Византия - государство, до сих пор загадочное и непонятное для многих. Что же на самом деле такое «византийство»? Дмитрий Тараторин предлагает взглянуть на историю Византии как на историю соперничества идеологических и богословских концепций. В предыдущих главах мы рассматривали ересь иконоборчества, теперь пришло время узнать, какую судьбу ожидала эта ересь.
Дерьмократор
Впрочем, богоборцы, ощущавшие себя сверхчеловеками, встречались и в Византии. Развернуться всерьез в борьбе с иконопочитателями Лев Исавр не сумел и не успел, потому что умер. Чтобы начать террор «настоящим образом» нужен был особенный человек. И наследник престола, его сын Константин именно таким был буквально изначально. Прозвище свое Копроним (Дерьмоименитый) он получил благодаря тому, что умудрился обгадиться в купели во время таинства крещения. Такому уж, конечно, все было нипочем…
В 754 году он собрал иконоборческий лже-собор. Патриархи на нем отсутствовали. Константинопольская кафедра была в то время вакантна. Антиохия, Иерусалим и Александрия отказались принять участие в соборе. Папа тоже не прислал своих представителей.
Решения этого сборища не оставляли шансов иконопочитателям: «всякая икона, сделанная из какого угодно вещества, а равно и писанная красками при помощи нечестивого искусства живописцев, должна быть извергаема из христианских церквей; она чужда им и заслуживает презрения. Да не дерзнет никакой человек заниматься таким нечестивым и неблагоприличным делом. Если же кто-либо с этого времени дерзнет устроить икону, или поклоняться ей, или поставить ее в церкви, или в собственном доме, или же скрывать ее, такой, если это будет епископ или пресвитер, или диакон, то да будет низложен, а если монах или мирянин, то да будет предан анафеме, и да будет он виновен и перед императорскими законами, так как он противник Божиих распоряжений и враг отеческих догматов».
И начались массовые репрессии. Был подвергнут издевательствам и казнен Святой Стефан. Причем одновременно с ним в темнице находилось более трех сотен монахов. Большинство из них было без глаз, с вырванными носами, отрубленными руками и ушами. Сами монастыри закрывали, превращали в казармы и мастерские.
Константин обрел верных соратников. Особо отличился стратиг фемы Фракисий Михаил Лаханодракон. Он согнал всех монахов подведомственной территории в Эфес и потребовал во исполнение царской воли отречься от обетов — снять иноческое облачение и согласиться вступить в брак. Отказавшихся ослепляли и ссылали на Крит. Император одобрил эти действия. Сам организовал в столице погромы монастырей и массовое глумление над их насельниками на Ипподроме. Спасаясь от террора, около 50000 монахов бежали в Италию.
При этом сопротивляться разгулу Дерьмократора было проблематично, поскольку Константин был способным полководцем и достаточно эффективно справлялся с внешними угрозами. Мощь Империи росла, соответственно, он пользовался высоким авторитетом в армии. Но, несмотря на материальные успехи, духовный беспредел с неизбежностью вел к катастрофе.
По смерти Копронима на трон вступил его сын Лев Хазар (мать была этого рода-племени). Накал преследований снизился не без влияния его энергичной и амбициозной жены — сторонницы иконопочитания афинянки Ирины. Иконы снова появились в домах ромеев и даже в императорском дворце. Однако летом 780 года император внезапно сменил милость на гнев и снова начал преследование иконопочитателей. Многие влиятельные сановники, и даже супруга Ирина были сосланы. И тут, как нельзя кстати, уже в сентябре 780 года, процарствовав всего пять лет, он умирает. Вполне законны предположения об отравлении.
В связи с малолетством сына Льва, Константина, государством стала править Ирина. Восстановить иконопочитание официально ей удалось только со второй попытки. Первый церковный собор 786 года разогнали солдаты иконоборцы из восточных фем, верные памяти Копронима.
Ирина сделала выводы. Через год мятежные подразделения были отправлены якобы в поход, а в Константинополь вступили войска, набранные на западе Империи, где всегда былисильны иконопочитатели. Семьи воинов иконоборцев оказались в заложниках, и тех попросту разоружили.
В сентябре 787 года начались заседания VII Вселенского собора в Никее. Иконопочитание было полностью восстановлено. Но ни мира, ни покоя Империи это не принесло. Ей вновь угрожали болгары, арабы, разнообразные мятежники. Сын Ирины Константин был храбрым воином, но неудачливым полководцем. В одном из провальных походов против болгар, кстати, был убит лютый гонитель иконопочитателей Лаханодракон.
А мать, между тем, ревновала его к короне. Воспользовавшись неудачами сына, она организовала заговор. Тому удалось бежать и начать собирать верные войска. Но сторонники Ирины оказались расторопней. Константин был схвачен, привезен в Константинополь и в Порфировой палате, где некогда родился «…в девятом часу страшно и безжалостно выкололи ему глаза по воле матери его и советников её, что он едва-едва не умер… Таким образом его мать сделалась единовластною»
(Хронография Феофана).
Теперь представим себе, как все эти безобразия воспринимались на Западе. Там строго держались иконопочитания. При этом, императоры Константинополя, по-прежнему претендовавшие на эксклюзивность и римскость, были явными, лютыми еретиками. Когда же ересь была сломлена, императором объявила себя женщина. Что было невиданно и неслыханно.
И вот итогом всех этих безобразий и стала коронация в 800 году Карла Великого Римским императором. Причем, подразумевалось, что он наследует свергнутому Константину. Чтобы легитимизировать свой статус он даже заслал сватов к Ирине. Но пока та размышляла над этим предложением, она, в свою очередь, была свергнута. А ведь если бы этот план реализовался, трудно представить величие последствий. Блистательный франк, внук Карла Мартелла, воплотил бы в жизнь мечту Юстиниана. Единая Римская империя снова воссияла бы на страх варварам. Ведь ее ролью всегда и было хранить мир от варварства. И в разное время эту миссию брали на себя, в том числе, и варвары по крови — тот же Юстиниан и Карл. Этой идее присягали на верность целые народы — готы Теодориха, например.
Но в Константинополе к власти пришел Никифор Гениак, родом араб, тут же вступив в борьбу с возглавившим очередных мятежников армянином Варданом Турком. Так Империя разделилась окончательно. Но обе ее части
оставались верны изначальной идее. И Священная Римская Империя германской нации много позже, уже после гибели в неравной борьбе Империи ромеев, сумела разгромить ее губителей, османов под Веной, окончательно остановив их продвижение на земли Христианского мира.
Империя и пустыня
Никифор Гениак оказался способным императором. Быстро разобравшись с повстанцами, он принялся наводить порядок во внешней и внутренней политике. Он заключил мир с Карлом Великим и разграничил с ним сферы влияния. Ужесточил финансовую политику, в том числе за счет отмены ряда льгот для монастырей. И счел себя готовым решить болгарскую проблему.
Армия ромеев, возглавляемая императором и его сыном Ставракием, летом 811 года двинулась на Балканы. Имперским войскам сопутствовал успех — была взята столица болгар Плиска. Но хан Крум был опытным воином. Ему удалось заманить Никифора в Выршбинскую теснину, а затем запереть ее с обоих концов. И началась бойня.
Немногие вырвались из западни. Сам император был убит. Его отрубленную голову соответствующим образом обработали. И в дальнейшем Крум пил из черепа императора на пирах. Ставракию удалось ускакать. Но он был тяжело ранен. Видимо был поврежден позвоночник. И для всех в Константинополе было очевидно, что это уже не император. Власть без какого-либо сопротивления перешла к зятю Никифора Михаилу Рангаве. Ставракия даже не стали добивать, он через несколько месяцев тихо скончался сам. Так болгары пресекли в зародыше возможную новую династию. И нанесли Империи тяжелейшее оскорбление.
Рангаве попытался немедленно смыть его кровью. Но и этот поход тоже был неудачен. Ровно через два года после катастрофы в Выршбинской теснине ромеи были разбиты под Адрианополем. Император бежал в Константинополь, где по настоятельному совету «друзей» отрекся от власти в пользу опытного полководца Льва Армянина. За покладистость Рангаве не стали убивать или лишать его каких-либо членов, а просто отправили в монастырь, где он благополучно пережил трех последующих императоров.
Через неделю после провозглашения императором Льва, Константинополь был окружен огромным болгарским войском. Ромеи с ужасом наблюдали, как язычники под стенами приносят кровавые жертвы. Впрочем, штурмовать город они при всей бесшабашности были неспособны.
Тогда хитрый Армянин пригласил Крума на переговоры. И в ходе оных на хана внезапно напали поджидавшие в засаде воины. Однако Круму удалось отбиться и уйти от погони. В бешенстве на коварство византийцев и одновременно на то, что Константинополь таки взять было нереально, он захватил и сжег Адрианополь.
Впрочем, на счастье императора, старый хан вскоре умер. А с его наследником был заключен мир. Арабы тоже перестали активно беспокоить, поскольку в Халифате начались внутренние разборки. И вот на этом фоне внешнего умиротворения император вновь разжег внутреннюю смуту, начав гонения на иконопочитателей. При этом он рассуждал крайне оригинально:
«Вы видите, что все государи, которые признавали иконы и поклонялись им, умерли или в изгнании, или на войне. Только не почитавшие икон умерли своей смертью на престоле и, будучи с почетом перенесены в императорские усыпальницы, были погребены в храме Апостолов. Я тоже хочу подражать им и уничтожить иконы, чтобы после долгой жизни моей и моего сына царство наше держалось до четвертого и пятого поколения».
Между тем в Константинополь вернулся сосланный еще при Гениаке лидер иконопочитателей суровый аскет Феодор Студит.
Он заявил василевсу: «Бог поставил одних в Церкви апостолами, других пророками, третьих учителями и нигде не упомянул о царях. Цари обязаны подчиняться и исполнять заповеди апостольские и учительские, законодательствовать же в Церкви и утверждать ее постановления —отнюдь не царское дело!».
Кроме того, им был организован в Вербное воскресенье крестный ход монахов Студийского монастыря, (где он игуменствовал), шествовавших с высоко поднятыми иконами.
Разумеется, следствием стала новая ссылка. В заключении он не раз подвергался пыткам, но от истинного исповедания не отступал.
Это противостояние — яркое проявление противоборства Империи и Пустыни — Государства, посягающего на самые души подданных и монахов, воплощавших в себе тотальную духовную свободу отстаивать Истину вплоть до самой смерти. Ведь как только Империя стала христианской, уход христиан в Пустыню приобрел совсем другое значение. Они уже спасались не от физических гонений, но от духа века сего, проникавшего и в само здание Церкви. Они отступали в Пустыню, чтобы потом совершать как тот же Феодор контратаки, ведомые Духом Божьим.
А Армянин просчитался — никаких поколений его коронованных потомков не было в плане Господа…. Казалось бы, Лев был достаточно бдителен и вовремя раскрыл заговор одного из своих сподвижников Михаила Травла. Тот был схвачен и приговорен к сожжению. Однако богобоязненная супруга василевса уговорила того не устраивать казнь лютую в канун Рождества. Лев согласился. Но сторонники Травла напали на Армянина как раз во время праздничной службы. Он пытался отбиваться, но был изрублен прямо в храме. Михаила Травла освободили и провозгласили императором, даже не успев снять цепей. Вскоре из ссылки был возвращен несгибаемый Феодор. И хотя новый император, как и прежний, икон не чтил, но и гонений на истинно верующих не учинял.
И здесь отметим крайне важное и часто упускаемое. В эпоху иконоборчества истинно православным был Рим, а вовсе не Константинополь. И папы неуклонно поддерживали всех восточных борцов с императорской ересью.
Аргументация иконоборцев может казаться вполне убедительной до тех пор, пока мы не поймем, что икона — это никак не идол. Это с православной точки зрения — окно в Иное, в Царство Божие, которое пока мы «видим как бы как сквозь тусклое стекло», но это никак не повод окна наглухо заколачивать.