В каждой уважающей себя редакции есть странные и незаметные люди, которые с умным видом школьного учителя редактируют всю писанину слепо накидывающих на вентилятор свой жиденький текст, как это всегда делаю я в псто, журналистиков - корректоры. Каждый журналист тире новостник за рабочий день пишет по 8, а то больше новостей, скидывая их корректору и редактору в общее стойло, и забывая о нём навсегда, переходя к следующей более свежей новости.
Редактор слепо смотрит на изящество и красоту описанного текста и шлифует его сдобренным стилем того творческого гешефта, в котором он представляет своё уникальное сми, а представляет он его стильным и прогрессивным, чтобы было приятно и захватывающе читать обычному обывателю, далёкому от нерукотворного творческого процесса, читателю.
После редактора или параллельно с редактором текст жестоко рубит самый страшный человек из существующих в редакции - корректор. Корректор страшный человек в сми, намного хуже редактора, ибо корректор глубоко и безбашенно знает русский язык и умеет его использовать в тексте, что очень ценится всеми эдиотами и лулками фейсбука, которые считают себя пеЙсателями, а по сути никому не нужными и самое главное нечитаемыми несчастными людьми, пишущими свои постики в фейсбуке ради жиденьких обсуждений, лайков и хайпа, а не всего того, что должны доносить читателю, как пеЙсатели. В своём посте ты - Б-г, а в своей книге - ты зачастую ГрафОман.
Корректора боятся все, особенно редакторы и даже хозяева. Я много лет работал редактором и корректоры всегда люто до усрачки ненавидели меня за издевательство над языком и моими речевыми оборотами, применительными в тексте. Захлебывающееся знание мной четырёх плюрицентрически иберо-романских языков, постоянно ставило глаголы первее существительных, а прилагательные и вовсе закидывало назад в деепричастные обороты, а не перед сушествительными, и всё это в журналистском слепом и пустом тексте, который я превращал в сладкую конфетку, которую хотелось жевать, не выплевывая.
Когда я видел, что корректор вставал и шёл через все головы в направлении редакторских рабочих мест, то я уже знал, что шёл он именно ко мне, дабы вступить со мной в очередную перепалку и обсуждение моего безграмотно написанного, хоть и литературно изящного и закрученного текста. Это был страшный диспут Набокова и Михалкова, литературного хмельного гения и хулителя шаблонной идеологической морали. Журналисты и сочувствующие разбегались, чтобы не попасть под случайный пресс пламенного мата и фольклора, ибо иногда это перекидывалось и на них, несчастных, последние могли вылететь с работы одним направлением в торжественные заунывные вахуя в сторону двери. Так прогнали из редакции Быкова, запульнув в него пластмассовым стаканом с ручками и карандашами. Быков в редакции не появлялся, три дня не появлялся, а потом с гордым видом пришёл за зарплатой, которую ему не отдавали три месяца, чтобы испортить настроение. Но всем своим коллегам он рассказал, что ушёл сам и зп ему выдали в полном творческом объёме, хотя её ему так и не выдали.
По причине постоянных редакционный драк и разборок, в корректоры на работу берут пожилых обаятельных и общительных дам, милых, весёлых, нежных. Так проще всем. Ведь не будешь же ты, здоровенная небритая детина редактор, драться с безобидный милой страрушкой у всех на глазах? Но я дрался. Было всё.
На моей памяти, в последней редакции, где я имел честь после командировки поработать, корректорами были две пожилые милые барышни. Одна молчаливая и тихая, но безбожно удаляющая буквально всё, что сделает редактор, возвращая текст в его первоначальное жидкое и невкусное состояние, которое нарисовал слепой прыщавый журналист, обычный текст в 5 слов с 1 глаголом - "Меркель встретилась с Герасимовым в Берлине. 24 июля 2018, 14:27." Вторая корректорша была эффектнее и милее прежней, общительная и весёлая, с ней можно было продвинуть любой инфантильный оборот в любой текст. (Я работал всегда со второй). Зарплата у корректоров была 28К рублей в месяц (15 рабочих дней) и считалась высокой для Известий и вообще для столичного региона, в других редакциях платили намного меньше, где-то платили больше, например на Авто-радио. Работа корректора была в сменном графике - 2/2, каждый день приходилось корректировать по 30-40 текстов на 500 знаков +/- и мило общаться с чаепитием и баранками (ругаться/договариваться) с плохим и броским редактором, мной, который не знает родного языка, одного из четырёх языков, и постоянно сталкивает лбами Ожегова с Далем.
Разумеется, у корректуру с такой мизерной зарплатой случались и подработки. Что греха таить, многие журналисты и редакторы в сми грешат написанием своих книжек за деньги или для души своей ради признания, кто под своим собственным именем, а кто как и принято под псевдонимом. Из известных на моей памяти подработок, к которым имела отношения моя милая корректорша был совершенно вялый и безграмотный текст толи Глуховского, толи Чертанова, переписанный и жестокого откорректированный всего за 10К, это в рублях за весь текст полноценной пресной графомании, превращенной в более менее читабельное дышло.
Вот такая есть уникальная и жестокая профессия, корректор, на которую не каждый редактор или текстовик согласится.
"Ну не в библиотеку же мне идти с моим опытом", - говорила мне корректор, отхлебывая всплывшие чаинки из грязной стеклянной кружки.
Такие дела
Максим Новиковский
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ КАНАЛ ЯНДЕКС ДЗЕН ТУТ
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ ЖЖ ТУТ
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ ФЕЙСБУК ТУТ
Все предоставленные материалы являются собственностью автора. При использовании любых материалов ссылка на этот сайт обязательна. Спасибо!