Света отложила спицы и потянулась. Она не особо любила вязать, но тут задумала связать мужу носки.
Вязала она посредственно, но в душе была какая-то детская вера, что ею лично связанные носки будут и теплее, и прочнее магазинных.
Надо сказать, что их отношения за тридцать лет семейной жизни далеко не всегда были безоблачными. Однажды они уже стояли на той черте, которая разделяет семейную жизнь и жизнь разведенных людей.
Это был сложный период, когда выросшие дети покинули «гнездо». Тогда Свете казалось, что из жизни ушел смысл.
Да и муж довольно ясно сказал, что он уже в возрасте, болеет и хочет жить для себя и к компромиссам не готов. Но их объединяли долгие годы не только семейной жизни, но и знакомства, дружбы. Ведь все началось еще в школе. Они с супругом были одноклассниками. Семья устояла.
Оба могли выйти на пенсию по выслуге лет. Благо государство еще не добралось до военных пенсионеров.
Муж воспользовался этой возможностью. Светлана продолжала работать. Хотелось не просто жить- выживать, а хоть немного себе что- то позволять. А слово «пенсия», как известно, синоним слова «бедность».
В последнее время бури поутихли. Муж устроился на работу.
Света облегченно выдохнула и ушла на пенсию. Это было вовремя. Внеплановые ночные работы по три- четыре раза в неделю в возрасте «за 50» даются тяжело и здоровье стало давать сбои.
Коллектив на новом месте у мужа был женский, преимущественно пенсионный. Изначально, она даже думала, что там все бабушки- пенсионерки.
За ужином супруг рассказывал истории из жизни то одной, то другой бабушки. Истории были жалостливые. В последний месяц особенно часто мелькали рассказы об Ольге Николаевне. Бабушка, как поняла Света, была молодец. Только немного близко к сердцу все принимающая.
Зайдя однажды на его работу за ключами от машины Света увидела рядом с мужем моложавую женщину, пожалуй, даже младше их.
Вечером оказалось, что это и есть Ольга Николаевна и она их одногодка, просто хорошо выглядит.
Женщина в одиночку подняла двух детей, теперь вовсю нянчилась с внуками. Как пояснил супруг, все в семье держится на ней.
Света удивилась, раз есть внуки, то семьи уже другие. Но возражать не стала.
Хотя именно тогда какое- то нехорошее предчувствие впервые заскребло коготками где- то в районе сердца.
Шли дни. Постепенно все забылось.
И вот теперь, посмотрев на носки, один связанный и один почти довязанный, Светя сама себе, мысленно сказала: «Дурочка! Все наладилось» Все у нас будет хорошо!».
Потянулась за телефоном. Телефона на привычном месте не было. Его не было ни в сумке, ни в карманах ветровки.
Был выходной день. Супруг спал в соседней комнате. В последнее время её саму часто тянуло на послеобеденный сон.
Света решила позвонить с его телефона. Как говорится, второй телефон дома надо иметь хотя бы для того, чтобы искать первый.
В списке вызовов на верхней строчке высветилось: «Ольга Николаевна Све…». Остальное не помещалось на экран, но зато поместилась цифра пять в скобочках.
Пять вызовов за неполный день. Сердце ухнуло куда-то в самый низ живота.
Трясущимися руками, боясь быть застигнутой за постыдным занятием, Светлана открыла данные контакта с журналом разговоров.
Вниз уходил длинный список звонков. Принятых и совершенных с телефона, по пять- шесть раз ежедневно. Длительность разговоров доходила до получаса. Света и не помнила, чтобы они так долго в последнее время разговаривали с мужем.
Вышла из комнаты. Сама не понимая, чего она больше боится, то ли быть застигнутой с чужим телефоном в руках, то ли увидеть то, во что не хотелось верить.
Открыла переписку в ватсапе. Почти безобидная переписка с пожеланиями доброго утра и хорошего дня, с фотографиями и картинками. Если не считать, что адресована она чужой женщине и…
И время. Сообщения были датированы и ранним утром, и поздним вечером, когда они с мужем уже лежали в кровати.
Они не избежали этой вредной привычки нашего времени начинать и заканчивать день с телефоном. Выходит муж начинал и заканчивал свой день с сообщений совсем чужой женщине.
Света положила телефон на место. Ушла в зал и, переложив вязание на столик, забилась с ногами в кресло.
Было нехорошо, душно и муторно. Не то что на душе, а в целом, даже физически она ощущала, что ей нехорошо.
(Если будут силы дописать- будет продолжение)
