Людмила Улицкая "Лестница Якова"
Очередная семейная сага, написанная по современным канонам: читатель переносится то в 1905, то в наше время.
Каждая глава, подобно летописи, в названии содержится год: "Глава 3. Из сундука. Письма Якова Осецаого (1910). Глава 4. Закрытый Чехов (1974)"
Начало - рождение представителя семьи. 1975 год
"Младенец был прекрасен с первой минуты появления на свет – с заметной ямкой на подбородке и аккуратной головкой, как будто из рук хорошего парикмахера: короткая стрижка, точно как у матери, только волосы посветлее".
Что примечательно, повествование о первом поколении, тоже начинается с сообщения, когда героиня родилась.
"Мария родилась в Киеве, куда прибыл ее отец Пинхас Кернс в 1873 году, почти за двадцать лет до ее рождения, из маленького городка Ла Шо-де-Фон в западной Швейцарии".
Концовка - рождение "нового Якова".
Улицкая будто утверждает: жизнь ценнее, важнее, сильнее смерти, пока мы живы, жива и память.
Перед нашими глазами проходит целый век. О еврейских погромах 1905 года в Одессе, о зарождении социализма, о первой мировой, революции, об утверждении советской власти, о преследовании инакомыслящих, об арестах и ссылке, войне мы узнаем из дневников и писем старшего поколения. Эмоциональный тон Якова и сдержанный Марии привносят, конечно, субъективизм, без которого невозможна ни одна сага. И этот субъективный взгляд на историю делает ее еще страшнее. Метко подметила Нора, главный герой романа, о Марии:
"Бабушка была дитя серебряного века: его продукт и жертва".
Жизнь Якова и Марии - это эпистолярный жанр. И это, наверное, тоже отражение ТОЙ эпохи. И пусть Яков умолял жену, что "брак не держится на почтовых марках", но мне всегда казалось, что именно так и жили мои деды и бабушки. Недаром в 30-е слово "расстрел" кощунственно заменили эвфемизмом " десять лет без права переписки". На этом фоне так проникновенно звучит совет, который получает Мария:
"Письмо любви надо писать карандашом".
А сами герои считают первые письма (даже не подозревая, что их будет сотни на протяжении 25 лет) "предисловием к счастливейшей будущей жизни". Предисловие случилось, а вот "счастливейшей" жизнь - нет.
История Норы - это история поколения 60-х и их трагедия. Сначала обманчивый покой Советского Союза, его развал, который, кстати, прошел мимо героев, потому что они всегда чуть опережали время, всегда были другими. Потом тяжёлые 90-е, чеченская война и спасение от призыва в армию сына. Спасла ли, отправивив в Америку, или словно сама подтолкнула к музыкальной вакханалии с беспорядочным образом жизни и наркотиками? Страницы о Юрике-наркомане, пожалуй, самые жуткие в своей достоверности. Улицкая не боится писать ПРАВДУ.
Наконец, 2000-е и зарождение НОВОЙ жизни.
У каждого поколения свои беды, которых больше, чем счастья. Крест русского человека.
И так горько звучит размышление о разнице между русским и американским народом.
"В каждой стране свои культурные обычаи: американец меняет майку два раза в день, моется всякий раз, когда оказывается рядом с душем, а русский человек из поколения в поколение мылся в бане раз в неделю, по субботам, тогда же и белье менял, что многие жили в коммунальных квартирах, где и ванных не было… И еще про то, что каждый захудалый ребенок их возраста в России прочитывал за год книг столько, сколько они вдвоем с братом за всю свою жизнь не прочитали, а каждый приличный взрослый знал наизусть столько стихов, сколько здесь профессора филологии не знают…"
Перед нами разворачивается история страны в лицах. Театр Норы и Тенгиза, который редко приходится ко двору и ко времени.
"На этот раз они прогремели в Москве. Успех принес Гоголь. Они поставили “Вия”. Инсценировку Нора сделала сама, вполне уверенно – после “Кармен” она набралась достаточно смелости. Выступала в двух лицах – как автор текста и как художник. Пьесу назвали “Хома Брут”. Спектакль получился, как и задумали, скорее смешной, чем страшный. Засунули в пьесу дополнительную линию – бессловесное соревнование за “философа” Ведьмы-Панночки и омоложенной эпизодической Хвеськи. Кто из претенденток победил, остается не вполне выясненным… Финалом Тенгиз был доволен: последняя ночь – Хома, очертив магический круг, вычитывает молитвы по опасной покойнице. Вию поднимают его висящие до земли веки, начинается замечательный хореографический шабаш, с первыми лучами солнца кричит петух, падают наземь иконы и в пустых глазницах иконостаса застревают и бесы, и вся нечисть, и возникшие тут же хуторяне, которые мало чем от бесов отличаются. Все дергаются в оконных проемах и застревают при третьем петушином крике. Только сцепившиеся в последней схватке за Хому Ведьма-Панночка и Хвеська продолжают тягать друг друга за волоса… Словом, готический роман!"
Все это переплетается с музыкой Юрика, который, однажды взяв в руки гитару, уже не расставался с ней.
"Ни одно новое знание Юрика так не вдохновило, как представление о ладе, тональности, мажоре и миноре, интервалах и последовательностях. Он вслушивался теперь в звуки окружающего мира, оценивал их в свете нового знания и обнаруживал каждый день, что все звуки мира описываются этими новыми правилами, а музыка звучала непрестанно, даже во сне, то усиливаясь, то замирая. Теперь он слышал сложный ритм первой капели, опасные паузы в грохотании железных листов крыши сарая, в трели дверного звонка улавливал малую терцию…"
Тут же математика и зарождение компьютерной науки через отца Юрика, немного сумасшедшего математика Витасика.
Лучшие, однако, страницы романа - это ЛИТЕРАТУРА. Все герои читают много, не боятся рассуждать на тему прочитанного, и нам открывается еще один волшебный мир.
Вот письмо Якова:
"Революция произвела перекройку не только современности, но и прошлого, истории, старой литературы.
Из прошлого ожили все экстремисты, все, кто могли очень ярко чувствовать. Поэтому Тургенев, Гончаров отошли, а Гоголь, Достоевский приблизились. И ими стали больше заниматься. Это касается их насыщенной формы. Революция любит горячих, кричащих и не терпит бормочущих, лепечущих, теплых. И только Толстой на все времена.
Это касается формы изложения, теперь о самом содержании.
Среда Гоголя – это самый сильный враг Революции: провинциальное мещанство. Не жестокий город Окуров, жестокости нет у Гоголя, а просто беспредельное болото".
А вот спор Тенгиза и Норы с Тусей:
"– Заказчик хочет чего-то очень русского, – улыбнулась Нора. – Не знаю – бурлаки на Волге, ушкуйники, казаки-разбойники… Что скажешь, Туся?
– Самая русская история – это “Капитанская дочка”. Там все есть – и сума, и тюрьма… И любовь до некоторой степени. Политика у Пушкина значения не имеет. Там про человеческое достоинство. Редкая в России тема.
– Нет, нет, Туся! За это я не возьмусь. Инсценировку по “Капитанской дочке” – не смогу, не посмею…
– Тюрьма – русская тема. Сказала бы “Архипелаг ГУЛАГ”, но Солженицын в нашем веке еще не русская классика, да там кроме политики почти ничего и нет. Одна только политика, слезами и кровью политая. Лесков. “Леди Макбет Мценского уезда”. Там все есть.
Переглянулись. Да, конечно. Страсть, смерть. Детоубийство. Сума и тюрьма. Судьба… Да, конечно.
– Я не сразу понял, почему Шостакович детоубийство выбросил. Ему было двадцать семь лет, когда он писал оперу. Он не понимал, что убийство ребенка – жертвоприношение. Только Катерина не понимает, что делает. Ее страсть пожирает, и она в этот огонь все бросает, и Федю, и своего собственного… Родила и отдала – забирайте, ну его совсем! Как будто совсем не заметила. Уже после убийства Феди! Какая там леди Макбет! У нее и страсть поплоше – корону носить. Но совесть живая – с ума сходит, с рук кровь не может стереть. Да она своими руками и не убивала! Нет, Нора, леди Макбет до нашей Кати далеко! У нашей-то купчихи глаза страстью заволокло… чем-чем… вот этой самой штучкой и заволокло… Бедная Катя! Бедная Катя! Какая судьба! Русская судьба, замечу! Это самое – от сумы и тюрьмы… Я хочу сказать, что судьба и есть тюрьма".
Судьба русского человека - страшная стезя, словно убеждает нас роман Улицкой и на примере литературных персонажей прошлого, и на примере героев саги.
И все же главное в книге - ЛЮБОВЬ.
Яков и Мария.
"Как много было музыки в наших с тобой отношениях. Чайковский и Рахманинов познакомили, Шуман сблизил, другие художники звука соблазнили. Редкий концерт обходится без этих согревающих воспоминаний".
Нора и Тенгиз.
"Эта пьеса жизни длилась так долго, что оба постарели, а отношения из пунктирных и необязательных превратились в узы крепче любых брачных.
Самое важное в Нориной жизни возникало из этой совместности. Она научилась работать без него, но всегда внутренне ставила его рядом с каждой новой работой. Выправляла под него. Сколько раз за эти годы Нора пыталась вырваться из рабства, но всякий раз оказывалось, что только сильнее заглатывала крючок. Губы в крови – и никакой свободы".
И вот уже молодёжь. Юрик и Лиза - "нечесаная часть элиты".
"Старый доходный дом на Никитском бульваре окнами смотрел на Лизину контору. Чуть наискосок. Семья Юрика обитала здесь уже в четвертом поколении, больше ста лет, эта квартира помнила слепого регента, его несчастную жену, неудачный брак бабушки Амалии и деда Генриха, счастливую любовь Амалии и Андрея Ивановича, Витасю с тетрадкой по литературе, Нору с Тенгизом, всю жизнь находящихся в любовном единоборстве… И квартира приняла их благосклонно. Здесь было хорошо и никакие призраки им не мешали…
Впереди Юрику и Лизе предстояла долгая совместная жизнь, о чем они сразу же догадались. И глупый вопрос: что важнее, телесное или духовное, – их никогда не занимал. Близость была такая полная и предельная, какая мало кому дается".
Получилась хорошая, "добротная" сага, повествующая о страшных временах, выпавших на долю наших бабушек и мам (впрочем, и наше время не легче). И очень жаль, что в 2016 году роман получил всего лишь третью премию " Большой книги". Один из журналистов опрометчиво заявил, что если "Лестница Якова " - последний роман Улицкой, то это очень достойная прощальная песня. Как бы то ни было, роман достоин памяти деда писательницы Якова Улицкого, судьба которого легла в основу саги, из трогательных писем которого и родился этот роман.
Идея - 9 (все-таки мне больше нравится и "Искренне ваш, Шурик", и "Казус Кукоцкого")
Сюжет - 9 (очень многие вещи прописаны СЛИШКОМ достоверно)
Герои -10 (тон писем, дневниковых записей позволил "выучить" старшее поколение; но все, даже второстепенные персонажи словно живут на страницах)
Язык - 10 б(иначе у Улицкой и не бывает)
Оценка: 38/40.
"Тень любви сильнее самой любви... И чище. У тени нет чувства собственности"