Сергей Алексеевич родился 9 ноября 1908 года в городе Санкт-Петербурге.Родители — дворяне-помещики Орловской губернии. В 1919 году родители ушли с Белой армией А. И. Деникина, отступавшей через город Орёл, в Ростове заболели тифом и умерли. Сергей был беспризорным, пока его, случайно, не заметил профессор Д. И. Иловайский, которого поразило, что беспризорник, торговавший папиросами, знает французский язык. Он стал опекуном, помог разыскать родственников Серёжи в Петрограде и переехать к ним. С 1923 года Сергей жил у своей тётки М. Н. Бек.
После окончания в 1925 году средней школы поступил на антропологическое отделение географического факультета ЛГУ, но быстро перевёлся на физико-математический факультет и в 1930 году окончил университет по математическому отделению.
Из воспоминаний Сергея Алексеевича:
"Поздней осенью, когда прием в университете уже был закончен, …меня зачислили на антропологическое отделение географического факультета, потому что никаких других мест не было. Но вскоре я обменялся с одним астрономом и таким образом попал на физико-математический факультет, на отделение математики.
Надо сказать, что этот выбор был, в общем, случайным. Я, скорее, интересовался биологией, и если кто-то раньше предложил бы мне поменяться на какой-нибудь естественный факультет – физики, химии, биологии – то, конечно, я не стал бы математиком.
…Гидрологический институт занимался огромной проблемой: составлением водного кадастра, то есть описанием всех вод Советского Союза, расходов рек, грунтовыми водами, и это была работа не только описательная, географическая. В этом институте работали видные химики, биологи. Я поступил в гидравлико-математический отдел. Там тоже работали совершенно незаурядные люди, которые, в общем, и научили меня применению математики к жизненно важным задачам."
До 1935 года работал в Ленинграде в Гидрологическом институте. В 1935 году переехал в Москву и поступил в только что организованную докторантуру (первыми докторантами также стали М. В. Келдыш и Ф. Р. Гантмахер) МИАН имени В. А. Стеклова. Научным руководителем (в общем, формальным) стал его студенческий однокашник и ровесник С. Л. Соболев, уже признанный в то время учёный (в 1933 году, в возрасте 25 лет, его избрали членом-корреспондентом АН СССР).
В течение 1937 года защитил сразу две докторские диссертации — «Задача Коши для нелинейных уравнений гиперболического типа» по физико-математическим наукам в МИАН и «Неустановившееся движение в каналах и реках» по техническим наукам в ЭнИне. Имя Христиановича приводилось в центральной печати как пример достижений советской науки. В 1938—1939 году — старший научный сотрудник МИАН.
В 1939 году перешёл на работу в только что организованный Институт механики АН СССР, был заместителем директора.В 1937 году, ещё до окончания докторантуры, начал работать в ЦАГИ консультантом, а в 1940 году перешёл в этот институт на постоянную работу.
Из воспоминаний Сергея Алексеевича:
"Годы работы в Математическом институте были очень плодотворными. Я успел сделать очень много. Больше, чем потом когда-либо за такой короткий срок. Я занимался теорией пластичности, затем нелинейной фильтрацией грунтовых вод, начал изучать вопросы механики полета при больших скоростях. Поэтому с тридцать седьмого года я стал ходить на семинар в ЦАГИ и два дня проводил там за работой, изучая основы газовой динамики и аэродинамики самолета.
В тридцать седьмом году я закончил докторантуру, защитил сразу две диссертации… Но я почувствовал, что никакой я не математик, хотя у меня были идеи, были удачи, но я не был по складу ума математиком. Меня влекло к физическим задачам, к инженерным делам, мне нравились проблемы механики, эксперименты. Мне не хватало памяти, усидчивости для того, чтобы овладеть непрерывной тренировкой аппарата, который требуется от математика, не хватало любви к уединению, которое необходимо. Поэтому я не стал математиком.
В тридцать девятом году меня выбрали членом-корреспондентом Академии наук по Техническому отделению, в сущности, за работы по гидрологии, по теоретической гидрологии». Вот так просто объясняет ученый достаточно редкий в научной среде факт: его избрали в Академию наук в возрасте тридцати лет! Для многих это было бы вершиной карьеры, для него – лишь полустанок в начале длинного пути.
К этому времени дважды доктор наук (физико-математических и технических) уже отчетливо понимал, что его истинное призвание – не «чистая» математика. Его влекли эксперименты, «живые» установки, которые можно «пощупать руками», влекла, в конце концов, романтика больших скоростей… Война была близка, и на авиацию возлагались большие надежды: молодого членкора ждало новое, реформированное ЦАГИ."
Участвовал в знаменитом Чаплыгинском семинаре общетеоретической группы ЦАГИ. Возглавив в 1940 году лабораторию аэродинамики больших скоростей, а в 1942 году став научным руководителем ЦАГИ по аэродинамике (с 1948 года — первым заместителем начальника), Христианович сформировал коллектив с большим научным потенциалом, в нём в разное время работали выдающиеся учёные А. А. Дородницын, М. Д. Миллионщиков, Г. П. Свищёв, В. В. Струминский, Г. И. Таганов, В. В. Сычёв и др. С участием и под руководством Христиановича были выполнены исследования по аэродинамике скоростей, близких к скорости звука, впервые осуществлён непрерывный переход через скорость звука в аэродинамической трубе (1946). Им и В. Г. Гальпериным, И. П. Горским, А. Н. Ковалёвым впервые был обнаружен и сформулирован «Закон трансзвуковой стабилизации» (монография «Физические основы околозвуковой аэродинамики», 1948), с 1945 года начались первые работы по стреловидным крыльям.
В годы Великой Отечественной войны С. А. Христианович, Ф. Р. Гантмахер, Л. М. Левин и И. И. Слезингер выполнили чрезвычайно важную работу по увеличению кучности снарядов «Катюш». Решение было найдено: сверление боковых отверстий в корпусе снаряда, отводивших часть пороховых газов, приводило к закрутке снарядов в полёте, что значительно повысило кучность.
«Областью, где С. А. Христиановичу принадлежит ряд блестящих результатов, является газовая динамика. Им дано решение исключительно важных основоположных задач в этой области науки.
Явления, происходящие при обтекании газовым потоком какого-либо тела, например, при обтекании крыла или фюзеляжа самолета или обтекании лопасти воздушного винта потоком воздуха, носят различный характер в зависимости от скорости набегающего потока по отношению к рассматриваемому телу. При скоростях, много меньших, чем скорость распространения звука в газе, это обтекание происходит так, как если бы вместо газа мы имели какую-то несжимаемую жидкость, например воду. Задача о таком обтекании со времени Н. Е. Жуковского может считаться решенной.
Другой характер приобретает газовый поток, если обтекаемое тело имеет относительную скорость, близкую к звуковой. Если относительная скорость потока и тела больше звуковой, явление резко изменяется. В промежутке между тем и другим случаем обтекание происходит при «критическом» режиме, при котором часть газа движется со скоростью, большей звуковой, а другая часть – с меньшей.
Зарубежная наука шла по пути упрощенной трактовки явлений, происходящих при обтекании газом тел с большими скоростями. Обычно при расчетах пренебрегали толщиной изучаемого тела, например толщиной крыла или лопасти винта.
Первым ученым, который внес существенно новые методы и начал изучать явления без грубых упрощений, был С. А. Чаплыгин, создавший замечательную теорию газовых струй для дозвуковых скоростей. Однако лишь С. А. Христиановичу удалось решить полностью задачу об обтекании тела газовым потоком при большой дозвуковой скорости для самых важных случаев: крыла и тела вращения.
Как и в работах по гидравлике открытых русел, этот существенный успех был достигнут С. А. Христиановичем с помощью изящного нового математического аппарата, определяющего движение такого газа.
<…> Результатом этой работы стал метод расчета того лобового сопротивления, которое данное крыло испытывает в воздухе и которое определяет скорость, могущую быть достигнутой самолетом. Прекрасное согласование с опытом подтвердило полностью правильность теории С. А. Христиановича».
(С. Соболев, «Правда». 29.08.1943 г.)
В 1938—1944, 1972—1973 годах С. А. Христианович был профессором МГУ имени М. В. Ломоносова (с перерывами), в 1944—1946 годах заведовал кафедрой Московского авиационного института. Самое активное участие он принял в организации Московского физико-технического института (МФТИ). Статья о необходимости создания вуза нового типа была опубликована на первой полосе в газете «Правда» ещё в 1938 году. Группа видных учёных МИАН: М. А. Лаврентьев, Н. Е. Кочин, Н. И. Мусхелешвили, А. О. Гельфонд, С. Л. Соболев, С. А. Христианович и др. писала о необходимости подготовки инженеров, сочетающих в себе знание отраслей техники с глубоким общим физико-математическим образованием. При формулировании идеи новой высшей физико-технической школы был использован пример Петроградского физтеха, парижской Политехнической школы, личный опыт П. Л. Капицы его пребывания в Кембридже. Публикация в «Правде» означала высшее одобрение предложения, но его реализации помешала война.
Из воспоминаний Сергея Алексеевича:
…К началу войны мы имели исключительную экспериментальную базу – такой не было у немцев. …Вот в этих трубах и в лаборатории прочности фактически были доведены наши новые самолеты, которые поступали на вооружение к началу войны.
Конечно, во время войны сделать что-то совершенно новое трудно: нужно время, для того чтобы от научных идей, от теории, от оборудования перейти к реальным конструкциям. …Люди работали и день, и ночь, но в основе уже имелся фундаментальный материал. А во время войны ученые занимались подготовкой к реактивной авиации, перспективой. …Это многим казалось странным и даже преступным. Вот здесь была видна проницательность правительства, которое понимало, что надо думать о том, что будет после войны. Нужно создавать научные основы реактивной авиации, авиации звуковых и сверхзвуковых скоростей. Казалось, мы занимались делом, не имеющим непосредственного отношения к военным действиям того времени. Во всяком случае, та лаборатория, которой я руководил.
…В сорок третьем году начала полностью работать наша большая аэродинамическая труба. Когда мы ее начали налаживать, то обнаружили много новых явлений, о которых раньше и не подозревали. Пришлось создать специально новую теорию и затем очень много переделать в креплении, в оборудовании, для того чтобы получать правильные результаты. И все-таки в трубе нельзя было получить достоверные результаты при скоростях, больших примерно 0,8 скорости звука, а все, что происходило при приближении к скорости звука, по-прежнему оставалось тайной.
Тогда ходили легенды по этому поводу. Говорили о звуковом барьере, который разбивались самолеты… Я думаю, что одно из самых главных достижений, которые были сделаны в это время в ЦАГИ, – нахождение способов создания специальной аэродинамической трубы, в которой можно было бы проводить опыты при трансзвуковых скоростях, как теперь говорят. Надо сказать, что никто во всём мире этого делать не умел.
…Аэродинамическая труба была построена, и в сорок седьмом году мы получили результаты больших испытаний. …Сейчас, если мы посмотрим в небо, увидим стреловидные, треугольные, какие-то совершенно необычные формы самолетов. Эти формы диктуются законами околозвуковой, сверхзвуковой аэродинамики, которые удалось установить благодаря созданию нового оборудования и модернизации старого, проведенной на основании этого опыта. Теперь стало возможным испытывать модели самолетов, даже очень крупные, при скорости звука. Фактически эти работы стали основой создания околозвуковой, трансзвуковой авиации."
В 1946 году физико-технический факультет для подготовки высококвалифицированных специалистов по физике атомного ядра, аэродинамике, физике низких температур, радиофизике, оптике, физике горения и взрыва и т. д. был организован в МГУ. Христианович курировал его работу в должности проректора по специальным вопросам. В 1951 году на базе факультета был создан МФТИ. Вместе с генералом И. Ф. Петровым, Д. Ю. Пановым, Б. О. Солоноуцем Христиановичу удалось в рекордно короткие сроки подыскать место для размещения Института вблизи станции Долгопрудная в Подмосковье, закончить постройкой здания учебного корпуса и общежития, приобрести оборудование, в том числе остродефицитное. «Физтехи» считают Христиановича первым ректором МФТИ.
В 1953—1956 годах выполнял обязанности академика-секретаря Отделения технических наук АН СССР. Одновременно работал по совместительству заведующим отделом в Институте химической физики АН СССР, где им с учениками — А. А. Грибом, О. С. Рыжовым и Б. И. Заславским, была построена асимптотическая теория коротких волн, использованная при расчёте параметров ядерного взрыва, изучена общая картина подъёма облака взрыва (совместно с А. Т. Онуфриевым). В Институте нефти Христиановичем была разработана теория гидравлического разрыва нефтеносного пласта (совместно с Ю. П. Желтовым)[4], выполнены совместно с Г. И. Баренблаттом работы «Об обрушении кровли при горных выработках» и «О модуле сцепления в теории трещин».
Вошёл в Первоначальный состав Национального комитета СССР по теоретической и прикладной механике (1956). Член-корреспондент АН СССР с 1939 года.
В период 1953—1961 годов принимал непосредственное участие в испытаниях ядерного оружия в атмосфере и под водой, а также работал над проблемами защиты от этого оружия и понял — защиты от ядерного удара нет! Для сконцентрированной в Москве, Ленинграде и Киеве отечественной науки это может кончиться трагично — пара-тройка атомных бомб и её не будет. Так появилась идея Сибирского отделения АН СССР.
Из воспоминаний Сергея Алексеевича Христиановича:
"В провинции ученых не было. Сибирь, Урал – малоосвоенные территории страны, где сосредоточены огромные богатства, а там фактически были только небольшие научные ячейки.
…Было решено начать с академической науки как фундамента. Михаил Алексеевич Лаврентьев
и я в статье, опубликованной в «Правде», предложили идею создания Сибирского отделения Академии наук. Но еще до появления статьи принципы создания такого нового крупного исследовательского учреждения были обговорены, проект получил мысленные очертания.
В связи с созданием Сибирского отделения я переехал в Новосибирск. И с пятьдесят седьмого года до шестьдесят второго был первым заместителем Председателя Сибирского отделения.
На моих плечах лежала организация проектирования и строительства городка в качестве заказчика. Одновременно там строился Институт прикладной и теоретической механики, где я был директором. Это очень хорошо оснащенный институт, который и сейчас работает.
С шестьдесят второго года я уже не был заместителем председателя, а только директором института – до шестьдесят пятого года. В этом году мне пришлось уехать из Новосибирска по болезни. Климат сибирский для меня был совершенно невыносим, как ни странно, хотя мне там все очень нравилось, начал температурить круглыми сутками, и мне врачи настоятельно предложили уехать."
Сейчас очевидно: заслуги Христиановича в разработке концепции и организации Сибирского научного центра ничуть не меньше, чем М. А. Лаврентьева или С. Л. Соболева. Лаврентьев, сумевший «продавить» проект, обратившись непосредственно к Н. С. Хрущёву, впоследствии не раз подчёркивал, что без участия С. А. Христиановича и С. Л. Соболева затевать такое масштабное дело было рискованно. Христианович стал первым заместителем Лаврентьева председателя СО АН, курировал строительство всего научного центра.
Христианович — один из создателей Новосибирского университета, руководитель кафедры аэродинамики, профессор (до 1965 года). Ему удалось создать современный академический институт — ИТПМ СОАН — со многими научными направлениями: аэродинамика больших скоростей, магнитная гидродинамика, механика горных пород, энергетические установки, удалось сформировать коллектив единомышленников.
Под его руководством (1957—1965) была создана мощная экспериментальная база, построены турбокомпрессорная станция и сверхзвуковая труба. Главной же стала работа над проектом парогазовой установки (ПГУ), которая могла стать основой экологически безопасных тепловых электростанций с турбинами на природном газе и технологией внутрицикловой газификации высокозернистых зольных топлив (в первую очередь мазутов) как средства обеспечения «чистым топливом» и предотвращения вредных выбросов в атмосферу. Эти предложения для того времени были существенно новыми.
Вследствие конфликта с Лаврентьевым вернулся в Москву (1965)[5]. Работал научным руководителем Всесоюзного НИИ физико-технических и радиотехнических измерений (1965—1972), заведующим лабораторией в ИПМАН (1972—1988), советником при дирекции в этом институте (с 1988 года), продолжал научные исследования в области теории пластичности. С 1995 года — советник Российской академии наук.
Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
В последние годы жизни занимался проблемами извлечения нефти. Являлся членом редакционной коллегии журнала «Измерительная техника».#советские ученые
Если Вам понравилась эта статья, ставьте лайк,а также подписывайтесь на наш канал.