Опыт прошлых лет показал, что роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» - один из самых «любимых» у выпускников, его чаще других используют в качестве примеров. В каких направлениях текущего года может пригодиться роман Достоевского? «Забвению не подлежит»
Памятники культуры как основы цивилизации: сам роман Достоевского – величайший памятник русской литературы.Забвение как преступление против человечества, проявление манкуртизма (утраты исторических, культурных связей, национальных и нравственных ориентиров)
«Я и другие».
Сходства и различия между «мной» и «другими». Отношение с другими людьми: зависть, милосердие, ненависть.Противостояние личности и общества. Проблема самоопределения человека в социальной средеФормы человеческих взаимоотношений«Время перемен»
Человек в эпоху реформ. Поведение человека во время социальных потрясений, нравственный выбор.Сложный герой сложной эпохи.Становление личности под влиянием социальных и исторических процессов .
«Разговор с собой»
Что значит быть «самим собой», «оставаться собой». Гармония с собой или душевный разлад.Попытки понять себя, свое место в мире, предназначение, смысл жизни (ценности, интересы, мотивы). Совесть как внутренний голос человека, позволяющий сделать нравственный выбор, оценить поступки.Личный опыт и осмысление опыта других людей (например, литературных героев). Герои, влияющие на наше мировоззрение (в том числе литературные).
Итак, роман Достоевского на самом деле можно использовать во многих направлениях, в зависимости от формулировки темы. Поэтому, если содержанием владеете хорошо, вполне можно повторить основные мысли произведения, прочитать критические статьи, которые помогут при написании сочинения.
Е.Г. Буянова «Романы Ф.М. Достоевского. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам» Главный герой. Фамилия «Всегда стоит обращать внимание на то, как называет Достоевский своих героев. Почти всегда он дает «говорящие» имена и фамилии. Только одни «говорящие» явно, другие – тайно, будто одному лишь автору открывающие дополнительный смысл, содержащийся в их звучании. (…) Фамилия Раскольникова сразу воспринимается как «говорящая». Привычная ассоциация вызывает в памяти раскольников, раскол, т.е. связывает фамилию с названием религиозно-общественного движения в России XVII века. (…) Раскольников в «преступлении и наказании» в мыслях своих, в мечте, в теории протестует именно против лживых общественных отношений, но в современной жизни. Герой романа еще и фанатичен в утверждении своей идеи, что, конечно, напоминает о фанатизме веры раскольников».
Петербург в романе «В душевном расколе Раскольникова во многом виноват Петербург, но не тем, что предстал перед молодым человеком своей неприглядной стороной: грязными улицами, питейными заведениями, домами в мелких квартирах, заселенных всякой беднотой. Смысл же влияния города на Раскольникова тот же, что и на Онегина, как понимал это Достоевский: оба они, пушкинский герой и его собственный, оторваны от родной почвы Петербургом – детищем Петровым, проникнутым его антинародным, антипочвенническим духом с такой силой, что сам город становится как бы духом или призраком, утратив связь с реальной жизнью».
Признание в преступлении«В романе важно не только к кому приходит с признанием Раскольников, но и где это происходит – в квартире у портного Капернаумова, где Соня комнату снимает. Капернаумов «хром и косноязычен, и все многочисленнейшее семейство тоже косноязычное. И жена его тоже косноязычная». )…) Косноязычие тоже своего рода бессловесность, подобная той, что заключена в характерах Сони и Лизаветы, это даже некий символ мира, противостоящего миру слова Раскольникова. Капернаумов – фамилия значимая. Капернаум – город, часто упоминаем в Новом Завете; здесь поселился Иисус Христос после того, как оставил Назарет, и Капернаум стал называться “Его городом”. В Капернауме Иисус совершил много чудес и исцелений, сказал много притчей: “И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с ним и учениками Его. Увидевши то, Фарисеи сказали ученикам Его: “ Для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?”. Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные”».
Вадим Гройсман «Религиозные символы в романе «Преступление и наказание»Крест«Важнейшая символическая деталь – нательный крест. Материальный символ христианской веры – устанавливает связи высшего порядка между теми персонажами, которые на нижнем (социальном) уровне восприятия находятся по разные стороны баррикад. В момент, когда старуху процентщицу настигло ее личное крестное страдание, у нее на шее вместе с туго набитым кошельком висели «Сонин образок», «Лизаветин медный крест и крестик из кипариса». Утверждая взгляд на своих героев как на христиан, ходящих перед Богом, автор одновременно проводит мысль об общем для них всех искупительном страдании, на основе которого возможно символическое братание, в том числе между убийцей и его жертвами».
Имя Сони. Религиозные понятия русского народа сближают и порой отождествляют богородицу со Святой Софией, Премудростью Божией, и с матерью-сырой землей. …В романе каторжники называют Соню Мармеладову, очень молодую женщину, матерью: матушка, Софья Семеновна, мать ты наша, нежная, болезная!»Дмитрий Сергеевич Мережковский «Достоевский»Общие впечатления«Пока читаешь книгу Достоевского, нельзя жить отдельною жизнью от главных действующих лиц рассказа: как будто исчезает граница между вымыслом и действительностью. Это больше чем сочувствие герою, это - слияние с ним. Когда Порфирий не решается подать руки преступнику, чувствуешь негодование на судебного следователя, как будто личную ненависть за его подозрения. Когда Раскольников с окровавленным топором бежит по лестнице и прячется в пустой квартире, где работают маляры, переживаешь весь его ужас, и мучительно хочется, чтобы он спасся, поскорее убежал от справедливой кары закона, чтобы Кох с товарищем как-нибудь не заметили его, чтобы преступление не могло быть открыто. Читатель вместе с героем делает преступный психологический опыт, и потом, когда оставляешь книгу, долго еще нет сил освободиться от ее страшного очарования. Гармония, красота, наслаждение поэзией - все это может пройти, исчезнуть из памяти, забыться со временем, но преступный опыт души никогда не забывается. Достоевский оставляет в сердце такие же неизгладимые следы, как страдание». Природа преступления «Преступление его идейное, т.е. вытекает не из личных целей, не из эгоизма, как более распространенный тип нарушения закона, а из некоторой теоретической и бескорыстной идеи, каковы бы ни были ее качества. (…) Самая отвлеченная, неутолимая и разрушительная из страстей - фанатизм, страсть идеи. Она создает великих аскетов, неуязвимых ни для каких искушений, она закаляет душу, дает ей почти сверхъестественные силы. Мгновенный огонь других страстей перед медленным, но непобедимым жаром фанатизма - все равно что горящая солома перед раскаленным металлом. Действительность не в состоянии дать фанатику ни одной минуты не только пресыщения, но даже временного утоления, потому что он преследует недостижимую цель - воплотить в жизни теоретический идеал. Чем более сознает он невозможность цели, неутолимость страсти, тем более ужесточается страсть. Есть что-то поистине ужасающее и почти нечеловеческое в таких фанатиках идеи, как Робеспьер и Кальвин. Посылая на костер за Бога или под гильотину за свободу тысячи невинных, проливая кровь рекой, они искренно считают себя благодетелями человеческого рода и великими праведниками. Жизнь, страдания людей - для них ничто; теория, логическая формула - все. Они пролагают свой кровавый путь в человечестве так же неумолимо и бесстрастно, как лезвие ясной стали врезывается в живое тело».
«Он хотел бы быть одним из великих фанатиков - это его идеал. У него есть, несомненно, общие с ними черты: то же высокомерие и презрение к людям, та же неумолимая жестокость логических выводов и готовность проводить их в жизнь какою бы то ни было ценой, тот же аскетический жар и мрачный восторг фанатизма, та же сила воли и веры. Уже после преступления, измученный, почти побежденный, он все еще верит в свою идею, он опьяней ее величием и красотой: "у меня тогда одна мысль выдумалась в первый раз в жизни, которую никто и никогда еще до меня не выдумывал! Никто! Мне вдруг ясно, как солнце, представилось, что как же это ни единый до сих пор не посмел и не смеет, проходя мимо всей этой нелепости, взять просто-напросто все за хвост и стряхнуть к черту! Я... Я захотел осмелиться, и убил... я только осмелиться захотел... вот вся причина!.." "И не деньги, главное, нужны мне были. Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек. Смогу ли преступить или не смогу? Осмелюсь ли нагнуться и взять, или нет? Тварь ли я дрожащая, или право имею?.." Достоевский прямо отмечает в Раскольникове эту беспощадность и бездушие теории, свойственные фанатикам: "казуистика его, - говорит автор, - выточилась, как бритва".
Даже мать, несмотря на любовь к сыну, чувствует в Раскольникове эту всеразрушающую силу страсти, которую в нем может зажечь только отвлеченная идея: "его характеру я никогда не могла довериться, даже когда ему было только пятнадцать лет. Я уверена, что он и теперь вдруг что-нибудь может сделать с собою такое, чего ни один человек никогда и не подумает сделать". "Вы думаете, его бы остановили мои слезы, мои просьбы, моя болезнь, моя смерть, может быть, с тоски, наша нищета? Преспокойно бы перешагнул через все препятствия. А неужели он, неужели же он нас не любит?"Но фанатизм идеи только одна сторона его характера. В нем есть и нежность, и любовь, и жалость к людям, и слезы умиления.Вот в чем его слабость, вот что его губит».
Проблема совести. После преступления Раскольников содрогнулся не потому, что у него руки в крови, что он преступник, а потому, что он допустил сомнение: "не преступник ли он?". Это сомнение - признак слабости, и на него неспособны те, кто имеет право преступать закон. "Потому я... вошь, - прибавил он, скрежеща зубами, - потому, что сам-то я, может быть, еще сквернее и гаже, чем убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже после того, как убью!.. Да разве с этаким ужасом что-нибудь может сравниться? О, пошлость! О, подлость! О, как я понимаю "пророка": с саблей, на коне, велит Аллах, и повинуйся, "дрожащая тварь"! Прав, прав "пророк", когда ставит где-нибудь поперек улицы хор-р-р-ошую батарею и дует в правого и виноватого, не удостоивая даже и объясниться! Повинуйся, дрожащая тварь, и - не желай, потому, не твое это дело!.. О, ни за что, ни за что не прощу старушонке!" Горе великим преступникам закона, если в их душе, сожженной страстью идеи, сохранилось хоть что-нибудь человеческое! Горе людям из бронзы, если хоть один уголок их сердца остался живым! Довольно слабого крика совести, чтобы они проснулись, поняли и погибли.«Вопрос этот сводится к другому, более глубокому и важному: что именно является критериумом добра и зла - наука ли, которая путем открытия неизменных законов определяет общую пользу и посредством ее дает оценку наших поступков, или же внутренний голос совести, чувство долга, вложенное в нас самих Творцом, божественный инстинкт, непогрешимый, не нуждающийся в помощи разума? Наука или религия?»«Что выше - счастье людей или выполнение законов, предписываемых нашею совестью? Можно ли в частных случаях нарушить нравственные правила для достижения общего блага? Как бороться со злом и насилием - только идеями, или идеями и тоже насилием? - в этих вопросах боль и тоска нашего времени, и они составляют главную ось романа Достоевского. Таким образом, это произведение делается воплощением одной из великих болезней современной жизни: это гордиев узел, который разрубить суждено только героям будущих времен». «Не совсем был не прав голос совести, говоривший ему: "не убий!" - голос сердца, который он презрел с высоты своих отвлеченных теорий; значит, нельзя всецело предаться разуму и логике, решая нравственный вопрос. Оправдание божественного инстинкта сердца, который отрицается гордым и помраченным рассудком, а не истинным знанием, - вот одна из великих идей романа».