А это случилось в конце 70-х. Работал я электромонтером охранно-пожарной сигнализации в отделе вневедомственной охраны. И был у меня коллега и напарник Боря Пейсахзонович. Фамилия сложная, поэтому я называл его просто Пейсик. Он не обижался.
И вот поручили нам оборудовать сигнализацией новое помещение Госбанка. Собственно, банк еще не начал работать, сюда лишь завезли мебель, холодильники и картотеку, но служащие уже крутились здесь с 9.00 до 17.00.
Первым делом подключили мы и проверили самое главное: линию от объекта к пульту ОВО, предварительно замкнув будущий шлейф сигнализации обычным диодом Д226Б. Специалисты знают, что временная установка диода вместо шлейфа допустима лишь в одном случае: для проверки аппаратуры и линейной связи. То есть, де-юре объект взят под охрану, а де-факто — не охраняется ни хрена. Операторы нашего пульта ОВО эту хохму знали и, проверив линию, как обычно, дали отмашку. Но поскольку банк — объект особо важный, то он дублировался также пультом РОВД, работники которого по неведению тут же создали ячейку "Банк" и принялись усиленно охранять... голый диод Д226Б стоимостью в 24 копейки. И закончилось это для нас с Пейсиком очень печально.
...В тот день работали мы в каком-то дальнем кабинете, увлеклись... а когда спохватились, то на часах уже было 17.20, и оказались мы одни во всем помещении банка! Бегом на выход — а дверь, сволочь бронированная, запрета снаружи на четыре мощных запора, ключи — у дежурного милиционера на первом этаже, а мы с Пейсиком — на четвертом! И позвонить никуда не можем — телефонных аппаратов здесь еще нет; кричи не кричи, хоть плачь, хоть скачи...
Совсем грустно стало. Поняли, что торчать нам до утра, пока не придут первые служащие и не вызволят нас из этой ловушки. А чтобы даром не скучать, решили мы продолжить работу. Но к полуночи проголодались дико, и, борясь со стыдом, начали обследовать содержимое банковских холодильников. Нашли кусок халвы, стакан изюма и плитку шоколада "Сказки Пушкина". Сожрали все сразу, до последней крошки, но голод почувствовался еще сильнее...
К утру мы оборудовали сигнализацией еще три кабинета, и ровно в 9.00 подошли к двери, ожидая спасения. Стоим пять минут, десять. Пятнадцать минут стоим, переглядываясь...
— А какой сегодня день? — спросил Пейсик, бледнея на глазах.
— Суббота, — вспомнил я. Стало нехорошо.
— Ой, вэй... — проговорил Пейсик и съехал по стенке на пол. — А завтра...
— Воскресенье. А в понедельник банк не работает, нас предупреждали, — вспомнил я.
— Что я скажу жене... О, что я скажу жене?! — Пейсик охватил голову руками, раскачиваясь, как раввин на молитве. — Она, бедная, уже все больницы, морги и вытрезвители обзвонила, таки да!..
Мне в этом отношении было куда легче — моя жена в командировке. Но все равно сидеть четверо суток взаперти без пищи и сигарет не хотелось. Влез на подоконник, попробовал покричать "Караул!" через густую решетку — черта с два, снизу меня если и слышно, то не видно.
А по улице ходят люди — разговаривают, смеются... И не понимают своего счастья: могут зайти в любое кафе и покушать хоть чего-нибудь!
Дальнейшая наша работа шла вяло и малоэффективно. Пейсик перепутал "ноль" с "фазой" и сжег свой тестер, а я промахнулся по шлямбуру и ушиб ноготь на указательном пальце. Расстроенные, мы уснули на стульях и проснулись разбитыми. Холодильники были опустошены, настала очередь рабочих столов. Искал я также курево, но ничего не нашел. Пришлось собрать из урны все свои бычки от "примы", высыпать остатки табака и скрутить козью ножку. Зато нашли пачку сахара-рафинада и бутылку портвейна "Массандра". Сахар решили экономить, растягивая до послепослезавтра, а вина не тронули. И зря, как выяснилось позже. Может, хряпни я стакан в тот же день, то и озарение пришло бы сразу, а не через трое суток... Но об этом дальше.
Шмоная холодильники по второму кругу (вдруг чего не заметили), я обнаружил... САЛО! Кусочек настоящего сала, размером со спичечный коробок, завернутого в бумажку! В холодильнике, который ранее досматривал Пейсик!
— Смотри, что ты пропустил! — радостно возопил я, поднимая свою находку над головой, как знамя. — Чем ты смотрел, слепота куриная!
— Я не пропустил, — вздохнул Пейсик. — Я его видел...
— Так почему же не схватил?!
— Нам нельзя. Мы евреи...
— Это ты стопроцентный, а я наполовину, — напомнил я. — Значит, мне можно!
— Ешь, — убито прошептал он.
...День прошел как в тумане. К вечеру Пейсик почесал живот и жалобно пробормотал:
— Жаль, что ты мне не оставил сала.
— Ты же еврей. Тебе нельзя.
— Ай, брось. Теперь уже всё можно. Лучше, чем с голоду помереть. У меня уже в глазах двоится... И как это люди могут жить без еды целый месяц?
— А нам осталось всего двое суток, — улыбнулся я.
— Ой, вэй, и зачем ты это сказал...
День сменила ночь. Шатались мы кругами по помещению банка, грызли рафинад и мечтали о свободе. Спать легли на столах. Пейсик вдруг спросил:
— Ты молитвы знаешь?
— Я зам-комсорга по идеологии, — начал было я, но тут же одернул себя: какая уже к черту идеология при такой ситуёвине? — Знаю "Иже еси на небеси..."
— Ну так читай!
— А дальше не помню, — признался я.
— Тогда я попробую, — вздохнул Пейсик. — Меня дед когда-то учил еврейским молитвам... Только надо повернуться лицом к Иерусалиму. Он где-то на юге от нас...
— А где здесь юг?
— Чтоб я так знал... Ладно, попробую так, наугад.
И Пейсик заговорил:
— Арени роца лалех... ле макум плони... веймар эт абайта... — черт, дальше не помню!
— А что ты сказал?
— Сказал Богу, что хочу домой.
— А он что? — спросил я и тут же устыдился своего вопроса.
— Давай уже спать, — сказал Пейсик.
И снова день сменила ночь... Мне снилось, что жру огромный шмат сала, и жир стекает по подбородку. Проснулся от громкого урчания в желудке. Пейсик лежал на соседнем столе и смотрел на меня как-то странно. Смотрел и облизывался. И улыбался мечтательно...
— Э, ты чего? — испуганно спросил я, отодвигаясь.
— Так, ничего. Вспомнил, что люди кушали сапоги, гармошку и ремни. А у нас есть еще вино "Массандра". Хоть какие, да калории...
Врезал я стакан, и сразу повело с голодухи. Притупились чувства, ушли проблемы, активировался мозг...
Вот тут-то и пришло озарение!!!
— Пейсик, — тихо, чтобы не вспугнуть возникшую мысль, пробормотал я. — Ты в пятницу звонил в РОВД?
— На кой? — слабо отозвался Пейсик.
— Ну, когда мы линейную связь проверяли с проходной. Когда в аппарат всобачили диод вместо шлейфа...
— И шо?
— А то, что наш пульт ОВО проверил линию и отключился, а на пульт РОВД мы отбоя не дали...
— И шо?
— А то, что в райотделе наш банк находится под охраной! Диода-то мы не сняли!
— И шо? — заморгал глазами Пейсик. Его бестолковость начала меня угнетать, но объяснять всё подробно сил уже не было.
Я с трудом поднялся на ноги, докарабкался до сигнального аппарата и начал отверткой выковыривать диод. Руки тряслись, пару раз меня дернуло током, но вскоре диод отвалился. Тут же замигала контрольная лампа, на улице истошно завопила сирена. Я зримо представил, как на пульте РОВД зажужжал зуммер ячейки "Банк", как дежурный передает по рации сообщение, как опергруппа с воем и синим проблесковым маячком летит к нам. Милые, родные ребятки-милиционерчики, скорее откройте эту чертову дверь и вызволите нас с Пейсиком из заточения!..
— Грамотно, — прошептал из последних сил Пейсик. — Как же мы раньше не догадались?
— Трезвыми были потому что...
...Но не так сталось, как гадалось.
Снаружи загрохотали сапоги. Защелкали ключи в замках, заскрипели мощные засовы, дверь распахнулась и к нам влетели четверо незнакомых ментов. Увидев нас с Пейсиком, — пьяных, грязных, мятых, с четырехдневной бармалеевской щетиной, они тут же повалили нас на пол, заломили руки за спину и волоком потащили вниз по лестнице. Напрасно мы дергались и кричали, что мы свои — нас быстро упаковали в "воронок" и увезли в райотдел. В КПЗ уже содержались с десяток мужиков, отловленных за прошедшую ночь, однако на нашем фоне они выглядели едва не ангелами: ведь мы с Пейсиком были похожи на самых настоящих бандитов, как их изображают на карикатурах.
Дав нам отдышаться, ханурики спросили:
— За что вас?
— За Госбанк, — честно ответил Пейсик. — По недоразумению.
— О, вас в Госбанке повязали? Хорош трындеть!
— Именно так, — подтвердил я. — Мы, понимаете, в банке работали...
— Медвежатники, что ль?
Задержанное общество отступило на шаг, глядя на нас с большим уважением: ведь взломщики сейфов — элита в преступном мире. Начал я было объяснять, что украли мы лишь халву, изюм, шоколадку и сало, как вдруг сквозь стальные прутья увидел, что в райотдел вошел наш начальник ОВО майор Борис Павлович Олещенко. От волнения я забыл его имя и заорал:
— Эй! Ну!.. Это мы!!!
Увидев нас, майор отшатнулся и кивнул дежурному:
— Что они здесь делают?
— Арестованы за проникновение в Госбанк, — гордо пояснил дежурный, — И за оказание сопротивления работникам милиции при задержании...
Дальнейшее помню смутно. Нам вернули отобранные вещи (ремни, шнурки, часы, авторучки и др.), отвели в столовую и отпустили по домам, дав по два отгула на восстановление сил и здоровья.
А здание Госбанка мы с Пейсиком еще долго обходили стороной.