* * *
Одиночества не искупит
в сад распахнутая столярка.
Я тоскую не по искусству –
задыхаюсь по настоящему…
(А. А. Вознесенский «Ностальгия по настоящему»)
Одиночество. Оно приходит из ниоткуда, внезапное и странное. Будто с ходу натыкаешься носом на непонятно как выросшую впереди невидимую стенку. И ты еще несколько раз туда тычешься, судорожно пытаясь сквозь нее продраться, не понимая, в чем тут, собственно, дело. Ты надеешься, что это просто какая-то мелкая помеха, досадная, но вполне поправимая ошибочка, недоразуменье. А удары носом вышибают из глаз слезы. Удар носом всегда сродни острой детской обиде, не замечали? И ты стоишь, опустив руки, с недоуменьем на лице, растерянный и жалкий, несчастный, как одураченный ребенок. Потом еще некоторое время ты пытаешься врать самому себе, шмыгая носом и повторяя, что все нормально, дела не так уж плохи. Бодришься, фальшиво хорохоришься, бравируешь старой философией про жизнь-тельняшку, наивно пытаясь не замечать эту ставшую уже очевидной объективную реальность: ты один, как хер в пустыне. Ты никому, абсолютно никому не нужен.
Тот, кому доводилось однажды в далеком голопузом детстве потеряться среди толпы в каком-нибудь огромном магазине, или в аэропорту, или на вокзале большого города, тот знает это пронзительное щенячье чувство отчаянного одиночества. Но ведь кругом люди! Много добрых и милых людей. К тебе подходят взрослые дяди и тети с ласковыми внимательными глазами, пытаются заговорить с тобой, проявляют участие в твоей судьбе. «Мальчик, как тебя зовут? А где твоя мама?...» Да х....р ее знает, где наша мама. Бросила нас мама, кинула. Все эти люди абсолютно ничем не могут тебе помочь. Ты это чувствуешь, глотая слезы, своим обостренным детским восприятием по их лживым сочувствующим взглядам и наигранным интонациям ласковых голосов. Так общаются с больным человеком, зная наверняка, что он уже не жилец. И все они уходят, озабоченно кивая головами: ведь у них, в конце концов, имеются свои важные дела и до вас им, в сущности, нет никакого дела. Одиночество.
В первый раз одиночество приходит и уходит. Оно как будто хочет только лишь обозначить свое присутствие в вашей жизни. Вот, мол, я какое, не ожидали? Как ощущения, милый? Покрасуется, попробует вас на вкус, наслаждаясь внезапностью и вашей растерянностью, и быстренько уйдет. Это как боль в сердце, знаете? Все думают, что знают, как болит сердце, пока оно не болит. А когда вдруг однажды оно прихватывает - оказывается это совсем не то, что казалось. Совсем не так и не там. И замираешь на полусогнутых ножках с удивлением на лице, прислушиваясь к непривычным ощущениям. А потом вдруг сердце отпускает, но ты уже знаешь страшную правду. Ты знаешь, что оно неизбежно-обязательно заболит снова, и ты уже в курсе, как это будет.
Одиночество однозначно придет опять. Потом оно будет наведываться все чаще и чаще, то по случаю, а то совершенно беспричинно. И вот уже вас начинают посещать не минуты одиночества, а редкостные мгновения какой-либо востребованности окружающим миром. Но они вас не радуют, нет. Вы уже прониклись тем, что это ненадолго, а ваше одиночество – это уже навсегда. Это становится привычной нормой, какой-то наркоманской патологией. Без одиночества в организме начинаются мучительные ломки.
Ты сидишь и жалеешь себя. Ты упиваешься собственной жалостью, это твое любимое занятие. Ты даже не разговариваешь сам с собой вслух, это нарушает гармонию абсолютного одиночества. Можно, правда, поговорить с кошкой, но это совсем не то. Кошка глупа и самовлюбленна, ей до тебя тоже нет никакого дела. А себя ты знаешь очень давно: можешь общаться с собой на телепатическом уровне. В процессе одиночества постепенно начинаешь становиться самому себе другом. Хорошим другом, в самом реальном понимании этого слова. То есть - нагло и беззастенчиво себя используешь в корыстных целях, насилуя и убивая себя морально и физически ежедневно, ежечасно и ежеминутно. Ты давно убил в себе все свои многочисленные таланты, вернее внешние их проявления – они тут никому не нужны. Когда тебе говорят о том, какой ты одаренный – хочется блевать. От этого самоуничтожения чувствуется какой-то странный кайф, безмятежная радость устойчиво сформировавшегося мазохиста.
Вроде бы полноценно живешь в окружающей скотской действительности, к чему-то стремишься, куда-то спешишь, мелькая ягодицами. Чего-то достигаешь в трудной борьбе. Однако уже не случается поросячьих восторгов от собственных выдающихся достижений и великих подвигов. Нет полагающейся радости от удачного разрешения грандиозных проблем и элементарного удовлетворения от хорошо выполненной работы. Нет счастливых слез умиления окружающим позитивом. Такие же реакции на возникающие неприятности и даже личные утраты. Все это воспринимается просто, без душевных брызг, буднично и безэмоционально. Одна лишь тупая философская рассудительность.
Это происходит потому, что еще совсем недавно ты придавал очень большое значение оценке твоих действий окружающими людьми. Ты слишком высоко ценил их мнение. Питался их эмоциями, чувствовал тонкую духовную связь с каждым из них. Ты необычайно дорожил этой связью и ощущал свою принадлежность к лучшей части человеческого сообщества. Ты считал себя нужным и востребованным. Ты чему-то радовался, чем-то восторгался, грустил и негодовал, переживал и терзался душевно, пока это было кому-то интересно. Наши эмоции имеют смысл только тогда, когда мы окружены вниманием. Но зачем притворяться хромым, если вокруг ни души?
Одиночество – это эмоциональная пустыня. Я уже знаю, что не стоит придавать эмоциям окружающих слишком большого значения. Это театр, вранье. У меня есть кошка по кличке Бася, я уже о ней упоминал. Она все ходит вокруг меня, распушив хвост, трется о мои ноги, выгибая спинку. Тычется своей усатой мордой мне под мышку и страстно мурчит, словно работающий дизель. Вот она влюблено заглядывает мне в глаза и счастливо жмурится, когда я глажу ей животик. Но она точно также будет жмуриться, глядя на меня, когда я буду умирать у нее на глазах. А потом, когда я сдохну, вообще отвернется и спокойно пойдет по своим кошачьим делам, утратив ко мне всякий интерес.
С детства нас учили любить людей. Нам говорили, что каждый человек – это Планета. Это нечто уникальное и неповторимое. Человек – это творение божье, венец природы и великая ее тайна. Насчет тайны – это чистая правда. Никто никогда не может узнать до конца даже самого близкого вам человека. Человек рефлекторно бережно охраняет самые сокровенные закоулки своей души. Нам никогда не отличить кровавого маньяка от добропорядочного горожанина. Мы никогда не узнаем, на какие подлости и гадости может быть способен человек, даже если вы знаете его всю жизнь исключительно с позитивных сторон. Но иногда, в зависимости от обстоятельств, сидящее внутри чудовище может показать свои когти. И когда кто-то из наших хороших знакомых совершает какую-нибудь мерзость, или даже просто нестандартный, не свойственный ему поступок - мы необычайно удивляемся, разводим в недоумении руки и отказываемся верить очевидному. Мы говорим: «Не может быть! Он не такой! Он не мог совершить ничего подобного!» Мог, мог, дорогие мои. Имя этому чудовищу – Одиночество. Оно всегда сидит глубоко внутри до поры до времени. До особого распоряжения. Любой человек по сути своей одинок, просто он об этом пока не знает.
Когда мы слышим тезис, основанный на чьих-то жизненных наблюдениях, что все люди – мерзавцы и негодяи, мы справедливо негодуем. Хорошим тоном считается быть снисходительным к чужой личности, а совершаемые ею подлости расценивать, как ошибки и прощать их легко. Но в душе своей каждый из нас с превеликим удовольствием задавил бы негодяя собственными руками, не так ли? И только когда вы остаетесь один в этом мире, чисто номинально находясь среди людей, вы со спокойной душой исключаете неприятную вам личность из круга своего общения. Одиночество – это когда можешь вычеркнуть любую личность из своей жизни – и не почувствовать пустоту.
Одиночество – это когда, наконец, спадает розовая пелена, застилающая тебе глаза всю предшествующую жизнь. И ты вдруг утрачиваешь все свои кретинские иллюзии, ты начинаешь видеть простые и реальные вещи, иногда поражающие своим цинизмом. Может оказаться вдруг, что все те люди, которых называл своими близкими друзьями – на самом деле просто собутыльники, а твоя жена – это красивая, но совершенно чужая женщина, с которой тебя абсолютно ничерта не связывает, которая мучительно терпит тебя рядом исключительно из меркантильных соображений. А твои дети – просто неблагодарные скоты. Начальники твои тебя не понимают и не ценят, а товарищи по службе откровенно используют, перемывая тебе кости за твоей спиной и весело смеясь над твоей глупостью. Когда все это видишь ясно и отчетливо – становится легче дышать.
Одиночество – это спокойствие победителя. Непонятно? Одиночество приходит тем раньше, чем тоньше твоя внутренняя организация. Духовное богатство твоей личности не позволяет тебе общаться с окружающим быдлом, завладевшим Родиной. Это ниже твоего достоинства. Ты приходишь к осознанию того, что у тебя нет врагов, нет реальных соперников. Ты – один. Ты находишься на вершине своего внутреннего развития, ты гордо и презрительно взираешь вниз, на копошащихся там одноклеточных идиотов, которые полагают, что управляют Процессом. Тебе смешно и немного грустно. Смена приоритетов, происходящая вокруг, уничтожает все, что тебе было так дорого, а самые важные вещи становятся пустыми и бессмысленными. То, что всегда для тебя было свято – сегодня уже никого не возбуждает. Ты не вписываешься в происходящие процессы грандиозных преобразований по формированию какого-то нового облика. Ты чужой на этом празднике жизни. Ты далек от всего этого, ты недоступен. Ты, как гордый неуловимый индеец Джо. Помните, почему он неуловимый? Кто не помнит, отвечаю: потому, что его никто не ловит, он на хер никому не нужен.
Ну, вот. Сказал все, что хотел. Сейчас немного посплю, протрезвею до утра, и все будет хорошо.
Спасибо за внимание и до новых встреч!!
А еще у меня есть канал на Ютубе, буду признателен за подписку.
С уважением, Василий Сергеевич!!!