Часть 67. НАРВСКИЙ "ПЯТАЧОК" - продолжение (по воспоминаниям полковника П.И.Конопли)
Часть 65. Любовь и война...
Часть 1.....
НАРВСКИЙ "ПЯТАЧОК". ТЯЖЕЛЫЕ БОИ
Бой безвестный, о котором Речь сегодня поведем
Был, прошел, забылся скоро, Да и вспомнят ли о нем?
Бой в лесу, в кустах в болоте, Где война стелила путь,
Где вода была пехоте По колено, грязь - по грудь...
А.Твардовский
Я обещал, дорогой читатель, не надоедать описанием боев, но о двух приметных и имевших неординарные последствия, не могу не рассказать. Пробегите их хотя бы "по диагонали"...
Так повредившая нам замена командира полка, не помогла эстонцам. Несмотря на их сетования и возражения, высокое командование снова "выдернуло" «наш отдельный» из эстонского корпуса. Это, впрочем, не удивительно: корпус ожидал, когда Красная Армия прорвет фронт, чтобы действовать на территории Эстонии. Держать же боевой танковый полк в длительном бездействии было явно не разумно. К этому времени войскам Ленинградского фронта удалось на участке южнее Иван-города форсировать реку Нарву, отвоевать довольно значительный плацдарм безлюдной лесисто болотистой местности на ее западном берегу. Замысел заключался, по-видимому, в расширении плацдарма в сторону Финского залива, отрезая при этом группировку противника в районе города Нарва. Отвоеванная местность представляла собой, в основном, сплошное непроходимое, местами тряское, болото, по которому не только танки, но и машины могли передвигаться только по настеленной из бревен гати. Основная гать к передовой была протяженностью более десяти километров.
Она постоянно разрушалась взрывами снарядов большого калибра. Обстрел велся немецкой корабельной дальнобойной артиллерией с судов на Финском заливе. Взрывы вырывали в торфе громадные воронки и саперы, день и ночь, дежурившие на трассе, вновь восстанавливали гать. Мне эта дорога, служившая основной артерией снабжения и пополнения фронта, крепко запомнилась. Не только рискованной ездой под обстрелами, но и наблюдениями за солдатами пополнения, шагавшими на передовую. Это больше были мальчишки "поскребыши". На вид лет шестнадцати-семнадцати. Они были слабые, худые, явно оголодавшие, выросшие на скудном тыловом пайке военного времени. Они пугались и вздрагивали даже при выхлопе автомобиля. Многие жались к рядом идущим усатым старослужащим, возвращавшимся на фронт, по-видимому, после ранения из госпиталей. При взрывах снарядов даже в отдалении, мальчишки прижимались к ветеранам, как дети к матери. Проклятая война! - Сколько она погубила таких, не узнавших жизни, еще по сути детей...
Странная ситуация сложилась в нашем полку на Нарвском плацдарме (или на "Нарвском пятачке" - как его называли солдаты). Очевидно бронетанковому управлению армии, которой мы были приданы, стало ясно, что наш новый командир Маруничев и опыта боевого не имеет, да и не очень надежен. Однако и снять его сами не имели права. Да и времени для этого не имели. Нашли выход в организации сводной штурмовой танковой группы, в которую вошел наш полк и небольшое подразделение из танков разных частей, уцелевших в прошлых боях. Командование же этой группой поручили, буквально накануне боя, некоему майору Зуеву (как потом, оказалось "поменяли шило на мыло"). Вышло так, что полком командовал офицер, не знавший не только командиров танков, но и командиров танковых рот, штабистов и начальников служб. Но, вместе с тем, формально, Маруничев не был освобожден от ответственности за операцию и поддержания оперативной связи с высшим командованием.
Сразу выявилось, что он еще и труслив. Если другие командиры нашего полка, не использовали в бою свой танк, то устраивали свои командные пункты непосредственно на передовой, не упуская танки из виду. А.К.Дьяченко (я об этом уже упоминал), при передвижении танков вперед, следовал за ними на открытом Виллисе с рацией, командуя по радио. Маруничев же "закрепился" в штабном автобусе, в полутора километрах от передовой, в лесу, называя это "командным пунктом".
На передний же край он выдвинул "группу связи" во главе с подполковником Каленышевым. Эта группа не являлась командным пунктом, так как танками командовал майор Зуев. Однако, находясь вне видимости поля боя, Маруничев хотел быть непрерывно осведомленным о происходящем на переднем крае, чтобы со знанием дела отвечать на запросы командования дивизии и армии. Поэтому он нервничал, через каждые пять минут запрашивал по рации Каленышева и командиров рот, что делается на исходных позициях. А люди на передовой готовились к бою, все в деле, им надоело мелочное дерганье командира и они перестали отзываться на позывные. Тогда Маруничев стал посылать на передовую подвернувшихся офицеров, но никто не возвращался. Как раз к этому времени я приехал в штаб из "ТЭП" (тыловой эшелон парка), где заканчивался ремонт двух танков.
При моем появлении Маруничев ухватился за меня, как черт за грешную душу:
- Немедленно отправляйтесь на наш пункт связи к Каленышеву, выясните, что там происходит, почему нарушена связь и почему никто не возвращается с докладом?
Я "под козырек", и пошел по следам танковых траков, потом пригнувшись - перебежками - шел рассеянный "беспокоящий" минометный обстрел. В пехотном окопе на мой вопрос, не видели ли они офицеров танкистов, ответили:
- Да вон, все они там, впереди окопов, в воронке - прохлаждаются! Вон она! Я дополз до большой воронки и скатился в нее. Товарищи офицеры сидели вокруг "озерка" рыжей торфяной воды в центре воронки. Увидев меня, все дружно рассмеялись:
- Вот и начбоя загнал сюда Пархуничев (вместо "Маруничев"). Ну, посиди с нами.
- А какого черта, - вспылил я, показывая на стоящую рацию, - вы отмалчиваетесь, и никто не возвращается в штаб? Командир в истерике...
- Лучше сидеть здесь, под обстрелом, чем с этим занудой, - ответил кто-то из штабистов.
- Не из автобуса же командовать боем - добавил кто-то.
Наш бывший начальник штаба Каленышев, только что назначенный заместителем командира полка промолчал, видимо согласный с репликами офицеров. Спустя несколько минут наша артиллерия начала артподготовку. Минут через пятнадцать "сыграли" Катюши и другие эрэски (реактивные снаряды большой мощности) - сигнал атаки. Высунувшись из воронки можно было увидеть, что из леска на правом фланге пошел в бой полк тяжелых танков "ИС" (Иосиф Сталин). Это была внушительная картина мощи! Увы! пройдя 500-600 метров, то одна, то другая тяжелая машина начали застревать в болотистых прогалинах и немцы открыли бешенный огонь по неподвижным "мишеням". Сразу несколько танков загорелось.
На левом фланге в это время выдвинулась уступом группа танков, в которой находились и наши машины. Более легкие тридцать четвертки, маневрируя под огнем сначала вроде проскочили заболоченные участки, но позже, в редком перелеске стали застревать. В бинокль было видно, что между танками бегает человек. Как выяснилось позже, это был, упомянутый мной, командир танковой группы майор Зуев. Он бегал с молотком в руке, стучал по броне застрявших танков (для привлечения внимания) и кричал танкистам, что они трусы и командовал: "Вперед, вперед! За Сталина!" Несколько наших ребят, выбравшихся из двух загоревшихся танков, были ранены, ползя к нашим окопам, но этого дураковатого майора берёг или Бог или черт.
В зоне видимости горело уже большинство тяжелых "ИС" - наверно вся огневая мощь немцев сосредоточилась на них, как основной угрозе. Остановились и наши танки. Очевидно, учитывая реальность, пехота, также пошедшая в атаку, была возвращена. Где танки не пробились, пехоте, при свете дня, делать нечего. Подполковник Каленышев сидел с надетыми наушниками у рации, слушая сообщения и переговоры командиров рот и взводов нашего полка. По временам он тяжело вздыхал - ведь он не мог командовать - это было поручено майору Зуеву. Но, когда пехота стала возвращаться, он решился и, не дожидаясь команды свыше, взял микрофон и приказал командирам рот задним ходом возвращаться назад. Между командами он оглянулся на нас, сидящих в воронке, и приказал нескольким офицерам, в том числе и мне, возвращаться в штаб полка. Тогда я видел этого славного, спокойного, умного человека в последний раз. Спустя час, после моего возвращения в штаб, пришли и остальные, сидевшие в воронке. Без Каленышева... При возращении, на полпути до штаба, они попали под минометный обстрел и Каленышев Василий Михайлович был убит осколком. Это было 30.07.1944 года. Однополчане, в особенности те, кто знал его со времен формирования полка под Москвой в 1942 году, искренне сожалели об этой потери и винили в ней Маруничева. Тяжелый полк "ИСов" практически был уничтожен. Потерял несколько танков и наш полк.
Правда, ночью удалось подбитые машины (за исключением сгоревших) отбуксировать с поля боя и направить в ремонт. Позже выяснилось, что немцы в последний момент перебросили на этот участок несколько противотанковых "Фердинандов" и тяжелую артиллерию. Наша артподготовка их подавить не смогла.
Несколько позже приказом по фронту Маруничев был освобожден от должности командира полка с формулировкой за "нерешительность и трусость". Майор Зуев, командовавший сводной группой танков, по дошедшим до нас сведениям, был понижен в звании до капитана. Всего-то...