Крик с кладбища ...за нашим поселком, возле березовой рощицы раскинулось кладбище. А вот когда перенесли автобусную остановку, то все взвыли сразу, ходить пришлось через березнячок, да по границе кладбища. Бабки сразу слезницы строчить стали во все инстанции. Но начальству, тьфу на нас, на всех, отписалось, что де не нравится, совсем автобус снимем. А без автобуса, сам понимаешь труба полная. Многие в городе работают, надо же и домой как-то прибиваться. Короче, поголосили, поголосили, никто внимания не обращает, и бросили это дело. Да только это присказка, сказка впереди будет. Зимой было дело, фирму в которой я работал, прикрыли. То ли государство, то ли бандиты. Но дали нам выходное пособие, и сказали, что в наших услугах больше не нуждаются. Пособие неплохое, но не резиновое. Коммуналку оплатил, туда сюда, и деньги кончились. Что делать?! Опять встал на биржу. А она, биржа то есть, как локоток, близко, а вот укусить проблема. Раз в неделю надо туда отправляться. И вот, что ты думаешь, и утром мимо кладбища проскочил, родственников вспомнил, что там успокоились. А вот обрат но ехал уже темно, зима на дворе. Ехали мы, с нашей депутаткой, поселковой. Она мне и говорит: -Ты, Васильевич шибко не беги, а то мимо кладбища ночью идти, жутковато. Хотел ей припомнить, как она ратовала за перенос остановки, но не стал, в благородство поиграл. Ну, вышли мы, березнячок прошли, стали по мосткам речушку Гнилушку перебредать. Что за притча, слышим, детский голосок с кладбища: «Люди помогите»! Веришь, зашевелились волосы на голове. Страхи в голову полезли. А темно, глаз коли. Стоим и не знаем, на что решиться. А голосок канючит: «помогите, мне холодно»! Смотрю у Антонины Петровны, шапка на голове приподниматься начала, и она, мне тихонечко, заикаясь, говорит: -Это Милки Заворотной девчонка, третьего дня похоронили. В больнице от коклюша сгорела. Милка, пьянь позорная, ее в одеяле похоронила. Как же ее звали то? Ах да, Лиза. Она это скулит. -Что делать будем, - спрашиваю. -Пойдем от греха. -А если дитю там, на могилках, кто завел и бросил, к утру околеет. Морозец уже за десятку перепрыгнул. -Не, я туда не ходок, - и в руку мне мертвой хваткой вцепилась...