голландцев возили в ресторан, где готовили блюда по их заказу. Вообще, они были как с другой планеты.
Сажали картофель. Трактор и сеялка так же прибыли из Голландии. А вот механизатор был нашенский. Обучали его наверное с год, как на этом чуде техники управляться. И он не подводил. Но однажды, какая-то железяка вылезла из земли при посадке, он чем-то от трактора зацепил за нее, что-то там отвалилось. Мужик, как принято это у нас, полез под трактор, в это время приезжает тот самый Ян на директорской Волге. Ему кто-то уже позвонил. Мужик под трактором, в руках молоток, и он там долбит по чему-то, чтобы то встало на мест. С Яном случилась истерика. Он прилетел без переводчика, и понять мужику, чего там бесится буржуин было невозможно. Он методично продолжал по-нашенски загонять деталь на нужное место. Ян запрыгнул обратно в Волгу, уехал, приехал уже с директором и Симоном. Мужика отстранили от работы и лишили премии. А это, как я уже говорил, немало, премия была квартальной. На место мужика сел Симон. А того бедолагу чистили везде. Оказывается, ремонтировать технику можно было только в цеху, и доставлять ее туда нужно было при помощи эвакуатора. А уж молоток при починке, это как бензопила в операционной.
Так я к чему. Переводчицей у них была бывшая моя одноклассница и она немного при нашем общении рассказывала о том, что они едят и что они пьют.
Из нашего они вообще ничего не ели. Из того нашего, что мы уплетаем за обе щеки. Какие там щи, борщ, окрошка, холодец? Только свои блюда, даже повара в ресторан из Москвы привезли.
Пьют только виски, разбавляя его, по-моему, соком, и то граммов пятьдесят в пятницу вечером.
Вот так они и жили, один из них был даже в гостях у меня, тот самый Питер. Специально для него зажарили цыплят с голландской картошкой, к остальным нашим салатам, винегретам, холодцам он даже не притронулся. Виски мне в то время купить было негде, я купил кубинского рома Гавана клуб. Глоточек он сделал.
Потом цех мой все же сверстался, я покинул голландцев. Мой цех хоть и считался цехом, но характер работы был разъездным, я практически на предприятии не бывал. Зашел к ним только почти через год, когда ушел в ученический отпуск писать диплом.
Комбайн так и не был ими доделан до того времени. Около него стояло ведро с гайками, болтами и шайбами. На полу валялись ключи, а Симон в рваных рукавицах наяривал молотком по какой-то голландской запчасти, которая никак не хотела вставать на место.
С моей одноклассницей, с переводчиком, удалось поговорить намного позже, лет через десять. После получения диплома я ушел из той организации. Началось время кооперативов, мы организовали свой кооператив. С одноклассницей вспомнили и голландцев. Привыкли они со временем и к русским щам и к русской водке. Мало того, один из них, она не стала уточнять кто, очень даже привык к нашей водке и уехал домой намного раньше своих коллег.
Нет, совсем не то имел в виду, что в нашей стране, с нашим народом люди хуже становятся. Наш народ замечательный и сегодня, а в прошлом он был еще лучше. Просто все дело в контроле. Контроль снижается, человек говорит до свидания дисциплине. Он становится тем, кем был рожден, а не кем был выдрессирован.