Повесть о великой любви гл.2 ч.1-2
Так что теперь, как только Аля освобождалась от текущих дел и, если только Евгений Олегович тоже был свободен, то она проводила все вечера вместе с ним на байде. Теперь она научилась уже довольно сносно грести и даже руки её перестали болеть, и в них стала накапливаться сила. Теперь на байдарке Аля уже давно ходила без жилета, - в доме Евгения Олеговича ей была отведена комнатка, где она могла переодеваться в спортивную одежду, а иногда уже и в бикини, когда на улице было особенно жарко. Её отношения с Евгением Олеговичем стали теперь очень дружны, и он тоже перестал дичиться соседства молоденькой девушки, так что в последнее время они ещё и много смеялись. Теперь и Евгений Олегович стал подстраивать свою трудовую деятельность под приезды Алийи, так чтобы побольше с ней проводить время на Реке, всё больше и больше затягивая со своими отъездами из посёлка.
Аля, конечно, расценивала их отношения чисто как дружественные, но про своё увлечение греблей Киссу почему – то особо много не рассказывала: - она теперь хоть и валилась с ног от усталости по приезду домой, но от вечерних прогулок с ним всё – также не отказывалась, да и холодности с её стороны после этих прогулок, Кисс тоже не замечал. А самого Евгения Олеговича она теперь мало, что не боготворила. И он это видел и его это, хоть поначалу немного и смущало, но почему - то при этом ещё и невольно волновало и радовало.
Так что однажды, когда Алиья после Реки, переодевшись, спешила к себе домой, Евгений Олегович остановил её на минутку и попросил присесть, так как имел к ней небольшой, но для него очень важный разговор. И несколько помедлив, он начал говорить, причём было видно, что разговор мало того, что был им хорошо продуман, но скорее всего, ещё и отрепетирован: «Дорогая Светлана Михайловна, как – то во время наших совещаний, в качестве одного из доводов Вашего интереса к выполняемой Вами работе, Вы сказали, что строите этот поселок так, что если бы Вам и Вашим детям довелось в нём жить, то, чтобы тогда они смогли бы быть в нем счастливы, и Вам никогда бы не было стыдно взглянуть им в глаза за плохо сделанную работу. Вот и я, в последнее время, всё чаще и чаще думаю про этих Ваших детей, и мне сейчас очень хочется, чтобы они и в правду жили именно здесь и были счастливы. Как Вы знаете, мой дом будет построен на днях одним из первых, но это, скорее всего, будет совсем пустой дом. Моя жена, как я думаю, жить в нём вряд ли когда ни будь соберётся. Да, по правде говоря, я, на сегодня, и не знаю другой женщины, кроме Вас, которую я бы и хотел видеть рядом с собой в нём. Поверьте, я не хочу и не пытаюсь сейчас Вас соблазнить, Вы слишком дороги мне для этого. В этом доме, Вас я хотел бы видеть только своей женой. Да на данный момент я женат, но я думаю, что, если бы Вы решили связать свою жизнь с моей, то я бы уладил эту проблему – у меня нет ощущения, что моя жена меня очень страстно любит, впрочем, как и я её. Я не прошу Вашего ответа немедленно, Вы можете дать мне его, когда Вам это будет удобно. Моё доброе отношение к Вам останется неизменным при любом варианте, - не спешите с ним. Я его теперь буду просто ждать, сколько Вам это будет угодно».
На ватных ногах, после этого признания, Аля добрела до её машины домой. Когда она садилась, водитель увидел её состояние и спросил: «Что с тобой?». «Мне что – то сейчас очень плохо сейчас стало», с трудом ответила ему Алийя. «Это всё от усталости», тут же решил за неё водитель, «Ты сегодня сначала без обеда весь день работала, а потом ещё и часа три руками на лодке махала. А потом опять не поела. Так нельзя, ты так себе язву наживёшь. На вот возьми и съешь шоколадку. Она тебе сил придаст». Аля шоколадку у него взяла и даже в задумчивости, за время пути, её и съела, но только особо лучше ей от этого не стало. Ей сейчас очень хотелось плакать, но только слёз у неё теперь опять уже не было.
Когда она приехала домой, то гулять с Киссом не пошла. Она легла в постель и попросила его что ни будь ей почитать. Кисса по - настоящему взволновало такое её состояние, но она постаралась успокоить его тем, что просто очень устала и у неё немного болит голова. Но она уже понемногу проходит и ей просто надо немного поспать, а лучше всего она спит, когда он ей что ни будь читает. И она крепко прижалась к нему, и действительно, пока он ей читал Нагибина, спокойно уснула.
Ни на следующий день, ни позже она больше в поселок не поехала. Она следила за выполнением работ, давала указания, что и как там делать, но сама туда уже не ездила, не могла. Ведь не просто так появилось всё это ей сказанное, и не пустым человеком и не ради красного словца. Она очень переживала за Евгения Олеговича, но и правильного ответа для него, у неё сейчас не было, так как всё, что она бы ему не сказала, была бы в чём - то ложь. Как говорить о самом главном, если слов для этого ещё никто не придумал?
Через неделю, после уроков к ней подошёл её преподаватель и строго спросил её, почему она забросила строительство. На её ответ, что у неё началась сессия, он очень рассердился и сказал, что отметки в аттестате не могут быть важнее настоящей жизни, так что, если у неё есть ещё и другие причины, то пусть объяснится, ведь из – за неё много людей могут серьёзно пострадать.
«Да у меня есть другая причина», тихо созналась Аля, «и эта причина для меня очень особая».