На моей малой родине, старинном селе Ромодан в адресе отсутствовали названия улиц и номера домов. Но, как говорится для внутреннего пользования, существовали народные названия улиц.
Я родился и жил на улице с народным названием Хохлы. Появилась она в позапрошлом веке, благодаря переселенцам из Украины. Свои дома строили они из сосняка вдоль соснового бора.
Была ещё улица Шабры, где жили переселенцы из Белоруссии. Русские жили в основном по улице Шамонаиха. Была ещё оторвановка и задняя улица.
Позднее, когда в село привезли депортированных немцев , появились ещё две улицы. Эти улицы в народе почему то назвали Чёрный Берлин и Белый Берлин.
Родился я в год и месяц когда закончилась Великая Отечественная война. В военные годы рождаемость была очень низкая. Во всём большом селе моих одногодков было всего трое.
Дружил я с Витькой Свердловым, который был на 2 года моложе меня. Был он сыном директора автобазы и жил напротив.
Дружил я ещё с одним мальчиком Генкой Кузиным. В Ромодане он не жил, но каждое лето приезжал к своим дедушке Ивану Кузину и бабушке Марии.
Генкин дедушка Иван был человеком непоседливым и очень добрым. Он всегда был чем то занят, а передвигался почти бегом.
Увидав кого то, он ещё издали улыбался и здоровался всегда первым. Он не чурался ни какой работы и умел делать кажется всё.
Он то работал бригадным поваром, то дояром на молочно товарной ферме. В общем , где не хватало рабочих рук, туда и толкали деда Ивана. Безотказный он был.
Событие, которое я собираюсь описать, происходило в тот год, когда дед Иван работал сторожем на колхозных бахчах
В то далёкое время машин в селе практически не было, а легковых и подавно. Все транспортные работы выполнялись на волах и лошадях.
Все знаменательные события а также праздники отмечались с выездами на красочно наряженных лошадях. Средством передвижения тоже была лошадь.
С раннего детства я влюбился в лошадей.
В селе, после уборочной кампании устраивали праздник с обязательными скачками на лошадях. Я всегда завидовал мальчишкам, которые участвовали в этих скачках.
Моя мама категорически запрещала мне даже подходить к лошадям, боясь того, что я могу получить травму и, как она говорила, остаться калекой на всю жизнь.
А как говорится, запретный плод- всегда сладок.
Деду Ивану колхоз выделил двух лошадей для охраны бахчей. Одна из них была резвая кобылица по кличке Зиночка. Она когда то участвовала в скачках и занимала призовые места. Теперь, состарившись, она выполняла посильную для неё работу.
В принципе, на короткие дистанции, она ещё могла показать на что она способна. Единственным её недостатком был её норов- она кусалась и лягалась.
Второй лошадью деда Ивана был ленивый и неповоротливый жеребец по кличке Карька. Он ходил всегда гордой походкой, но только медленным шагом и, не действовали на него ни кнут. ни мат.
На Зиночке дед Иван объезжал территорию бахчей, а на Карьке косил траву вокруг бахчей и собирал в валки сено.
В этот день я и Витька Свердлов пришли к Генке, когда приехал дед Иван. Он привёз на Зиночке и Карьке воз сена с бахчей.
Он выпряг лошадей и сказал Генке:
-Ты Гена приведи мне завтра на бахчи лошадей к одиннадцати часам, а я уйду сейчас пешком.
А я подумал:
-Вот удобный случай покататься верхом.
На следующий день мы с Витькой Свердловым пришли к Генке пораньше.
Генка был хорошим другом, безобидным и добрым. Он немного заикался и говорил всегда как то взахлёб, широко раскрыв глаза, как бы хотел сообщить что то важное.
При этом его два верхних зуба резца торчали из под губы, за что ему дали кличку "крыса"
Дед Иван говорил, что заикается он из за того, что чего то напугался когда был совсем маленьким.
Генка уже ждал нас.
Вылупив глаза и заикаясь, он изрёк:
-Поедем пораньше, чтобы дольше покататься. Ты Витя поедешь на Карьке, а я на Зиночке.
Витька Свердлов на поездку верхом не претендовал.
-Да нет, Гена, это не справедливо. Давай сделаем так, половину пути кто то из нас будет ехать на Зиночке, а вторую половину на Карьке и наоборот.
Бросили жребий. Первому ехать на Зиночке досталось мне. Договорились, где будем меняться лошадьми.
Я ослабил уздечку, вставил Зиночке в рот удила, подвёл её к толстому бревну и с него запрыгнул на Зиночку. Она вела себя спокойно.
Когда выехали со двора, Зиночка сразу перешла на галоп. Сердце у меня зашлось. Зиночка неслась так плавно, что я не чувствовал её под собой. Казалось, что я не еду на лошади, а лечу над землёй.
Выскочив за село, я проскакал вдоль огородов до соснового бора. Потом покатался по степи, переводя Зиночку то на шаг, то на галоп.
Затем я подъехал к месту. где договорились меняться лошадьми.
Вскоре на выезде из села показался Карька. Шёл он медленным шагом, мотая головой в такт каждому шагу.
На нём торжественно восседал Генка с видом человека принимающего парад.
Витька Свердлов бежал рядом, забегая то слева, то справа.
Когда они подъехали, Генка спрыгнул с Карьки и передав поводья Витьке Свердлову, подошёл к Зиночке с правой стороны. Он положил обе руки на спину Зиночки и согнув правую ногу в колене, выставил её назад.
Я нагнулся и взяв Генкину согнутую ногу под колено, стал поднимать его.
В это время Зиночка резко повернула голову, пытаясь укусить меня за плечо. Она явно не хотела менять всадника.
Я увернулся от её зубов, выпустил Генкину ногу , в это время почувствовал сильный удар, как мне показалось, по заднице
От удара я улетел в росший у дороги куст резуна. В горячке я хотел вскочить на ноги, но почувствовал резкую боль в левой руке. Был я без рубашки.
Глянув на левую руку я заметил, что нижняя кость руки вышла из локтевого сустава и торчала под кожей где то в стороне от него.
Не задумываясь я ударил по торчащей части и, кость стала на место. Но боль от этого только усилилась.
Друзья стояли рядом и с сочувствием смотрели на меня.
Витька Свердлов участливо спросил:
-Сильно больно?
-Сильно.
Потом я сказал:
-Гена ты веди лошадей, ведь тебя ждёт дед Иван. На Зиночку больше не садись, веди за поводья. А я немного отдохну и пойду домой, мне в школу во вторую смену.
Меня то бросало в жар, то знобило.
Собравшись с силами, опираясь на правую руку я встал и пошёл в сторону дома. Пройдя метров сто, силы вновь покинули меня и, я сел на кучу навоза который вывозили сюда с территории четвёртой бригады, которая находилась рядом.
Витька Свердлов всё время суетился рядом, сочувствовал мне, но меня это раздражало. Меня все время тошнило. а жар сменялся ознобом.
Тогда я сказал Витьке:
-Витя, ты иди домой, а я посижу немного и пойду один. Только ты не обижайся, что я тебя прогоняю.
Когда он уходил, я попросил его:
-Только ты не говори ни кому, что меня ударила лошадь. Если кто спросит, скажи, что мы играли у вас во дворе и я случайно упал с бани и ушиб руку.
Пообещав ни кому не говорить, Витька ушёл.
По пути домой я ещё несколько раз садился и отдыхал. Боль не утихала.
Последний раз я посидел на крыльце веранды потом, набравшись смелости, вошёл в дом.
Мама мыла пол на кухне. Мельком глянув на меня, она сказала:
-Витя, тебе скоро в школу. Умойся, переоденься, покушаешь и пойдёшь.
-Мама, У меня что то голова разболелась.
-Ну полежи минут двадцать, время ещё есть.
Время летело быстро. Мама домыла пол и пошла на улицу выливать грязную воду .
Я встал, с болью и большим трудом умылся, переоделся и сел за стол .
Мама налила мне чай и поставила рядом кисешку со сметаной, нарезала хлеб.
Из за невыносимой боли, левую руку я не мог поднять, по этому всё делал одной рукой. Неожиданно мама спросила:
-Витя, а почему ты ешь одноё рукой.
-Да ничего, я могу и двумя руками.
Правой рукой я взял кисть левой руки и поднёс её к куску хлеба. Взять хлеб левой рукой я не смог, пальцы не слушались.
Тогда мама спросила:
-Витя, а что у тебя с левой рукой, покажи.
Она осторожно взяла мою уже опухшую руку и, я вскрикнул от боли.
-Мама, мы с Витькой Свердловым играли у них во дворе и я случайно упал с бани .
-В школу ты сегодня не пойдёшь. Доедай и ложись. Завтра мы с тобой поедем в Бурас, в районную больницу.
На следующий день, рано утром мы с мамой вышли на улицу и направились к выезду из села в сторону райцентра.
Машин через село в то время проходило очень мало. Рассчитывать на удачу шансов практически не было. До райцентра 5 километров и, если идти быстро, за час можно управиться.
Неожиданно послышался гул мотора. Со стороны маслозавода в улицу Хохлы въезжал грузовик. Гул двигателя был не монотонный, а какой то надрывистый, со вздохами и чувствовалось, что машина загружена до придела.
Когда она подъехала ближе, я определил, это был Студебеккер, или
как его ещё называли ребятишки-Американка.
Машина была с роспуском, до предела загружена лесом. Шла она медленно, переваливаясь с боку на бок.
Когда она подъехала ближе, мама подняла руку и водитель остановил машину. Боковины моторного отсека были подняты, а от двигателя исходил жар.
В кабине кроме водителя сидели ещё двое, видимо грузчики.
Мама спросила:
-Вы не возьмёте нас до Бураса?
-В кабине места нет. Если хотите полезайте на лес.
Лес был уложен между металлическими стойками и увязан цепями. От платформы до верха было метра два.
Мама приподнимала меня и я перебираясь одной рукой по цепи карабкался вверх. Мама следовала за мной.
Когда уселись, водитель спросил:
-Вам в Бурасе где остановиться?
-У больницы.
Когда ехали по ровной дороге было приятно, даже комфортно.Но стоило одному колесу попасть в ямку, как верх, где мы сидели с мамой, отклонялся на значительную величину.
Так как ямы постоянно попадали то слева, то справа, нас мотало как маятник. Эти пять километров мы ехали около часа.
Мама сидела обхватив меня и держась обеими руками за цепь.
В Бурасе водитель остановил машину против больницы. С большим трудом спустились на землю. Руки и ноги занемели.
Когда пришли в больницу, молодой врач осмотрел мою руку и сказал:
-В больнице вам вряд ли помогут. Я вам дам адрес бабушки, которая лечит, она вам поможет.
Бабушка жила по этой же улице. Когда пришли, она встретила нас на улице. Она завела нас в дом.
Когда она гладила мою руку было как то приятно и даже боль не чувствовалась. Она осторожно втирала какую то мазь в мою руку.
Потом сказав:
-Потерпи, миленький.
Она резко дёрнула мою руку. Рывок отозвался болью во всём теле.
Потом она молча сняла белый платок с головы мамы и подвязала согнутую в локте руку к шее.
От оплаты бабушка категорически отказалась.
Когда уходили, бабушка погладила мою голову, сказав:
-Потерпи немного, миленький, скоро всё пройдёт.
От бабушки мы пошли к автобазе, что бы уехать на попутке домой.
У ворот автобазы стояло несколько полуторок. Полуторка-это отечественный грузовой автомобиль того времени, грузоподъёмностью 1,5 тонны.
У знакомого водителя мама спросила:
-Вы едите в Ромодан?
-Да еду. Только в кабине у меня занято. Садитесь в кузов, я отмечу путёвку и поедим.
Забрались в кузов и устроились на лавке.
В это время из ворот автобазы вышел директор, Свердлов Степан Семёнович, отец Витьки.
Увидав нас он спросил:
-А ты что Зина приезжала в Бурас?
-Да вот Витя ушиб руку, приезжали в больницу.
-Понятно. А мне мой Витька рассказывал вчера, как вашего Витю ударила лошадь.
Я не знал куда деваться от стыда. Я чувствовал, как моё лицо наливается краской. Я не знал что делать.
Вскоре поехали. Ехали молча и всю дорогу я испытывал стыд за свой обман и мне казалось, что лучше бы мама меня ударила, было бы легче.
Когда подъезжали к дому, я прижался к маме и сказал:
-Мама, прости, что я тебя обманул.
Мама обняла меня и совершенно спокойно сказала:
-Я на тебя не обижаюсь, сынок. Только прошу тебя ни когда ни кому не ври. Ведь любая ложь рано или поздно выходит на ружу, а любая ложь вызывает за собой другую и тогда бывает ещё хуже.
Прожил я уже 75 лет, а эти казалось бы простые слова мамы, которой давно уже нет в живых, являются для меня руководством. А если хотите-ПРИКАЗОМ.
Если Вам понравилась моя публикация, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал. Встретимся при следующем возвращении в прошлое.