Семья наша прожила в землянке по улице Елшанской до декабря тысяча девятьсот пятьдесят второго года, когда мне исполниться шесть лет. Но некоторые события тех лет врезались в память крепко, а что-то помню смутно. Помню, как бывало, детвора гоняла «тряпичный» мяч по разбитой земляной дороге, как хозяйки вечерами собирались по-соседски у палисадника, устраивали посиделки: передавали свежие новости, а между делом, штопали носки или детские штанишки, вязали пуховые платки или просто лузгали семечки. Редко, но бывала с ними и моя мама. Ей приходилось допоздна работать, чтобы нас прокормить. Иногда, в жару, женщины просили детей принести водички из колодца. Утолят жажду, а потом начиналось веселье. Взрослые плескали воду друг на друга. К ним подключались дети, порой мужики и понеслось. Мы, ребятня, с вёдрами бегали то к колодцу, то на берег Елшанки, а потом с вёдрами и ковшиками гонялись друг за другом. Смех и визг стоял на весь посёлок! Радость для детей неимоверная – одно из лучших развлечений. И отношения между соседями были хорошими, сердечными, отзывчивыми. Случались, наверное, и ссоры, но мы, огольцы, этого не замечали. Играли в Робин Гуда или партизан, делали луки и стрелы для игры в разбойников.
Мимо проезжали обозы с грузами или одиночные телеги. Все они были запряжённые. В упряжке были и клячи, и волы, и упрямые ослики. Всю ту детвору я по именам не помню, но скорее всего были те, с кем я потом учился в школе №30 города Орска. Они жили где-то рядом: вдоль реки Елшанка, в переулке, у магазина №40. Все семьи были многодетные. Со своими ровесниками катался я на самодельных санках. Порой цеплялся на ходу за сани или возки, которые проезжали мимо. Часто доставалось кнутом от возницы, но не больно, и я не плакал. Плакать было нельзя, могло достаться ещё больше. И жаловаться нельзя, сам виноват будешь. Ещё мы лепили снеговика, находился и уголь, и ведро с морковью, и метла. Вместе со старшими мальчишками делали снежную горку. Летом, по жаре я помню, по солнцепёку, босиком, без головных уборов (редко у кого картуз был на голове) носились, как угорелые, по улицам. На ногах и локтях «цыпки», колени в ссадинах, руки грязные. А детворе всё нипочём…
Так вот однажды я забежал в свою землянку, прохладную после улицы, чтобы попить воды и оторопел! С порога увидел дядьку, который сидел у круглого стола. Напротив сидела мама. Посмотрела она грустно на меня и сказала: « Серёжа, сынок, подойди, это твой папа». Я стоял и смотрел на него неподвижно. Дяденька привстал со стула: «Сынок, иди ко мне !» Я сорвался и выскочил из землянки, стремглав в огород и спрятался за сруб колодца, он был с « журавлём» для поднятия воды. Я сжался в комок от испуга. Я не знал отца! Прибежала мама. Увидев сжавшийся от испуга маленький комочек, успокоила меня. Как ушёл отец – я не помню. Но, несмотря на столь юный возраст, эту встречу помню всю свою жизнь. Я запомнил его таким, какой он на фотографии. Так же одет, и такая же причёска. Фото мне передали два месяца назад, когда я стал опрашивать своих родных. Я искал фотографию отца для Бессмертного полка. Очень жалею, что такой была встреча. Его я больше не видел. Я не знаю, о чём говорили родители. Потом мама мне рассказывала, что папа был добрым и заботливым, имел серьёзное ранение на фронте, но часто выпивал. И случилось так, что нашу семью обокрали цыгане. Это было в самом начале зимы. Отец по первому снегу, по следам, нашёл и отдубасил цыганку. Его и посадили. После этого мама, собрав нас, уехала из Чкалова, родня её убедила. А я за всю свою жизнь так и не сказал своему отцу «ПАПА !».
Мама много работала, мужчины в семье не было. Ласки и тепла я не знал. Нас было четверо у мамы! Поэтому я какой-то неправильный, противоречивый. С годами всё забылось. Детям свойственно быстро забывать, дел полно. Ведь рядом текла речка Елшанка, прохладная, чистая, поросшая талой и осиной, крапивой, лопухами, борщовкой. А в воде водились пескари, щучка, даже раки и черепахи в верхнем течении. Вода чистая. Было очень много родников. Вот там мы плескались и загорали, местами воды было детям по грудь. Визг стоял на всю округу. Никто за нас не боялся, никто не хулиганил. Да взрослым не до нас было! Помогли по огороду и сглаз долой. В то время дома заканчивались, примерно, у поворота на Северный микрорайон, где с гор спускается через котлован ,под железной дорогой, речушка. Тянется речушка от города Гая, мимо скалы Казак Чекан. Дома частные закончились , дальше степь и горы. Чего тут в то пору не водилось? Живя здесь и потом в посёлке ТЭЦ, я часто бывал за околицей и на речке. Наблюдал полёты ласточек и стрижей, над домами кружили копчики и орлы. Вдоль дороги на столбах сидели подслеповатые совы, порхали трясогузки и петушки (удоды?).Орлы и копчики таскали цыплят, а по отвесным берегам в норах ютились птицы. Было много степных черепах. Весной всё распускалось, цвело. Порхали птицы, бабочки ,стрекозы и появлялись целые колонии тушканчиков, небольших, похожие на кенгуру. Мы, пацаны, гонялись за птицами, доставали из гнёзд яйца. Удивительно, не разоряли! Куда подевались тушканчики? Наверное , стали строить дороги, стал разрастаться город и мелкое зверьё отступило, ушло в более тихие места. А ведь водились зайцы, степные лисы, волки и говорили, что проносились сайгаки. А сколько сусликов мы добыли.… . Разделывали и жарили на костре. Послевоенные огольцы умели всё! Голод не тётка. Если бы сегодня дети не были так зацелованы, то и порядка было бы больше Легенда гласит, что в древней Греции детей с пяти лет воспитывали в жёстких условиях и, если оказывался ребёнок слабым, его бросали со скалы. Если бы современных детей, избалованных, изнеженных, бросали бы пусть не с балкона, в речку Елшанка, как нас, пацанов,– люди бы из них выходили самостоятельные. Брошенные, целыми днями шлялись, собирали ежевику, от голода ели калачики (это травка такая), борщовку, кашку тополиную (пока не дала пух), а ещё цветы акации или доставали кислоту из муравьиной кучи.
Дома порой кормили один раз в день. Снова улица и на горы собирать дикий чеснок и лук. Потом запекали картоху, умели ведь, и солью с чесноком и корябушкой хлебушка заедали. И снова река, здравствуй ! Это сейчас на берегу построили гаражи и после ремонта машин выливают отработанное масло, бросают ветошь, пластик, из домов на берег выносят мусор, бьют стекло. В начале пятидесятых годов от улицы Нефтяников ,в сторону Северного микрорайона, ни одного дома, ни одного строения не было. Степь и речка Елшанка чистая- чистая. От нынешней улицы Тагильской, от моста в сторону посёлка Круторожино степи и холмы. На другом от наших домов берегу, стояли полевые станы, а вся эта территория была вспахана и засажена овощами. Это было подсобное хозяйства Орской теплоэлектроцентрали №1. Каждое предприятие после войны для собственных нужд, для заводской столовой, засаживали поля в черте города овощами. Вреда природе никакого, а польза для заводов хорошая. Ну и, конечно, для голодных семей, вроде нашей. Осенью после уборки урожая поля перепахивали и мы, дети, с авоськами, кирзовыми сумками или наволочками и мешками, шли по борозде за трактором ДТ-54,собирая морковь, свёклу. Плоды бывали очень крупных размеров. Погода становилась дождливая, холодная, с пронизывающим ветром. Порой по грязи, по пахоте мы, толпа детей, находили подмороженные помидоры и жёлтые огурцы. Взрослых могли за это наказать, а нас рабочие жалели и не гоняли. Часто и снежок поддавал жару. Я в рваных калошах или с оторванной подошвой ботинка, завязав её верёвкой, брёл по пашне и собирал, собирал, собирал… . А потом на глаз определял, донесу или нет. Было мне в то время чуть больше пяти лет . Сколько съел овощей на поле – не знаю. Грязные, иногда мороженные, бурые помидоры, но такие вкусные – жуть ! Наверное, тогда и заработал болезнь желудка. Через несколько лет, уже с пацанами посёлка ТЭЦ, я ходил на поля, вернее их туда приводил, чтобы они могли помочь своим семьям… . А тогда, притащив овощи с поля, усталый, продрогший, отдавал их гордо маме. Горел огонь в печи. Я с трудом стягивал одежду, обувь. Аккуратно вешал всё возле печи. А мама мыла овощи. В печи варился картофель. Ложился на топчан, смотрел, как работает мама. От тепла, от вида еды, от мысли об обеде, согревшись, засыпал. Меня будили. На столе стоял чугунок, шёл пар от картохи, стоял тазик салата и лежал хлеб. Не оторвёшься. Всей семьёй съедали ведро картошки и тазик салат. Всё помню. И морковь в борозде с хлебом помню. Сладко, вкусно и полезно! Ещё собирали паслён, черёмуху, а мама готовила вареники и пирожки. Всё это запивали чаем с мятой, солодковым корнем или листьями смородины. Сколько грязного, холодного я съел, одному Богу известно! Капусту рвали на части и ели, а молодые семечки подсолнуха ели иногда со шляпками. Повторю снова и снова. Сюда приносят меня мои мысли. Мне здесь хорошо, тепло, уютно. Подходило время переезда в посёлок.....
#повесть #рассказы из жизни #биография #книга