Человеку чуждо неизведанное, как и невероятное, поджидающее за, вследствие врождённого, априори низкого воззрения, неотождествленного с божественным интеллектом, посему он и привык оперировать термином “как здесь и сейчас.”
Пронять вольность или вкус свободы он возможет лишь доверившись случаю, мигу, всесущему чувству, вкупе вечным непрестанным вдохновенно-созидательным актом.
Именно в такой форме познания мира, по крупицам, в процессе творческой деятельности, он сможет воочию убедиться в неопровержимой силе неслучайности в том числе её особенной закономерности, – силе единства.
Или неразрывности всего живого, являющегося неотъемлемым целым одного. Лишь при акте созидания, даже будучи неосознанным, так или иначе он заочно приобщается к пониманию своей первичности, и пониманию природы того чувства, возникающего при погружении в бессознательное.
Монотонно, ежедневно, раз за разом, год за годом, аккурат медитативной практике, идущий растворяясь в бессознательном, пробуждает век спящее, недоступное к пониманию. Он должен не забывать и тот факт, что его дыхание, прежние привычки, воззрение должны быть упрощены.
Чем меньше недовольства к окружающей среде, тем яснее взгляд к миру, неотождествленного с эго. Чем меньше потребности в кислороде – тем больше Вселенной в фокусе-взгляде. Фактически мир внутри идущего мог быть разным. Высшим, низшим, но в рамках одной замкнутой системы.
Есть миры, где не нужны ни еда, ни воздух, ни общество, ни те ценности, вообще ничего, кроме одного неизменного, остающегося за каждым индивидуально.
Есть мир в котором царит хаос, страсть, жадность, злость. Есть чувств миры, любви покоя, есть созерцательных начал. Есть созидания царства, укрытые в одном и бесконечное число, сосредоточенных в одном, его представляющем.