Глава 7.
Так, думаю я, как-то это странно. Брошенная богатым нефтесыном девушка возвращается с Гоа и внезапно вспоминает о существовании своего бывшего парня, который ей до этого был не нужен. При этом она больна какой-то болезнью, но не говорит какой. При этом денег у Лелика так и не прибавилось. Ничего не понимаю. Лелик у нас, конечно, рыцарь – теперь будет скакать вокруг своей болезной дамы и печально подносить ей лекарства. Но что делать мне? Я почувствовала себя как в метро – не беременная, не пенсионерка, не ребенок и не ветеран ВОВ. Вот и стой в углу.
Все это примерно я и высказала Катьке Поляковой, яростно прихлебывая уже из третьей чашки
кофе.
– Нет, я понимаю, я все понимаю: человек болен, – выла я, – но, блин, разве из-за этого вот так можно меня бросать? Типа я здоровая и переживу?
– Расслабься, – говорит мне Полякова. – Во-первых, он тебя пока не бросил. Во-вторых, знаю я эту Катю. Она со мной в одной школе училась. Все время из себя строила медкарту. И там у нее болит, и тут стреляет, и здесь колет, и голова кружится – как раз обострения у нее во время контрольных случались. Весь класс химию пишет, а Катя с нашатырем у медички лежит, ага.
– То есть ты думаешь, что она вовсе не больна? – с надеждой спрашиваю я. Как хотите, а питать нехорошие чувства к здоровому человеку все-таки не так стыдно.
– В любом случае очень похоже на Катю. Смотри, опять же она не сказала, чем именно больна. Какая-то смертельная болезнь типа. И при этом она не лежит себе в больнице, а вполне гуляет по городу. Я вчера на нее в «Европейском» натолкнулась – станет, конечно, смертельно больной человек покупать себе на распродаже летние шмотки, когда на дворе – октябрь.
– Но зачем? Зачем она это делает? – удивляюсь я.
– Ну как зачем. – Полякова реально похожа на всезнающую гусеницу из Алисы. – Таким, как Катя, всегда нужен кто-то, к кому можно прилепиться. Для них парень – как аксессуар, повышает левел и дает бонусы. Пока она не нашла себе никого новенького, вспомнила про старенького. Подавила на жалость. Фиг бы он так к ней вернулся.
Не знаю, как вы, а я всегда верила в то, что если ты говоришь, что больна, значит, и вправду заболеешь. Поэтому я никогда не врала, что у меня что-то там болит, даже если очень хотела что-то прогулять. Потому что я верила, что вселенная нас как-то уж очень внимательно слушает. Хочешь не ходить в институт? Пожалуйста, лежи неделю с ангиной. Но если я этого
не делаю, вовсе не значит, что кто-то так же серьезно относится к словам.
– Ну, сейчас я все ему расскажу, – я свирепо хватаюсь за мобильник. – Пусть узнает, какая она, эта его Катя.
– Погоди, – тормозит меня Полякова. – Не пори горячку. Во-первых, нужно проверить, вдруг она и впрямь больна. Во-вторых, кажется, у меня есть план.
