- Какой же, свежий воздух! В такой день, хочется жить! А, не воевать! - думалось лейтенанту 311 кавполка 110 калмыцкой дивизии Павлу Сякину 14 июля 1942 года.
- Но, придется воевать! - додумал Павел.
- Бадмаев, выводи моего гнедого! Поедем, в штаб, на совет - закричал он, своему ординарцу.
До штаба, в станице Семикаракорской они добирались долго. По дороге, бесконечной лентой шли беженцы. Войск не было, так как их для маскировки вели только ночью.
- Ну что, Бадмаев, как там дома? Что пишут? - спросил ординарца командир.
- Да, плохо дома! Скот угоняют на восток. Людям ничего не остается. Семьи голодают - грустно ответил калмык.
Павел кивнул ему головой и увидел как по дороге шли дети. Мальчики постарше тащили на себе тюки с вещами, девочки-подростки держали за руки детишек помладше. Их вели две женщины, уставшие, и грязные от дорожной пыли.
В глазах у детей была такая нечеловеческая тоска, что Сякин натянул поводья, придержав лошадь.
- Вы откуда идете? - спросил он у сопровождавшей женщины.
- Из Ростова. Детский дом!
- А почему, не обеспечены транспортом?
- Не успели. Позавчера нам приказали уходить. А транспорта нет. Все на войну и перевозку особо важных грузов.
- Сейчас посмотрим какие такие важные грузы - запальчиво сказал Павел и спрыгнув, пошел к дороге.
Вместе с Бадмаевым, он остановил первую попавшуюся полуторку. Из полуторки вылез дородный товарищ, начавший кричать, что он везет партийную документацию. Но Павел, перегнувшись через борт увидел в кузове только мебель и какие-то тюки. Он понял, что это личные вещи партийного чиновника.
- Почему, ничего не опечатано, если везете документы? Под суд захотели? Бадмаев, арестовать этого товарища. Препроводим его в штаб до выяснения - приказал Павел Сякин.
- Не имеете права! Уйди, от меня китаец - начал кричать Бадмаеву чиновник.
- Имеем право! Еще какое! Наша часть может останавливать любой транспорт и изымать его. И прошу не оскорблять бойца. Он калмык, а не китаец - парировал Павел.
После этого чиновник сломался и Павел легко уговорил его принять на борт вещи и малых детей с одной воспитательницей. Чиновник, лишь бы отвязаться, согласился. Сякин пригрозил ему для острастки, что позвонит на ближайший КПП, чтобы проконтролировать, не высадил ли партийный детей и по испугу в глазах бонзы понял, что хотя бы половину пути дети проедут на машине.
В штаб Сякин с Бадмаевым все-таки опоздали. Командир 311 кавполка капитан Василенко зло посмотрел на Сякина, но не прервался:
Оперативная обстановка очень сложная. Предположительно, завтра на нас выйдут передовые части 3 танкового и 52 армейского корпусов противника. Это около 100 танков и больше 20 тысяч солдат. Вчетверо больше нас. У нас же некомплект тяжелого вооружения. Поэтому приказываю изымать пулеметы и орудия у отступающих частей. Командование фронта оставляет нас для прикрытия отступления. Наша задача продержаться, пока основные части не выйдут к Майкопу. Оборону будем вести только на переправах. Как только противник подведет основные части, уходим с правого на левый берег. И там уже, до последнего!
После совещания, Сякин вернулся в эскадрон. Но не один! С ним, пришла артиллерийская батарея под командованием Дыбы. Артиллеристы окопались, и за этим делом наступила ночь.
А на следующее утро, снова наступила ночь. С утра пикировщики устроили такой налет, что небо покрылось тьмой от бомбовых разрывов.
В ушах гудело! Бойцы лежали в окопах и следуя строгому указанию Сякина не стреляли по самолетам, чтобы не растрачивать боезапас на бесполезное дело. Надо было, просто вытерпеть.
Бомбардировки продолжались три дня. Потерь хватало. Но главное, что пулеметы и орудия остались целы.
На утро 19 июля наступила тишина. И вот она, уже начала нервировать больше, чем бомбардировки. Стало ясно, что враг уже близко.
Сякин повернувшись к Бадмаеву спросил:
- Ну как? Воевать не расхотелось! О детях вспоминаешь? Сколько их у тебя?
- Двое! Мальчик-девочка.
- Кто за ними смотрит?
- Жена, мама. Есть, кому смотреть.
- Ну раз так, то повоюем. Я слава Богу, не женатый.
- Повоюем, командир!
- Знаешь, Бадмаев. Я хоть и неженатый, но вспоминаю тех детей из детского дома. Кто их будет защищать? Им нужно подальше уйти от немца. И это зависит от нас - продолжил Сякин, обращаясь уже ко всем командирам взводов, собравшимся у него в командирской землянке - Поэтому, оставьте все мысли о своих семьях. О них позаботятся другие. Если мы позаботимся о детях здесь. На то мы, одна страна!
- Харашо сказал командир. Без лишних слов! Повоюем! - кивнул в знак согласия головой, командир первого взвода спокойный и рассудительный калмык Эльдаев.
Сякин, взяв с собой Бадмаева поехал на правый берег, где окопался его эскадрон.
Дозорные сообщили, что слышится шум моторов. Начинался жаркий степной день.
К полудню немцы начали атаку силами мотопехоты. Эскадрон огрызался винтовочным огнем, не открывая огонь из пулеметов, чтобы не раскрыть свои огневые средства.
Только когда, немцы усилили атаку, введя в бой до батальона пехоты Сякин разрешил открыть огонь из двух 45-к, которые они реквизировали у отступающих частей.
Немцы откатились. Последующие два дня немцы атаковали небольшими силами, чтобы прощупать оборону. В конце концов, в полдень 21 июля, они ввели в бой танки. Те поперли густо. Их было 20 машин. Сякин дал приказ уходить на левый берег.
Немцы попытались прорваться на плечах отступающих, но Павел приказал артиллерийской батарее Дыбы открыть осекающий огонь и немцам пришлось смириться перед "богом войны" - артиллерией.
Калмыки отошли в полном порядке на левый берег, где засели в заранее отрытых окопах.
Немцы густо высыпали на берег, и Сякин отдал приказ 45-пяткам открыть по ним огонь. Но несмотря, на беглый огонь, немцы начали переправу.
Сякин понял, что если сейчас не поднять бойцов, то немцы их сомнут в одиночных окопах.
Он встал в полный рост и закричал:
За Родину! За Тихий Дон! Ура! - и побежал вперед. За ним бойцы.
Навстречу Павлу, бежал рыжий и худощавый немецкий офицер. Павлу даже не пришло в голову выстрелить в него и они сблизившись, схватились. Павел, неудачно подвернул ногу и немец оказался у него на груди, начав душить его. Сякин терял сознание, и если бы не приклад рядового Бадма-Ары Ширипова, обрушившийся на голову фашиста, быть бы ему, уже на небесах.
Его бойцы также дрались врукопашную. Дело решил кавалерийский эскадрон из резерва полка, который врубился в немецкий строй сбоку. Дальше уже шло избиение. Лучше нет для конницы, чем напасть с фланга, на ничего не ожидающего врага.
Мечта кавалериста!
Пешим бойцам эскадрона Павла оставалось только с завистью и страхом смотреть как их товарищи рубят на полном скаку немцев, в ужасе не могущих спастись от клинка всадника. Павел в первый раз видел калмыков в конной рубке вживую. Это было зрелище из древних времен. Калмыки, как их предки, безжалостно и умело рубили противника.
По Дону поплыли немецкие каски и их обладатели!
Эскадрон отогнав немцев на правый берег, вернулся. Кавалеристы после рубки были отрешенные и не обращали внимания на пеших сослуживцев. Только командир эскадрона Даржинов кивнув Павлу, сказал - Мы, в соседний эскадрон. Там, немцы, тоже лезут!
Получив такой разгром (полегло не меньше двух рот автоматчиков), немцы больше в этот день не совались.
Но зато на следующий день, немцы пустили танки. И появились они не с правого берега, а с флангов. Видно, где-то прорвались.
Дыба не успевал повернуть свои орудия. И Сякин не желая бессильно смотреть, как танки будут давить орудия, схватил связку гранат, чтобы броситься к переднему. Но тут Бадмаев выхватил у него гранаты:
Не нада командир. Я сам! Ты здесь нужен!
Бадмаев дождался, когда танк приблизится и бросился ему практически под гусеницы. Танк взорвался. Это дало возможность перебросить ПТР на фланги и повернуть одно орудие. Ему удалось подбить гусеницу еще одного танка, а птрщики уже добили его по амбразурам. Выскочившие танкисты не смогли уйти от пехоты.
Зато, немецкая пехота, воспользовавшись отвлечением на танки, переправилась через Дон, и появилась прямо перед позициями. Сякину пришлось, сплотив вокруг себя нескольких бойцов отстреливаться от наседавших фрицев.
Плохо дело! И ведь больше эскадрон на помощь не придет - подумал Павел, видя как немцы уже скапливаются у окопов.
Приготовить гранаты - приказал он бойцам - кидай по немцам.
В немцев полетели гранаты, которые нашли свои жертвы. Немцы залегли, что дало передышку. Секунды дали возможность прийти в себя залегшим в окопах бойцам и в немцев полетели новые гранаты, а затем началась более организованная стрельба.
Наконец заработали и пулеметы. Тут немцам пришлось уже вообще жарко. Они начали отступать. Их никто не преследовал.
А в это время с танками разобрались артиллеристы. Прорвавшихся танков оказалось немного - пяток. Три подбили, а два, оставшихся ушли в сторону.
Наконец, наступила тишина!
Но, не надолго!
- Командир! Немцы, с тыла идут! - закричал рядовой Андаев.
- А, черт! Видно где-то прорвались! К бою!- сказал Сякин
В траншею полетели немецкие гранаты. От взрывов заложило уши. Сякин, тупо смотрел вокруг и видел, что немцы, сократив расстояние, уже почти были у окопов. Бойцы, как могли отстреливались, но сбоку появился немецкий пулеметчик, который, поверху начал поливать окопы огнем.
Павел видел как пули косят его солдат. В рядом стоящего Андаева также попало, и он упал на Павла, закрыв его своим телом. Немцы были уже в окопах и добивали оставшихся.
Снова появились танки, которые начали давить орудия. Артиллеристы отстреливались от немцев и не смогли отбиться от них.
Неужели конец! Нет! Я буду еще в Берлине - подумал Павел, и превозмогая боль в теле поднялся.
Внезапно, кто-то ему помог. Это оказался его спаситель Бадма-Ара Ширипов, который помог ему встать. За ним виднелись еще несколько бойцов.
Отходим - закричал Павел и они группой пошли на прорыв. Немцы не ожидали контратаки и растерялись. Это дало время, собрав оставшихся бойцов начать отход. Вечерело, и немцы не решились идти за ними.
Сякин хотел повести бойцов к станице. Но тут вперед выступил комвзвода Эльдаев:
- Камандир! Мы в станицу не пойдем! Там остались наши товарищи. Мы не можем их оставить - сказал он
- Они мертвы, Эльдаев. Мы свою задачу выполнили - ответил Сякин
- Мы все из одного улуса. Предки завещали нам, не оставлять тела своих погибших товарищей. Мы вернемся на позиции. Немец сейчас думает, что мы убегаем. Это будет для них неожиданностью - рассудительно продолжил Эльдаев
- Но это самоубийство! - пытался уговорить калмыков Павел
- Пусть! Как мы вернемся в свой улус, и скажем родичам что оставили своих земляков, не отдав им положенного, как павшим воинам? Ты, командир иди. Мы сами все сделаем
- Нет! Я с вами - и Павел, затянув портупею, повел солдат к уже немецким позициям.
Немцы, действительно, не ожидали того, что советские бойцы вернутся. Они как раз готовились к ужину, когда на их головы свалились скуластые монголы. После нескольких дней боев их вид был страшен и в окопах закипела рукопашная, пожинавшая обильную жатву. Не было ни одного выстрела, и в темноте донской ночи слышался только хрип и стоны. Ни один из гансов, не ушел живым.
До 27 июля 1942 года, 110 калмыцкая кавалерийская дивизия вела оборонительные бои на Дону, прикрывая в одиночку отступающие советские войска. Благодаря их героизму советские армии выбрались из оперативного "мешка", в который их хотели загнать немцы и смогли организовать оборону на подступах к Северному Кавказу. 110 кавдивизия организованно оступила к Майкопу по приказу командования.
Лейтенант Павел Сякин погибнет месяцем позже в разведпоиске под станицей Раздольная.
Статья по теме: 110 легендарная и оболганная калмыцкая кавалерийская дивизия РККА