Открылась входная дверь, потом еще одна – и я очутился в доме. Точнее – домом это можно было назвать с большой натяжкой, так как было очень тесно. Свободного пространства – шаг вправо и шаг влево. Я сразу захватил этот свободный участок, совершенно не подумав о том, где будет спать моя хозяйка. Здесь было шерстяное одеялко, миски и какое-то большое корыто с опилками.
Только я сладостно растянулся на полу, как ко мне зашли двое и сказали, что будут меня купать. Достали большущий таз, поставили меня в него лапами и стали поливать из ковшика водичкой. Я не против купания, поэтому не вырывался. Меня мылили и ополаскивали, потом снова мылили и снова ополаскивали. В конце концов, мне это всё же поднадоело, и я стал крутиться. Когда купание подошло к завершению, меня завернули в полотенце и…. отжали мой хвост!! Да, да, прямо взяли за хвост и отжали, как мокрую тряпочку. Даже не знаю, почему я разрешил это сделать?
Меня обсушили и разрешили лечь на одеялко. Дверка захлопнулась. Куда же это ушла хозяйка? Может, на улицу? Я не сразу понял, что было за дверью, но тогда мне было всё равно. Я балдел в тепле и даже не хотел шевелиться. А потом мне принесли карантин (так я тогда думал), насыпали его в миску, погладили и снова ушли. Я ел с огромным аппетитом и боялся оставить хоть крошку. На таком вкусном карантине я был согласен провести хоть целую жизнь. Почему меня велели держать на нём? Мне больше нравится, когда карантин во мне. Мур-мур-мур…
Единственное, что мне было не по душе, так это, что в доме не было окон. Странный какой-то дом, ведь даже на даче окошки были. Но я быстро перестал это замечать, и меня отчего-то постоянно тянуло в сон. Я ел и спал, потом опять ел и опять спал. Кроме хозяйки, ко мне заглядывали ещё какие-то люди, точнее – дети. Они меня гладили и ласково называли Синчиком, как будто я посинел или превратился в синичку. По моим ощущениям так прошло несколько дней. Однажды зашла хозяйка и накапала мне какую-то вонючую жидкость на шею. Ни лапой достать, ни слизать языком – пришлось смириться. Как я понял, капли были от блох, мучивших садовую Машку. Но их почему-то капнули мне.
Когда я отоспался, мне стало скучно, и в мой мозг закралось подозрение, что карантин – это вовсе не корм, а что-то типа моей теперешней жизни. Сиди взаперти, ешь и спи. С одной стороны – хорошо, с другой – тоска зелёная, и даже глажка по спинке меня перестала радовать. А за дверью я различал голоса, тихое мяуканье, шаги. Значит, дом-то был там, за дверью, а меня туда не пускали. И всё из-за ветеринара и моего выпавшего зуба. А, может, из-за раздутого животика. Я стал скрестить в дверь, несколько раз пытался ускользнуть, когда мне приносили еду, но увидеть весь дом пока не получалось. Хозяйка, кстати, её зовут, Маня (точнее – Аня, но выговорить у меня получается только что-то похожее на «Мау-ня»), просила меня потерпеть и всегда ласково прижимала к себе. И я терпел.
И я дождался, когда карантин закончится! Передо мной открылась дверь, и мне разрешили выходить. И я весёлым апельсинчиком покатился исследовать мой новый дом.