Эпизод первый. Башню снесло.
Тепло было, ноябрь 87-й, на улице плюс 22. И сухо, солнечно. Но это только на улице. А на душе - пасмурно, жутко, холодно и гадко. Пьянки, гулянки и мои постоянные прогулы привели к ожидаемому результату: настал вопрос об отчислении с курса. И шанс продолжить учебу был только один - уйти служить в армию. Ох, как же мне тогда не хотелось расставаться с той классной бесшабашной жизнью и с девушкой модельной внешности.
Все началось месяц назад, когда военрук выгнал меня с пары и отправил в парикмахерскую.
- Кто следующий? - в салоне Ай-Пери я просто обомлел. Она была брюнеткой, высокой, стройной и красивой. Она была неДостижимой. Дорогой мечтой. Мечтой, что ездит с парнем на восьмерке, с ним делит ужин в ресторане, а завтрак под лучами солнца, на том балконе, что на море. Как оказалось позже, мой первый взгляд не обманул - все точно так и было. До меня. И каким образом мне, бедному студенту и салаге удалось ее очаровать, а потом и затащить в постель – мни до сих пор больша загадка.
Но, с того момента жизнь моя завертелась как вертолетный поперечный винт. Он с реактивной страстью понес меня по легкой жизни. Да еще и к браку. Похоже к раннему, похож не к прочному. Но домик на краю дороги ее родители уже отдали. Со слезами и словами:
- Живите счАстливо, рожайте внуков нам, побольше.
Однако, все же, центробежные силы сорвали винт с оси и на короткий миг мой разум в чувство привели. И просветленный разум успел мне дать один совет: иди в военкомат сдаваться!
- В каких войсках служить ты хочешь? – спросил усатый капитан.
Тут вспомнились смешные байки Олега, друга моего Труша, про свою службу. Стройбат, московский гарнизон. Легко, все весело и даже увольнения в город. В его коричневом блокноте штук сорок номеров. Москвичек и других подружек. Ну, тля не служба, все два года мед.
- В стройбате, - не задумываясь выдал я. Усатое лицо в ехидной позе замерло.
- Жаль мне тебя, пацан. Но хош в стройбат, давай стройбат, - и ручкой в книжечке своей давай царапать.
Еще б в Москву попасть, - подумал я, но тут же в животе моем не добрый страх ожил внезапно. А вдруг стройбат к примеру, на Новой Земле и не такой веселый, без увольнений, без подружек? Да, нахрена он мне вообще, этот стройбат гремучий? Вот только мост уже сожжен, уволен я, и обречен.
- Да погоди ты, капитан, парень вроде не плохой, - мрачные мысли прервал сидевший рядом прапорщик. - У тебя ж есть от музыкантов блок. Мож к ним, а? Пусть идет?
- Не-не, играть я не умею, - попытался я вернуть дорогу к московскому стройбату.
- Кто играть, куда играть? – оскалился злобно капитан. - Стой смирно и не хрюкай, -Ладно, если его купят, пусть к ним идет, - и что-то опять зачеркнул в своей тетрадке.
- Завтра к десяти, в ленинскую комнату. И не опаздывай. Свободен, сраный музыкант, - улыбнулся мне прапор.
Музыканты с трубами, или с барабанами, ну или с гитарами явно лучше военных строителей с лОмами, с веревками или с лопатами? И дедовщина у них наверняка, мягкая, интеллигентная и справедливая? К ним бы мне, к ним хорошим, рассуждал я. Но вот же не задача, я так и не научился лабать ни на трубе, ни на гитаре. И даже дядя Боря Моисеев в сто раз поет прекраснее меня. Нет, не попасть мне к музыкантам, даже если за меня сам старший прапорщик, и просит. Гаденыш-военрук, послал же ты меня на стрижку! Сидеть бы мне сейчас на парах, да сопромат учить. Так нет же, нет. Мне нынче Родина зовет, лопату в руки мне дает. Или трубу какую-нить духовую.
В ленинской комнате сидело человек сорок-пятьдесят лысых пацанов. Призыв заканчивался. Эшелон давно был сформирован. Вся Средняя Азия отдавала долг стране своими сыновьями. Из жарких стран, где фрукты с пловом им предстоит свинину жрать, да на морозе, с гречкой. Плять. Проклятый военрук, ну нахрена послал меня ты подстригаться, а?
- Так, тишина, все сели молча, - вернул всех к жизни прапор. Грозным взглядом посмотрел на каждого и хитро так кивнул он, в сторону мою. Точно музыканту, - подумал я и приготовился чего-нибудь проблеять. В стройбат я передумал. Хрен с ними, с москвичками.
С десяток запоздалых «покупателей» приехали за горсткой неудачливых студентов. Эти деды-сержанты сидели в президиуме, почетно так, за красным стОлом. С довольными рожами они глядели на салаг, чьи судьбы были в их руках. Деды были не страшные, но нахальные и бОрзые. Один из них медленно, вразвалочку подошел ко мне и через губу мне прогундосил: ты, Борис?
- Ну я, - ответил я.
- Студент?
- Ну да, студент. Был. А че? - ответил я.
- Музыку любьш, че?
- Канешь, люблю, щас что ли петь заставишь?
- Слух есть?
- Чаво?
- Слух есть, чаво? Меня ты слышшь? – проорал сержант мне в ухо.
- Слышу, слышу,- промямлил я.
- Тогда повтори, - и он стал пальцем стучать по столу дробь. Я попробовал повторить и провалил экзамен. Пипец, теперь мне точно стройбат светит и я до копчика вспотел. А он, сержант, не дОбро так, взглянул сначала на меня, потом на прапора, потом опять на меня.
- Еще раз пробуй, бляха-муха.
Я напряг все свои бетховенские силы, что во мне, свернул в кулак весь свой слух и простучал. Как мог погромче. И даже чуток попал я в рифму. Сержант опять посмотрел на прапора и покачал ему головой: не прокатит. Но, прапор тоже не сдавался: ты типа пробуй дальше и слух его найди.
- Давай еще раз, - и он простучал мне мелодию из собачьего вальса: Ты-ры Тум, Та-Та, Ты-ры Тум, Та-Та.
Ха, так это же другое дело, в детстве сестра моя меня учила музыкантом быть. И даже через этот вальс, да на рояле настоящем.
- Фух, - просветлел сержант и прапору стал улыбаться. - Так это же другое дело, да и в хоз-взоде свиньи есть и их кормить кому-то надо.
Я замер, обмер и потух.
- Какой хоз-взод, к чертям собачьим? Мне ж к музыкантам вроде надо?
- Расслабься, паря. Музыканты - мы. Связь ВВС в Грязях пустОшных.
- Какая еще связь в грязях пустошных?
- Город Грязи, Липецкая область, отдельный полк связи. Все ясно? Повезло тебе, а там уж как пойдет. Тебе служить.
И со спиной горбатой пошел он по другим столам колбасить. А я обмяк и по его совету, побежал домой. Расслабиться. Теперь всего через неделю в казенный эшелон, на север, в путь не близкий, и на морозы, и к свинине. С гречкой.
Пока ж я пулей в магазин и к Светке, в теплую постель.
Спасибо прапору, за настойчивость, хоть за меня ему и попросили, как позже я узнал.