Сто лет назад здесь кипела жизнь
– Всю дорогу нынче разбили лесовозами. Лето прошло – никого не было, как началась осень и дожди – вышли лесорубы на работы, поехала техника… – жалуется охотник, четверть века промышляющий в этих лесах. А по совместительству краевед, большой знаток и любитель истории родных мест Сергей Денисов.
– Преклоняюсь перед трудолюбием наших предков, это ж надо – такие заводы построить, такие территории дикие освоить – и все топором да смекалкой! – не уставал повторять при каждом удобном случае. – Вот об этом трудолюбии надо говорить молодому поколению! Хочешь расскажу тебе свою версию происхождения здесь, на Среднем Урале, дольменов?
– Конечно, хочу! Еще бы! Я о них столько наслышана – их происхождение приписывают мифическим ариям, аримаспам и им подобным цивилизациям!
Читая Мамина-Сибиряка
От избушки, укромно устроившейся в густом ельнике так, что запросто можно идти мимо и не заметить ее, мы прошли буквально 20 минут.
– Вот, здесь уже можешь начинать снимать, – сообщает Сергей.
Достаю видеокамеру и уже ее не выключаю, Сергей говорит умело, складно, и у него сразу загораются глаза при виде благодарного слушателя в моем лице. Лишь изредка я задаю уточняющие вопросы.
Вот здесь, на этом месте, начинает рассказчик, лет сто назад кипела жизнь. Смотри, сколько пней вокруг замшелых стоит – их рубили для того, чтобы делать древесный уголь. Ведь заводы работали на древесном угле. А вообще Мамина-Сибиряка читала? У него есть об углежогах рассказ, называется «В глуши»: «Работа на курене уже кипела, когда Пимка вышел из балагана. Дедушка Тит у самого балагана налаживал новые дровни. Где-то в лесу трещали топоры, рубившие застывшее дерево, а на свежей поруби сильно дымили до десятка кучонков. Это были кучи больше сажени в высоту и шириной сажен до трех. Внутри уложены были дрова стоймя и горели медленным огнем, вернее – не горели, а медленно тлели. Весь секрет состоял в том, чтобы дерево не истлело совсем, а получился крепкий уголь.
Такой кучонок горел недели две, пока не превращались в уголь все дрова. У каждого кучонка был свой «жигаль», который должен был следить за всем. Вся работа пропадала, если огонь где-нибудь пробивался сквозь дерн, и тогда весь уголь сгорал. Жигали не отходили от своих кучонков ни днем ни ночью. Это была самая трудная и ответственная работа. Дроворуб ничем не рисковал, и углевоз тоже, а жигаль отвечал за все. В жигали поступали самые опытные рабочие. Издали эти кучонки походили на громадные муравейники, с той разницей, что последние не дымятся, а от кучонков валил день и ночь густой дым. Выгоревший кучонок должен был еще долго отдыхать, пока окончательно не остынет весь уголь».
Кучонки
Ну а теперь пойдем посмотрим, как этот «кучонок» выглядит! Я нашел тут один, который не успели запалить. А почему не успели? Думаю, гражданская война началась. Мужики работу побросали. Заводы встали. Осторожней ходи, бревна прогнили, не провались! Аккуратно спиленные деревья, охватом с подростка, немаленькие, лежат в каком-то определенном порядке – несколько вдоль… под ними поперек, а тут совсем вертикально… Мох, который нарос и затянул рану, нанесенную лесу человеком, придает таинственность и загадочность.
А теперь пойдем посмотрим уже готовый «#кучонок », уголь готовый из него не вывезли. Так и пролежал он в земле сто лет. И еще хоть сколько пролежит! Только использовать, конечно, уже нельзя – очень сложно высушить его. Ведь уголь в себя все впитывает, особенно влагу. Дешевле уж новый сделать! В одном месте земляной вал, который окружал «кучонок», убран, получился отличный заезд для подводы. Готовый уголь вывозили лошадьми.
Сергей отворотил сапогом дернину, а оттуда #уголь посыпался! Вороньей синевой отливает! Сколько здесь подвод-то, спрашиваю, могло быть? Да несколько десятков, не меньше! Недалеко находим еще несколько «кучонков». У каких-то только очертания прослеживаются – пустые, в каких-то уголь есть. А ведь моя #избушка в таком «кучонке» стоит, говорит Сергей. Вот если молодой ельник в одном месте особенно плотно растет – точно там раньше уголь жгли! И действительно, начинаю присматриваться – и замечаю эти еловые островки.
Тайна дольменов
– Ну а дольмены-то тут где? Они-то при чем? – спрашиваю.
– Так вот без этой истории, рассказанной с конца, и непонятно тебе станет! Зимы-то какие у нас на Урале? А порой и лето не балует жарой. А жить, как ты теперь поняла, приходилось в лесу долго. Тут холодным шалашом не обойтись. Приходилось строить жилища потеплее.
За разговорами подходим к дольмену. Стоит себе такой теремок каменный – по бокам валуны плоские – стенки, сверху большой плоский валун – крыша. Крыша немного наклонена вперед и упирается как бы в заднюю стенку, сложенную из камней поменьше. Получилось что-то вроде камина. Сзади и отверстие имеется в «потолке».По бокам замшелые валы – остатки бревен, служивших основанием балагана. И очень логично из рассказа Сергея выходит идея того, что эти конструкции строились и использовались с конкретной целью. А именно – отопление своих жилищ. И крыша покатая – чтобы дым за стенку уходил.
В том же рассказе у Мамина-Сибиряка нахожу описание быта углежогов. «В #курень приехали уже ночью. Было совсем темно, и Пимка задремал, свернувшись калачиком на дне короба. Место куреня можно было заметить издали по зареву, которое поднималось над горевшими «кучонками», то есть кучами из длинных дров-долготья, обложенными сверху дерном. Немного в стороне стояли четыре балагана. Егор подъехал к тому, в котором жил дедушка Тит… #Балаган представлял собой большую низкую избу без окон и без трубы. Заднюю половину занимали сплошные #полати на старых еловых пнях. Налево от низенькой двери, в углу, был устроен из больших камней очаг. Вместо трубы в крыше чернела дыра, и дым расстилался по всему балагану, так что стоять было невозможно, и Пимка сейчас же закашлялся, наглотавшись дыму. Потолок и стены были покрыты сажей… Все дроворубы и #углежоги благодаря жизни в курных балаганах походили на трубочистов. Все равно, мойся не мойся, а от дыма и сажи не убережешься. Теперь все были рады новому человеку и шутили над малышом, кто как мог придумать. Пимка был совершенно счастлив. Мужики были все свои, шалайские, и он всех знал в лицо. Отец Пимки привез из деревни всякой всячины и теперь делил – кому хлеба, кому шубу, кому новый топор, кому приварок ко щам, кому новую рубаху».
В тот день Сергей показал мне не меньше семи «дольменов-печек», как я их стала про себя называть.У некоторых на «крыше» по две каменные плиты лежат – такие вот тепловые аккумуляторы. Смекалистые были наши предки. Видели и заготовленный лес, который приготовили для «кучонка».
Я научилась различать по высоте пня время, когда рубили дерево. Старые, столетней давности пни, доходят мне до колена. А современные – они низкие, не больше 20 см – экономия древесины должна быть! Да оно и понятно – раньше пилили-то вручную. Вот на уровне колен сподручней всего и было!
Трудолюбие наших предков
А вечером у нас была #баня . Невероятное удовольствие! Тихий осенний вечер. Нет назойливых комаров. Кругом тишина леса. Вспоминаю прошедший день. Представляю, как здесь было сто лет назад. И вот читаю у Мамина-Сибиряка все в том же рассказе «В глуши» о житие-бытие наших предков. А в памяти всплывают слова Сергея – «Преклоняюсь перед трудолюбием наших дедов».
«Вставали до свету, закусывали, чем Бог послал, а потом шли на работу до обеда. После обеда немного отдыхали и потом работали, пока было светло. Работа была тяжелая у всех, и ее выносили только привычные люди. Дроворубы возвращались в балаган, как пьяные, – до того они выматывали себе руки и спину. Углевозы маялись дорогой, особенно в морозы, когда холодом жгло лицо. А всего хуже было жить в курных, всегда темных балаганах, да и еда была самая плохая: черный хлеб да что-нибудь горячее на придачу, большею частью – каша. Где же мужикам стряпню разводить!
– Уж и жизнь только, – ворчал солдат Акинтич, отвыкший за время своей солдатчины от тяжелой куренной работы. – Брошу все и уйду куда глаза глядят. Главная причина, что нет бани… Весь точно из трубы сейчас вылез!..
Все куренные мечтали о бане и завидовали каждому, кто отправлялся в деревню, – поехал, значит, и в бане побывает. Ездили по очереди, а в целую зиму другому придется побывать всего два раза. Самое тяжелое время были праздники. Конечно, можно было съездить в Шалайку «на обыдёнку», но все жалели маять напрасно лошадей. Взад и вперед нужно было сделать верст шестьдесят, да еще плохой лесной дорогой. В праздник работать грешно, и все убивали время как-нибудь. Сидеть днем по темным балаганам было тошно, и все собирались «на улице». Разведут громадный костер, рассядутся кругом и балагурят».
Оригинал статьи размещен в ноябрьском номере журнала Уральский следопыт за 2020 год
автор Юля Шлентова.
фото и видео автора
✅ Подписывайтесь на материалы, подготовленные уральскими следопытами. Жмите " 👍 " и делитесь ссылкой с друзьями в соцсетях