Игорь усиленно приглашал Нику познакомиться со своей семьёй, но она, впечатлительная трусиха, не решалась. Он убеждал, что они такие же люди, как все. Отец, светило мировой науки, тоже простой и нормальный. Наконец, Ника согласилась. «Ой, ведь пойду к парню, который уже завладел моим сердцем, - стучало в голове. - Потом, как там, дома, у крупного учёного? Мы же наверняка совсем разные».
Первой вышла мама Игоря Инесса Викторовна. Она оказалась выше Ивана Ивановича и моложе. Чёрные густые волосы собраны в высокий хвост, немного смуглая кожа, правильные черты лица, пухлые, красиво очерченные губы, привлекающие взоры. Большие внимательные глаза смотрели доброжелательно. Это с первой минуты согрело Нику.
«Ну, Иван Иванович, - подумала, - молодец, какую красавицу нашёл».
Ника знала, что Инесса Викторовна, как итальянская студентка института дружбы народов имени Патриса Лумумбы, покорила сердце молодого русского учёного-физика и стала его женой. Родила ему троих сыновей.
Представились два брата Игоря: Алексей – старший, ему тридцать лет, Сёмка – младше Игоря на два года. Сыновья оказались копией мамы, как будто Иван Иванович в этом процессе и не участвовал. Ника наблюдала за семейными парами, общалась со многими и сделала вывод, что дети похожи на того родителя, который больше хотел их появления. Иван Иванович весь в науке, ему не до детей было. Вот и получились три маминых сына: высокие, статные, смугловатые. Одним словом – красавцы. Гордость родителей.
- Вот, Вероника, мои дети, - жестом руки указала на них Инесса Викторовна. – До академика Петра Капицы мы не дотянули по числу детей, - засмеялась, - зато мозги им дали неплохие.
«Скромная, - отметила Ника. От Игоря она знала, что все сыновья, как отец, стали физиками и упорным трудом и явными способностями уже достигли хороших результатов. Особенно Игорь хвалил Алексея. – Но сказала только “неплохие”, не расписывала их успехи. Умница».
И контрастом перед ними предстала Ника: невысокая, худая, обыкновенной внешности студентка четвёртого курса университета. Разве что коса, которая осталась с детства: ниже талии, натурального тёмно-пепельного цвета, пушистая и толстая.
- Инесса Викторовна, да они у вас - орлы, - от чистого сердца похвалила Ника.
- А вот жениться не хотят, - голосом матери, довольной своими детьми, посетовала она. – Все в отца. Тот тоже до тридцати лет на девушек не смотрел.
- Мамуля, он бы и потом не смотрел, если бы не твои глаза, - воскликнул Сёмка и обнял её.
«Душевные люди, - думала Ника, - и дружные. Как хорошо!».
Отца семейства в тот раз не было, участвовал в каком-то симпозиуме.
Все расселись в гостиной. Сразу бросались в глаза стены, заставленные книгами от потолка до пола. По-другому в такой семье и быть не могло. По большому счёту интерьер для Ники не имел большого значения, вот люди – это ценность.
Девушка понимала, что им интересно узнать, кто она, что она, хоть Игорь и рассказал основное, но именно её слова важны для них.
Когда она общалась с открытыми людьми, становилась и болтушкой, и хохотушкой. Ника перестала волноваться, сердце уже не стучало набатом. Вспомнив развешенный для сушки целый ряд брюк, пока проходили мимо длинного балкона, она улыбнулась, кивнула в ту сторону, перекинула назад косу и грудным голосом поведала:
«Помню, в Казахстане, когда мне было лет пятнадцать, в моду вошли сильно расклешённые брюки на бёдрах, которые чуть позже ещё и укоротили до щиколотки. Их называли «Колокола». И я, конечно, носила такие. В то лето я с тёткой и двоюродной сестрой поехала к бабушке в гости. Двенадцать часов мы должны были гулять в Барнауле, «убивая» время до своего поезда. Так каждый третий считал своим долгом приставать ко мне с шутками или оскорблениями по поводу брюк. У них такой моды в помине не было. И что?
Рядом с домом бабушки рос большой сад, по периметру стеной стояли, словно охранники, высокие деревья, полностью закрывающие вид на дорогу. Я одна ждала автобус на остановке около сада, вокруг никого не было. И вдруг перед лицом пролетел камень со стороны деревьев. Потом полетели булыжники. Кто кидал, сколько их было - не известно. Создалась ситуация, реально угрожающая жизни. Причиной, конечно же, были «Колокола» (ах, так ты – модница, тогда получай). Хоть и понимала, что опасно, а повернулась в сторону деревьев и громко крикнула тому или тем: «А что, трусы, выйти не хватает смелости?» И бомбардировка прекратилась.
Злость вперемешку с завистью – это такая разрушительная сила! Ведь это покушение на жизнь. Как люди могут? Из-за каких-то брюк!
Больше того, снова переживая, рассказала этот случай пришедшим к бабушке соседям, так они налетели на меня с обвинениями, мол, живём здесь тридцать лет, ничего подобного отродясь не видывали. Все люди тут, утверждали, добрые и отзывчивые. И заключили, что быть такого не могло. Я опешила: пару часов назад лично меня едва не убили, а они – «добрые и отзывчивые». Спасибо, бабушка у меня была душевная, много испытавшая, сразу поняла меня, она и остановила их мудрыми словами: “Если вы не видели, значит, и быть не может? На свете уйма того, о чём вы даже не догадываетесь, но от этого всё неизвестное не перестаёт существовать”».
Инесса Викторовна серьёзно смотрела на Нику. В глазах – сопереживание.
- Ну и смелая же ты, Ника, - восхищённо отозвался Сёмка.
- Да уж, ситуация не из приятных, - подтвердил Алексей, - но ты – молодцом! Гадов хватает везде.
- Вот, точно. Ещё лет в четырнадцать летом я ходила по просьбе мамы в больницу к её знакомой по работе принести нужные той женщине вещи. Назад возвращалась уже вечером. Натолкнулась на группу парней примерно моего возраста. Один из них с расстояния двух-трёх метров умышленно стрельнул сзади из рогатки, пробив мне ногу чуть выше колена. Боль пронзила чудовищная.
Они загоготали. Но я огромным усилием воли заставила себя и виду не показать. Больше того, повернулась к тому гаду и улыбнулась, давая понять, что он промахнулся. Компания оторопело раскрыла рты, а я лёгкой походкой прошла мимо. И только потом склонилась к ноге и, потирая багровую шишку, всплакнула, жалея себя.
Разве можно ожидать от взрослого парня, выросшего из того мерзкого гадёныша, бережного отношения к женщине и вообще поступков, достойных человека? А ведь это страшно!»
- Наш Игорёк как-то лет в двенадцать подрался с соседом, - вспомнил старший брат, - и как раз за то, что тот любил делать больно девчонкам в школе. Помните?
Мама, конечно, кивнула головой.
Продолжение здесь
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.