В июне 1923 г. ВЦИК принял решение о создании Северных лагерей ГПУ специально для содержания под стражей «политических и уголовных преступников, отбывающих наказание по внесудебным приговорам ГПУ». В «Положении о Соловецких лагерях принудительных работ» (март 1924 г.) указывалось, что эти лагеря предназначены «для изоляции особо вредных государственных преступников, как уголовных, так и политических, кои принесли или могут принести существенный ущерб спокойствию и целости СССР».
«Заселение» Соловецких лагерей началось уже летом 1923 г. Первые 100 узников были доставлены из Архангельска. Через месяц привезли еще 150 социалистов и анархистов. К сентябрю число лагерников уже превышало 3 тыс. человек – 2714 мужчин и 335 женщин, из них более 300 «политических», 2550 «контрреволюционеров» («каэров») и уголовников и 200 бывших чекистов. В последующие годы количество заключенных СЛОНа неуклонно росло. Постепенно отдельные лагеря, отделения, «командировки» и другие объекты СЛОНа заняли все острова Соловецкого архипелага, Конд-остров, а с конца 1920-х гг. – и ряд пунктов на материке. В 1931 г. в состав СЛОНа входило 8 лагерных отделений, 6 из которых находились на материке, включая отдаленный Мурманск.
К началу 1929 г. в местах заключения, подведомственных НКВД, содержалось 76,5 тыс. арестантов, или вдвое больше, чем они могли физически вместить. И хотя проблема «перенаселенности» мест заключения в «государстве рабочих и крестьян» остро встала почти с момента его появления, во второе десятилетие своего существования оно вступило с тюрьмами, переполненными сверх всякой меры. К тому же переход к политике «раскулачивания» обещал новое увеличение притока арестантов. Между тем содержание одного тюремного сидельца обходилось казне в среднем в 250 руб. в год (на Соловках – в 211 руб.), и государственный бюджет с трудом выдерживал такие нагрузки.
Существовал и политический аспект проблемы. На него указал зампред ОГПУ Г.Г. Ягода: «Совершенно очевидно, что политика советской власти и строительство новых тюрем несовместимы. На новые тюрьмы никто денег не даст. Другое дело постройка больших лагерей с рационально поставленным использованием труда в них». И тут же добавил: «Опыт Соловков показывает, как много можно сделать в этом направлении (дороги, осушение болот, добыча рыбы заключенными, устройство питомников)».
После некоторых колебаний выход был найден в том, чтобы осужденные к лишению свободы на сроки от 3 лет и выше передавались в концлагеря ОГПУ, которые впредь следовало именовать исправительно-трудовыми (ИТЛ). Это решение было принято в июне 1929 г. Тогда же Политбюро санкционировало организацию под эгидой ОГПУ новых лагерей по типу Соловецкого, в том числе Северных лагерей (СЛАГа).
В первых числах октября 1929 г. в домзаки Среднего Поволжья, Центрального Черноземья и Ленинграда Москва снарядила комиссии «для отбора рабсилы и для Соловков, и для Северных лагерей». На Соловки, исходя из программы тамошних лесозаготовительных и дорожно-строительных работ, предполагалось дополнительно направить не менее 12–15 тыс. заключенных. В результате деятельности чекистских «приемщиков» «население» СЛОНа в апреле 1930 г. составляло 57 325 арестантов – 54 973 мужчин и 2352 женщины; максимальной отметки в 71 800 узников «население» Соловецких лагерей достигло в первой половине 1931 г.
В мае 1930 г. Политбюро приняло решение о сооружении силами заключенных концлагерей Беломоро-Балтийского канала (ББК). С началом его строительства и формированием на материке Белбалтлага туда стали перебрасывать всех трудоспособных узников Соловков. Число узников Соловецких лагерей быстро сократилось, и с конца 1931 до 1933 г. в них уже содержалось всего лишь 4–5 тыс. человек «неполноценной рабсилы и отрицательного элемента», включая 700 детей и подростков-«малолеток».
С ноября 1933 г. на Соловецких островах разместилось штрафное отделение Белбалткомбината. В декабре 1933 г. СЛАГ был окончательно расформирован. Оставшиеся лагерники, аппарат управления и имущество были переданы Белбалтлагу (многие лагерные производства и мастерские при этом были ликвидированы либо также переброшены на материк).
СЛОН-СЛАГ всегда был в прямом подчинении центрального аппарата ОГПУ. Общее руководство и надзор за деятельностью администрации СЛОНа осуществлял член Коллегии ОГПУ и начальник Спецотдела Г.И. Бокий. Начальниками УСЛОНа были А.П. Ногтев (1923–1927, 1929–1930), Ф.И. Эйхманс (1923, 1927–1929), А.А. Иванченко (1930); 4-го (соловецкого) отделения СЛОНа – Д.В. Успенский (1930–1931); 1-го (затем 3-го, соловецкого) отделения Белбалтлага СЛАГ ОГПУ – Э.И. Сенкевич (1931–1933) и Солодухин (1933).
В 1923–1928 и 1932 гг. Управление лагеря (УСЛОН) размещалось на Большом Соловецком острове (сначала в «кремле», затем в здании бывшей монастырской гостиницы «Преображенская» у причала). В остальные годы администрация располагалась в г. Кемь и в поселке Медвежья Гора на материке.
Внешнюю охрану лагерей вначале нес Соловецкий особый полк (СОП) РККА, затем Особый дивизион войск ГПУ, а с 1926 г. – 4-й Особый полк Отдельной дивизии особого назначения Феликса Дзержинского при Коллегии ОГПУ. Внутреннюю охрану лагерей составлял вооруженный «надзор», укомплектованный главным образом заключенными – бывшими сотрудниками ВЧК–ОГПУ, коммунистами, красными командирами и красноармейцами, осужденными за должностные преступления, и уголовниками.