Сегодня день рождения величайшего композитора современности Эннио Морриконе. Мы познакомились в 2005 году, когда решились пригласить Морриконе в Москву, где он никогда не был, с большим концертом. Это было рискованно, нашу безграничную любовь к музыке Морриконе разделяли далеко не все. Примирила всех бессмертная Ке Маи- как только люди услышали эту мелодию на подложке к рекламе, валом повалили в кассы. Проблема возникла, когда при обсуждении программы мы наткнулись на категорический отказ Маэстро исполнять этот русский народный шлягер.
- Я написал столько музыки, а вы хотите, чтобы я играл эту ерунду (дословно не помню, но что-то около)!
Я поняла, что за Ке Маи предстоит побороться. Эта тема использовалась маэстро в некоторых фильмах, пока Бельмондо не настоял, чтобы она звучала в сцене убийства его героя в "Профессионале". Собственно, две главные темы Морриконе - на титрах и Ке Маи в финале - спасли слабенький фильм.
Уговаривать пришлось долго. Сработал только аргумент о том, что без этой мелодии маэстро вряд ли выпустят из зала, и он сдался. Вторая кочка в программе возникла на дороге к саундтреку к "72 метрам". Маэстро был очень недоволен записью его музыки, оркестр не соответствовал партитуре. В конце долгого разговора был найден выход: маэстро сыграет эту музыку тем составом оркестра, для которого она была написана.
Композиции к итальянской "Красной палатке" уже были в программе (в СССР Клаудиа Кардинале кувыркалась в снегу под музыку Зацепина).
"Однажды в Америке", " Миссия", долларовая трилогия Леоне, "Новое кино Парадизо" и "Малена" Торнаторе и ещё множество лучших композиций к фильмам в программе более чем трехчасового концерта. На сцене - 250 человек и "черный кабинет", из украшений только свет и мостки для хора. Решили поставить камеру на Маэстро и вывести изображение на огромный экран на заднике сцены - и я получила суровую разборку с Морриконе. Он вызвал меня в гримерку, и объявил, что сейчас будет скандал. Он сидел в кресле, я подпирала косяк и очень хотела провалиться под мраморный пол, не дожидаясь убийства.
- Я вынужден прекратить концерт, мы договаривались, что съёмки не будет, а ты поставила камеру, - едва слышно произнес Морриконе. Он говорил по-итальянски, но с перепугу я все поняла - оперный опыт не пропьешь.
Сеньора Мария перевела.
У меня отлегло от души, мне бы ваши заботы!
- Маэстро, публика имеет право на уважение, но без камеры она видит только вашу лысину. В России не принято стоять к людям спиной (Боже, что я несу!) Пожалуйста, давайте покажем им ваше лицо и оставим камеру!
- Ты точно не пишешь?
Мой взгляд в ответ был примерно таким же, как если бы мне сделали непристойное предложение.
- Хорошо, пусть остаётся камера. Садись, выпьем чаю.
Первый стресс, впрочем, у меня случился на репе (репетиции). Когда мы начинали переговоры, узнали о том, чего Маэстро НЕ любит: число 17, лилии и фиолетовый цвет. И вот на репетиции случилось светопреставление -по светопартитуре очередной цикл верхних прожекторов был фиолетовый. Сцена, пульты, ноты стали фиолетовыми. На всякий случай я сжалась в комок, но все обошлось.
Концерт был грандиозным. Мои сомнения насчёт очень серьезной программы быстро развеялись - народ слушал как загипнотизированный, было слышно, как падает пыль с колосников. Великий голос Сюзанны Ригаччи, сопрано Морриконе, который был одним из великих акцентов Морриконе, вызвал экстаз.
Но чувствовалась некая недосказанность - народ ждал Ке Маи, а ее в программе не было. Она была в бисах, но по традиции их не раскрывают. Когда концерт закончился, народ пошел вразнос от восторга, но в зале было шесть тысяч недовольных тем, что Маэстро не сыграл Ке Маи, и я, тем, что Маэстро не сыграл тему поцелуев из "Нового кино Парадизо". Первым повезло - бисы начались с "Как Маддалена", первой версии шлягера, и зал заорал, завизжал и затопал. Собственно, никто ничего не услышал, но радости не было предела. Я пролетела - сцену поцелуев написал другой Морриконе, и в ту пору, будучи в размолвке с Морриконе- младшим Морриконе- старший оставил меня без сладкого.
Двое очень важных людей из первого ряда, по всему рафинированные меломаны, делились впечатлениями:
- В натуре классный старик! Супер типо! Но "Крестного отца" так и не сыграл!
Пришлось подружиться с сыном Маэстро, Андреа Морриконе, прекрасным композитором, который приезжал к нам в Москву с грандиозными концертами, и я услышала сцену поцелуев столько раз, сколько хотела.
Теперь Андреа - главный Морриконе. Он наследник великой империи музыки отца, которую он обогащает своей великолепной музыкой.
С тех пор было много концертов, удачных и не очень, но наш первый был выдающимся.
Джузеппе Торнаторе, с которыми Морриконе сделал величайшие фильмы в истории кино, говорил, что Морриконе - не великий кинокомпозитор, он - великий композитор.
И это чистая правда.
Если захотите узнать больше о моей работе с Паваротти, Морриконе, Каррерасом и другими заездами, читайте мою книгу "Мой врач Лучано Паваротти"