На Руси представители сильного пола исконно-посконно отращивали усы и бороды. Борода была признаком зрелого мужчины, хозяина, главы семьи. Поэтому бороду ценили. Да и некогда нашенским мужикам было бриться — дел невпроворот. Климат суровый, чай, не Европа. До заморозков поди успей вспахать, посеять, урожай собрать, на охоту сходить, рыбы наловить, запасов для семьи и скотины на долгую зиму наготовить. А в промежутках приходилось ещё и разнообразным незваным гостям люлей отвешивать давать отпор. В таких условиях выспаться — уже счастье. Не до бритья совсем. Тем более что с бородой в холода теплее. Да и медведей отпугивать легче.
Постепенно усы и бороды вошли в традицию. А традиции — штука нерушимая. Все были твёрдо в этом убеждены до турпоездки Петра I в Европу. Вернувшись из Амстердама и прочей неметчины, гиперактивный царь решил преобразовать страну. Начал с самого важного: бритья и шмоток, заложив тем самым историческую традицию поверхностно-показушных реформ. Правда, потом дошла очередь и до более серьёзной реорганизации, но было поздно — эта часть в традицию не вошла.
После Петра Россия долго ходила выбритой и в напудренном парике с буклями. Только в деревнях жили по старинке. Но на это внимания не обращали: что взять с сиволапых мужиков, n’est-ce pas?
Долгие годы страна плыла в модном кильватере Европы, с некоторой задержкой повторяя находки парижских, венских и лондонских стилистов. И в начале двадцатого века, обеспеченного москвича или петербуржца было трудно отличить от француза или немца того же социального статуса.
А потом случилась Великая Октябрьская революция, после которой большинство мужчин начали регулярно бриться. Одни считали, что строитель коммунизма должен выглядеть просто и, по возможности, не отличаться от своих товарищей. Другие банально опасались неприятностей. А то отрастишь небольшую бородку — назовут троцкистской. Длинную — поповской. Среднюю — кулацкой. Широкую — купеческой. Раздвоенную — генеральской…
Проблем на свою задницу голову можно было найти и с усами. Обладателя пышных усов могли заподозрить в тайных симпатиях к царским жандармам. Сутенёрские тонкие усики в Гражданскую носили белогвардейцы… право слово, проще было побриться.
После Великой Отечественной войны люди начали относиться к растительности на лице значительно проще. Хочешь — брейся, хочешь — не брейся. Но лучше брейся.
А после «перестройки» и последовавшего за ней разрушения СССР, Россия вернулась на свой собственный «особый путь» — путь слепого копирования западной моды. Что ж, наверно, Пётр I был бы доволен.