Французская модель борьбы с пандемией основана на трёх китах: тестирование, отслеживание, изоляция. В теории соблюдения этих базовых принципов достаточно для эффективного противостояния распространению болезни. Однако на практике ни одна из составляющих этой триады толком не работает, что в условиях второй волны заболевания привело к катастрофическим последствиям, хотя сегодня мы о способах противостояния коронавирус знаем значительно больше, чем весной.
Основных причин этому тоже три – нехватка ресурсов, нехватка организованности, нехватка политической воли.
1. Длительные сроки тестирования.
С 16 марта ВОЗ не перестаёт повторять: «Чтобы контролировать эпидемию, нужно тестировать, тестировать и ещё раз тестировать, так как нельзя победить пожар с завязанными глазами». Французские власти слишком поздно вняли этому предписанию. В то время возможности скрининга во Франции были в пятнадцать раз ниже, чем в Германии (еженедельно 35 000 тестов ПЦР против 500 000 по ту сторону Рейна). Сегодня, когда проводится более миллиона тестов в неделю, результатов ждать приходится по-прежнему долго (несколько дней, чтобы попасть на тестирование, затем ещё несколько дней, чтобы получить результаты), особенно в густонаселённых районах. «Тест ПЦР – это долгий процесс, – объясняет вирусолог Анн Гоффар, сотрудник больничного центра университета Лилля. – Нужно отсортировать пробы, зарегистрировать их в информационной системе, распределить на пластину аппарата, и т.д. Учитывая, что тест может сдавать любой желающий, в лабораториях сейчас перегруз. А неделю назад начались проблемы с реактивами, из-за чего весь процесс растянулся ещё больше. На самом деле мы не способны проводить массовое тестирование». В сентябре правительство вернуло приоритет в тестировании для людей с симптомами и тех, кто контактировал с заражёнными. Но задержка в системе тестирования возникает по-прежнему.
Чтобы выйти из этого тупика, правительство ввело тест на антитела, который был одобрены в пятницу Высшей комиссией по делам здравоохранения (HAS). «Цель – тестировать как можно больше людей в сжатые сроки, – объяснила Доминик Ле Гюлюдек, председатель HAS, – так как эпидемиологическая ситуация влечёт за собой очень высокий спрос на тесты». Материалы для нового тестирования такие же, как для ПЦР (мазок из носа), но результаты поступают гораздо быстрее (от 10 до 30 минут), так как они не требуют лабораторного анализа и могут проводиться врачом общей практики, медсестрой или фармацевтом. Проблема состоит в том, что чувствительность тестов к низкой вирусной нагрузке хуже, и применять их нужно через четыре дня после появления симптомов.
По мнению эпидемиолога Катрин Хилл, Франция расплачивается сегодня не столько за нехватку тестов, сколько за «стратегические ошибки» в политике здравоохранения. «Основное внимание уделяется пациентам с выраженными симптомами, тогда как около половины инфицированных – бессимптомные носители (…) Сегодня только четверть заражённых – лица, контактировавшие с больными с установленным коронавирусом. Нужно проводить тестирование в значительно больших масштабах», – повторяет исследователь, уже не первый раз за последние месяцы.
2. Выявлять кластеры заражения, а не индивидуальных инфицированных.
Директор Института всеобщего здравоохранения (Женева), эпидемиолог Антуан Флао указал ещё на одну «стратегическую проблему», которая касается не только Франции, но и всех западных стран: «Посмотрим, как действуют те, кому лучше всего удаётся справиться с эпидемией, например, Япония или Корея. Там отслеживание имеет скорее «ретроспективную», чем «перспективную» цель. В этих странах ищут, кто передал вирус, и, главное, в каких местах могло произойти распространение инфекции. Выявляют прецеденты особо благоприятных условий для распространения инфекции, чтобы проследить всю цепочку заражений». Результат: с начала пандемии в Японии уровень смертности от Covid (на 100 000 жителей) составила 1,3, в Корее 0,8, тогда как самый низкий результат среди европейских стран составляет 5, во Франции – 48, в Бельгии – 87, а в США – 65 человек.
Во Франции осуществлять такое выявление вируса должны были с помощью двух средств, введённых для прерывания цепочек заражений: пресловутое приложение StopCovid и «бригады» сборщиков данных, учреждённые медицинскими страховыми службами для выявления «контактёров». «Два метода дополняют друг друга, и они «применимы ко всем слоям населения», – как заметил Учёный совет весной. Но результаты их применения оставляют желать лучшего. По мере распространения эпидемии и увеличения числа зараженных до 20 000 в день, бригады перестали справляться с нагрузкой. Притом, что количество официально объявленных контактов с больными постоянно уменьшается (с 5 – летом до 2,5 – сейчас). Ну а работа приложения вообще оборачивается полным фиаско. Для начала сам премьер-министр в понедельник назвал эту программу TeleCovid (!) и признался, что не стал её загружать. В присутствии сенаторов государственный секретарь по информационным технологиям Седрик О признал, что программа работает «плохо» и попросил специалистов здравоохранения ещё раз высказать мнение: «Если они считают, что приложение полезно, то пусть сообщат об этом». В понедельник Жан Кастекс анонсировал новую версию программы, которая выйдет 22 октября. С июня было зарегистрировано всего 2,6 миллионов скачиваний приложения StopCovid, тогда как аналогичные программы в Англии и Германии скачаны 16 и 18 миллионов раз.
3. Изолировать больных тоже можно по-разному.
Третий приоритет французской стратегии – изоляция людей, показавших положительный результат на тестировании. Из первоначальных 14 дней, предписанных ВОЗ, к 11 октября длительность карантина сократилась до 7 дней по необоснованным с научной точки зрения причинам. «Четырнадцать дней взаперти, после недавнего периода изоляции – слишком тяжело. Французы лучше будут соблюдать ограничения, если сократить карантин, обязав при этом воздержаться от любых его нарушений», – объяснил министр здравоохранения Оливье Веран. Так ли это на самом деле? В условиях давления со стороны некоторых работодателей, страха остаться без работы, особенно характерного для прекарных работников, и отсутствия контроля за соблюдением изоляции, кажется очевидным, что многие заражённые нарушают карантин. «Тестировать, выслеживать, изолировать – это идеальный метод, но у нас нет ресурсов для его реализации, ни человеческих, ни технических», – констатирует вирусолог Анн Гоффар. Она также выделила социальные проблемы, которые могут возникнуть из-за злоупотреблений этой стратегией: «Если мать семейства даёт позитивный результат при тестировании, как вы будете требовать, чтобы она ушла в отель для изоляции? На ком останется семья, если, например, речь идёт о родителе-одиночке?» Антуан Флао напомнил также, что волна вируса, заставившая этим летом вернуть режим изоляции в Мельбурне (Австралия) началась с семьи из четырёх человек, которую поместили в отель на изоляцию и которая заразила сначала персонал отеля, а затем и весь регион. «Карантины будут эффективны в том случае, если их соблюдают по всей строгости и если осуществляется надёжный контроль изоляции», – объяснил эпидемиолог.