− Ка-ак, сейчас? − запинаясь от волнения, пролепетала Настя. − Здесь?
− Да. Здесь и сейчас! − твердо сказал он тоном, не допускающим возражения.
− А можно потом?
− Нет!
− Но почему?
− Настя, я сегодня улетаю. Навсегда. Вечером самолет. Сюда я больше не вернусь. Отец уже договорился в университете о моем переводе. Я не могу тебя оставить − так. Хочу закрепить тебя за собой. Чтобы ты уже совсем стала моей. Мне тогда будет спокойней.
Он улетает! Насовсем! Его не будет и неделю, и две, и три − и больше? Она не будет его видеть − столько дней! А вдруг ее не примут в Питере − тогда это навсегда! Но она не может жить без него − как ему это объяснить?
− Но неужели ты не можешь задержаться еще на месяц? Через месяц станет известно, приняли меня или нет. И мы поехали бы вместе. Всего один месяц!
− Не могу. Я там нужен. Срочно! Пожалуйста, согласись!
− Я боюсь.
− Чего? Чего ты боишься? Ведь это самое прекрасное, что бывает между мужчиной и женщиной! Если ты меня любишь, согласись! Пожалуйста!
− А ты меня потом не бросишь?
− Да ты что? Никогда! Я так тебя люблю − больше жизни! Я тебя никогда не брошу! Только сейчас согласись − для меня это очень важно, очень!
− Хорошо, − прошептала она, опустив глаза.
Он взял ее за руку и повел в спальню. Там, откинув покрывало, посадил на кровать и принялся раздевать. Настя сидела, ни жива, ни мертва. Когда на ней ничего не осталось, она закрыла глаза, и не видела, как он разделся сам. Только почувствовала на себе тяжесть его большого тела и обжигающий поцелуй.
А потом начался кошмар! Она и представить себе не могла, что будет так страшно. Помертвев от ужаса, она молилось, чтобы этот кошмар когда-нибудь кончился, – а он все длился, длился и длился.
Когда стало совсем невмоготу, она пискнула: – Пусти! Не могу больше!
– Сейчас, сейчас, – сдавлено произнес он, − но это было неправдой: все продолжалось еще бесконечно долго, Настя уже перестала ждать. Ей теперь хотелось только одного: провалиться сквозь землю или умереть.
И вдруг это разом кончилось. Он отпустил ее, перевалился на спину и уставился в потолок. Тогда она соскользнула с постели и, схватив одежду, ринулась в ванную. Там, открыв до отказа краны, стремительно оделась и под шум льющейся воды выскочила из квартиры.
Когда она уже вылетала со двора, услышала далекий отчаянный крик «На-астя-я-я!». Но он только подхлестнул ее. Не разбирая дороги, с пылающим лицом она неслась, сама не зная куда, − а все прохожие оборачивались ей вслед. Наверно, все-все понимали, что с ней произошло.
Теперь он, конечно, презирает ее. Потому что – разве можно уважать после такого стыда? После такого позора можно только презирать! Как он сказал: «Самое прекрасное!». Прекрасное! Эта омерзительно безобразная поза, эти грубые движения! Ужас, ужас! Если это самое прекрасное, то, значит, остальное еще хуже? Но тогда – зачем?
Так она мчалась, ничего не видя перед собой, и только каким-то чудом не очутилась под колесами, – видимо в последнее мгновение ее ангел-хранитель взглянул на нее с небес и пожалел.
Пуританское воспитание и стерильная чистота, в которой она прожила все детство и юность, были разбиты вдребезги грубым и неумелым обращением юноши, которого она любила. Она содрогалась от отвращения к своему телу – ей хотелось только одного: поскорее очутиться под душем. Когда внезапно зазвонил мобильник, она чуть не швырнула его в урну. Но потом одумалась и выключила.
Она не помнила, как села в автобус, как приехала к бабушке и что говорила той. Стоя под струями горячей воды, она все смывала и смывала с себя испачкавшую ее скверну, – если бы можно было, она, наверно, содрала бы и саму кожу.
Предыдущая глава https://zen.yandex.ru/media/kasatka/ulybka-amura-glava-211-uberi-iz-svoei-frazy-poslednee-slovo-5fa66d238eb5b23a30331985
Последующая глава https://zen.yandex.ru/media/kasatka/ulybka-amura-glava-213-on-nas-brosil-brosil-5fa90e773a59d8510540022b
