Грозовые раскаты заставляли пригнуться к земле. Сумрачно среди темных елей, сомкнувших свои кроны над забытом людьми месте. Ингвар не относил себя к впечатлительным людям. Но даже он боялся оглянуться. Смешно. Нет здесь никого кроме него. Нет таких дураков, которые пойдут в такую глушь, в одиночку, чтобы проверить свою безумную теорию о древнем капище. Ха-ха, ему так и сказали на кафедре исторических наук, зарубив его проект на корню. А ведь он возлагал на него большие надежды. Седые старцы совсем уже потеряли нюх, вдыхая пыль своих монографий.
«Капища тех времен располагались преимущественно на вершинах холмов, не придумывайте того, чего нет. Вы носитесь со своей лже-идеей, хотя могли бы создать прекрасную работу в любой области. Но вы предпочли бездарно растратить свой талант, утопить его в болотах, надеясь отыскать, какое-то мифическое святилище со слов лишь одной, выжившей из ума бабки»
Вершины круглых холмов... здесь нет таких.
Древняя деревня, затерянная в глуши. Группа людей, неведомыми путями попавшая на берег угрюмой порожистой реки, и основавшая поселение. Много лет они прожили в изоляции, сгинув тихо и так же внезапно, как и появились.
Со временем местность обросла деревнями и одинокими хуторами. Первые поселенцы застали старое, но крепкое поселение, где все жители были похожи друг на друга, говорили на непонятном диалекте и поклонялись старым богам. Все жители были родственниками друг другу, многие были болезненными, со слабым умом.
В Скандинавии уже три сотни лет господствовало христианство. А здесь до сих пор совершались жертвоприношения: в основном подносилась еда и птица. Крупные жертвы эти люди не могли себе позволить. Вновь пришедшие на берег реки поселенцы принесли с собой болезни и через десять лет на месте загадочного древнего поселения остались лишь развалины, заросшие травой.
Рассказы о древней деревне стали страшилками для детей, приукрашиваясь из поколения в поколение. Со временем деревня стала сказкой о безбожниках, колдунах, приносивших жертву людей. К настоявшему времени о деревне помнили лишь несколько стариков, слышавших эту историю в глубоком детстве. Одна седая, до прозрачности древняя старуха рассказала, где по её мнению были остатки селения. Но попросила остерегаться недоброго места, там водятся привидения… Селяне и в наш просвещенный век по-прежнему суеверны.
Целая деревня, открытая им… Это будет сенсация, которая прогремит на всю Европу. Он получит признание в высших научных кругах!
Конечно, Ингвар не надеялся найти особо ценные древности. С тех времен сохранились лишь кости и металлы. Деревня не была зажиточной, большинство приспособлений были деревянными и давно истлели в труху.
Внезапно лес расступился и глазам Ингвара предстал берег с нависающими над самой водой елями. Мужчина зачерпнул воду в ладонь. Мутная жижа просочилась сквозь пальцы, такую пить нельзя.
Кругом были ели и кустарник, никакого намека на следы поселения. Ингвар обошёл берег и прибрежные кусты. Ничего.
Ингвар решил не углубляться в лес, а спуститься ниже по течению. Спустя полчаса он вышел к скале, у подножия которой река делала резкий поворот вправо. Хорошее место, защищенное от ветра. Идеальное место для того что бы разбить лагерь на ночь.
Ингвар поднялся выше от реки и нашел сухое место; под елью на небольшом возвышении. Кругом было топко и грязно, трава под ногами хлюпала. Да, дожди затянулись. Не лучшее время для научной экспедиции, но другого времени у него просто нет.
Ночь выдалась промозглой. Влага пропитала всё вокруг, одежда неприятно липла к телу. Ингвар ежился, переворачиваясь с боку на бок в палатке. Сон не шел, лес пугал незнакомыми звуками, река непривычно близко журчала. Со второй попытки костер удалось разжечь. Над рекой и горами зависла дымка. Круг света от пламени получился узким, отгоняющим тьму лишь на пару метров. Ингвару казалось, что ели обступили его, собрались у палатки и только выжидают момент чтобы напасть. Жуткое ощущение. Туман стал гуще. Ночь вдали от цивилизации подорвала веру Ингвара в исследования. Всё стало казаться глупостью и блажью. Может не так и нужны эти исследования. Обычная средневековая деревня, с убогим бытом и недалекими людьми и не помышляющими об искусстве. Кому интересны пара черепков от посуды и сломанная деревянная мотыга? Только ему, бредящему историей Скандинавии. Сейчас в моде египетские пирамиды…
Внезапно сердце сжало ледяной рукой. Парень оцепенел, глядя, как от леса отделяется темная фигура и направляется в его сторону. Ингвар хотел бежать, но не сдвинулся с места. Силуэт оказался темноволосым мужчиной средних лет с серой собакой, удивительно похожей на волка. Мужчина произнес слова приветствия и присел к огню. Ингвар молча кивнул. Видимо удивление так ясно проступило на его лице, что мужчина поспешил представиться:
- Меня зовут Бальдр. Я лесник. У меня недалеко отсюда разбит лагерь.
Он неопределенно махнул рукой в сторону леса. Ингвар расслабил зажатые плечи.
- Поздно вы решили погулять. Я уж думал, что встретил злых духов, которых мне обещали.
Бальдр позволил себе усмешку.
-Духи? Местные вам наверняка обещали не только духов. Весьма неточный источник информации, должен признать. Когда десять лет назад я заступал на должность, меня сочли блаженным. Первое время пожилые дамы из деревни пытались снабдить оберегами, а теперь считают меня самого чем-то вроде местной нечисти.
— Я так понимаю, ваши отношения с местными далеки от идеальных? – Ингвар нервно усмехнулся.
Лесник на мгновение ожесточился, но затем быстро вернул лицу безмятежное выражение:
— Ну почему же, мы просто взаимно вежливо не трогаем друг друга. Тем более вы же знаете, лесник для крестьянина, как бельмо. Но вернемся к вашим исследованиям. Я поражен вашему упорству! При таком малом количестве информации, вы фанатично преданы своей идее. Я наслышан о том, как вы воевали с ученым советом в Уппсале. Не каждый молодой учёный способен рискнуть своей репутацией... Древнее капище, конечно оно существовало. В каждой деревне так или иначе отдавалась дань уважения богам. Я в юности увлекался одним шведским автором, путешественником Андре Люнге. Он известен больше как учёный ботаник, хотя, на мой взгляд его вклад в литературу мог бы стать куда значительнее. Среди его записок о ботанике и путешествиях есть художественная книга о дремучих уголках Норвегии, о деревнях, чей быт был примитивен, а язык скуден. Там в числе нескольких других глухих поселений он описывает и эту местность. Конечно, сам он застал только останки поселения. Но видел очевидцев событий.
Ингвар чувствовал досаду. Может все пошло по-другому, если бы эта информация попала бы к нему раньше.
-Не корите себя, это лишь эпизод в несколько глав, неудивительно, что он не привлёк к себе внимания.
История эта…несколько шокирует. Когда здесь появились первые переселенцы - охотники и их семьи, селение переживало свои последние мрачные дни. Как любое общество, варившееся в своём соку, деревня деградировала. Она состояла из нескольких десятков человек. Большинство людей на лицо имели все признаки кровосмешения, отличались некоторой тугостью ума. Их общество было языческим и очень фанатичным.
Охотник, который посещал эту деревню, насчитал не более пятидесяти человек. Детей среди них было всего четверо. Двое мальчишек лет десяти, худосочных, один хромал при ходьбе, не умел говорить, мычал и ни на шаг не отходил от матери – такой же тощей, изможденной блондинки с узким длинным носом и бледной кожей. Впрочем, все в деревне были похожи. Второй мальчишка вовсе не ходил, целыми днями сидел у порога дома. У него с умом всё было в порядке, но ноги были кривыми от бесконечных переломов. Третьим ребенком была девочка лет трех, внешне абсолютно нормальная. Четвертый ребенок был новорожденным. Старых людей было мало.
Всем в деревне управлял жрец. Охотники пытались расспрашивать местных об их вере, но натыкались на непонимание и острожные взгляды в сторону крайнего дома.
Это был мужчина лет сорока, блондин со светлыми, почти белыми глазами. Он был уверен в себе, хотя и почти необразован. Разговаривать с людьми он не пожелал, посоветовав чужакам идти своей дорогой. Может эта история забылась бы, но через год один из охотников наткнулся на небольшое лесное озеро. Под деревом был деревянный идол в человеческий рост, а на дереве болтался мешок с телом того мальчика который не отходил от матери. Он был бледен, вся кровь его была собрана в глиняный сосуд у основания идола.
Плечи Ингвара похолодели, волосы на затылке приподнялись. Он был почти уверен что кто то дышит ему в спину. Но никогда бы не посмел оглянуться.
Лесник продолжал:
- Разумеется, охотник вернулся в деревню и рассказал об этой кошмарной находке. Поселение к тому времени уже разрослось, образовав крупную общину со своей церковью. На общем сборе было решено идти в злосчастную деревню, найти проклятого безбожника-язычника и свершить над ним суд. Пылая праведным гневом, мужчины ворвались в деревню, не разбираясь, вытащили брыкающегося жреца из дома и свершили самосуд, не слушая доводов христианского священника о том, что только суд может наказать этого грешника. Несчастного ребенка-калеку сняли с дерева и предали земле, священник даже прочел над ним молитву. Несмотря на то, что несчастный никогда не принимал божьего крещения. Священник рассудил, что мальчика можно отнести к мученикам, пострадавшим от темного язычества.
Тело жреца привязали к зловещему дереву на берегу озера и сожгли вместе с оным и идолом. Останки разнес ветер. Вы напрасно надеетесь отыскать остатки капища, их давно уже поглотила топь.
- А что же стало с деревней? – Ингвар всё ещё питал надежду отыскать хоть какие-то крохи.
- Деревня…- лесник задумчиво раскурил сигарету – это всё просто несчастное стечение обстоятельств, хотя её жители и так были обречены. После того как охотники посетили деревню в первый раз, ещё до всего этого ужаса с мальчиком, в деревне стали заболевать люди. Они метались в жару и бреду, многие умирали спустя неделю. Жрец назвал всё это проклятием пришлых людей. В жертву богам были принесены несколько куриц и годовалый бык. Постепенно болезнь сошла на нет, унеся с собой жизни десяти человек. Но беда не приходит одна. Год выдался неурожайным и к весне скот пришлось докармливать старым сеном и зерном (которого не всегда и людям хватало, сельское хозяйство дается потом и кровью, у леса приходится отвоёвывать каждый клочок плодородной земли). Начался падеж скота, никто и не связал его с отравлением спорыньей. Жрец решил, что принесенная жертва недостаточно хороша для богов. Так собственно и пострадал несчастный ребенок. Его мать не защищала его, лишь тихо плакала, когда жрец удалился в лес с хромающей, ничего не подозревающей мальчишеской фигуркой. О чудо! Это помогло. Никому и не пришло в голову, что скот перешел на подножный корм, перестав травиться пораженным зерном.
Когда охотники казнили жреца, в деревне оставалось человек двадцать. Старики и взрослые. Трое детей не пережили неожиданную болезнь. Дальше автор говорит о том, что они доживали свои дни в этой деревне, лишь несколько человек отважились переселиться, но вскоре вернулись. В большом мире их никто не ждал, на них смотрели с презрением, они были уродами в глазах общества, чудовищами, порожденными кровосмешением. Зимы были тяжелыми. Через пять лет в деревне не осталось ни одного жителя.
Они молчали, глядя на костер. Лесник погладил пса лежащего у его ног по загривку:
- Как рассветет, я могу вас привести к остаткам деревни и озеру. Вы не дошли совсем немного. Но я не думаю, что вы сделаете какие-то выдающиеся научные открытия. Всё это давно уже истлело.
Ингвар, уже почти смирившийся с тем, что вся его затея с исследованиями провалилась, воспрял духом:
- Я буду вам очень благодарен. Я должен это увидеть своими глазами.
Остаток ночи говорили на другие темы. Когда достаточно рассвело чтобы видеть землю под ногами, лесник встал и затушил костер. Резко стало холодно и неуютно. Ингвара потянуло в сон, хотелось лечь в палатку, не теплую, но хоть как то ограничивающую от этой промозглости и тумана. Он шёл за лесником шаг в шаг, боясь зацепиться ботинком за какую-нибудь кочку. Лесник не оборачивался. Внезапно лес сменился порослью из берез и сосен.
- Пришли – голос лесника прозвучал глухо и угрюмо.
Исследователь пока не видел никаких признаков, что когда то здесь обитал человек. Немного побродив по подлеску, он все-таки обнаружил остатки фундаментов. В душе его поднялось невиданное волнение, радость первооткрывателя. Слегка надменным тоном, он произнёс:
- Я думаю, вы не правы на счёт находок. Должны были сохраниться хотя бы остатки предметов быта. Да дерево, шансов немного, но Скандинавия знает немало таких находок.
Лесник усмехнулся, но ничего не сказал. Ингвар ещё час побродил возле заросших травой развалин и пожелал увидеть капище.
Озеро стало болотом в несколько десятков метров. Вонючая тина плавала в темной воде.
Дно заилилось и заросло какой-то травой.
— У меня здесь лодка – лесник указал на прибрежные заросли – мы можем осмотреть озеро. Если желаете.
— Да, это прекрасная возможность осмотреть берега и не промочить ноги.
Вода билась о весла с противным чавкающим звуком. На противоположном берегу закричала озерная птица. Это место оставляло неприятное, болезненное ощущение. Ингвар почувствовал внезапный страх и озноб. А в следующее мгновение ощутил удар по голове и провалился в темное ничто.
Тепло. Даже жарко. Он с трудом разлепил глаза. Связанный по рукам и ногам лежит у костра. Лесник сидит на берегу и смотрит на него немного сочувственным взглядом.
— Знаешь, а мне ведь перед тобой даже как-то стыдно. Но выбора ты мне не оставляешь, воодушевленный кретин-исследователь. Мне тут не нужна экспедиция, понимаешь? Если что-то найдут, поднимется шумиха, пресса набежит. Музей под открытым небом откроют. А у меня тут промысел есть. Доходное дело. Дичь, редкие птицы. Да ты хоть знаешь, сколько они платят, чтобы получить на свой стол птиц, которых осталось с пару сотен?
Зря ты местных не слушал. Я такой же был, глупый. Он скоро придет, твои мучения закончатся. Ты не пропадешь просто так. Жертва должна быть. Я обещал жрецу, что каждый год буду приводить к нему по человеку. Раньше это были спившиеся, никому ненужные бродяжки, в этом году светило науки. Такая расплата за мою сохраненную жизнь. Прощай, ученый, и прости за всё.
Лесник удалялся в лес, шаги его вскоре затихли. Ингвар распутал ноги и руки, опыт в скалолазании оказался кстати. Это надо же, наткнуться на единственного человека на мили окрест, и к тому же сумасшедшего! Редкое везение!
Когда он распутал ноги, из воды поднялось нечто, напоминающее человека. С горящими синим пламенем глазами. Ингвар онемел. Жрец…это не возможно, ненаучно!
Бежать! Бежать! Ветки хлестали по лицу. Корни пытались зацепить ноги. Бежать, выплевывая легкие. Он слышал собственный крик. Ужас вытеснил все мысли.
***
— А этот человек, чем он болен?
— Господин инспектор, этот человек поступил к нам с сильнейшим нервным расстройством. Прошло два месяца, но нам никак не удается облегчить его состояние.
— В чём же причина? Вы, имея ученую степень по психиатрии, и не смогли разобраться?
Профессор поправил очки:
— Конечно, мы сделали всё от нас зависящее. Мы связались с его начальством, выяснили подробности его жизни. Он молодой ученый, фанатично верящий в какую-то свою теорию существования некого загадочного старого поселения, здесь, в нашей местности. Мы полагаем, что его теория потерпела крах, на почве переживаний пациент и впал в состояние сильнейшего нервного расстройства, в котором и пребывает. Довольно интересен его бред (с точки зрения медицины). Он считает, что нашел селение и древнее капище, где его пытались принести в жертву призраку или языческому богу.
Инспектор цокнул языком:
— Да, чуден мир человеческих фантазий. Но меня как инспектора больше интересует почему его палата имеет такой унылый вид: облупленная краска, окна сквозят? Почему вы не устраняете эти недостатки? Это же влияет на репутацию вашего заведения!
Профессор поморщился:
— Вы же знаете, что городской совет снизил ассигнования на этот год, решив пустить деньги на более важные цели. Психиатрия у нас не в приоритете.
Инспектор вздохнул:
— Я понимаю ваше положение. Но всё-таки штраф за несоответствие помещения нуждам пациентов….
— Ну что ж, пишите.
