Чтобы сын прислушивался к вам в 14, нужно слушать его, когда ему четыре. Настоящий авторитет – это тот, кто нас внимательно слушает и уважает. Такому человеку мы доверяем.
Помню, как в третьем классе у нас появился факультативный предмет – религиозное воспитание. Это были турбулентные девяностые, когда родителям стало не до детей, а государству – не до школы. Учителя по-разному приспосабливались к реальности, появился простор для педагогических экспериментов. И к нам после уроков стала приходить одна православная женщина, которая своими словами рассказывала о том, как бог сотворил мир и как можно обращаться к нему со своими вопросами. Она была очень доброй и внимательной к нам. Я и еще пара девочек провожали ее до учительской и там еще по часу беседовали с ней обо всем на свете. Она выслушивала нас и отвечала на любые наши вопросы очень искренне и охотно, рассказывала про то, как непросто далось ей рождение сына, как устроен женский организм, как разные люди получали чудесную помощь свыше по своей вере. Мы, 10-летние девчонки, сидели рядом с ней на диванчике, тесно прижавшись к теплым рукам, и не хотели отпускать.
Ощутимо помню, что в тот период я резко потеряла мамино внимание. Она устроилась работать воспитателем в сад, поселились у ее родителей в проходной комнате. Папа вкалывал врачом скорой помощи, рискуя своей жизнью (его не раз брали в заложники, мол, не спасешь – убьем), начались запои и конфликты. Каждый боролся и настолько тяжело переживал ту страшную реальность, что было не до меня. Не могу их за это осуждать – они выживали как могли. При этом у меня был теплый дом, вкусная еда, игрушки, уют. Но мамины глаза стали грустными и перестали меня замечать. Дети устроены так что, если они не находят любви дома, они найдут ее в другом месте. Я нашла источник тепла в той женщине, даже захотела уйти в монастырь (видимо решила, что там все такие же). Идея стала навязчивой и мама не в шутку напряглась, отговаривала меня тем, что при посвящении монахиням выстригают часть волос в виде креста. Этот аргумент возможно тоже подействовал, но меня больше убедило, что вся семья вдруг повернулась ко мне, услышала и решила меня покрестить. За компанию покрестилась даже моя тридцатилетняя тетя.
Подобное единение среди своих родных я снова обнаружила только спустя двадцать лет, когда родила сына. И сейчас, когда я сама мама, когда столкнулась с жизнью в различных проявлениях, прошла через абьюз и тяжелый развод, через осуждение родителей, взяла на себя ответственность за нас с сыном, я еще сильнее ощущаю, насколько важно дружить со своим ребенком. Муж моей подруги ушел в секту, потому что ему казалось, что только там живут по законам любви и справедливости. В таких сектах человека всегда очень внимательно слушают, кивают, говорят, какой он замечательный – и вот он уже чувствует себя оцененным по достоинству (не то что дома и на работе). Хлоп! Ловушка сработала. Дальше дело техники. Наши дети живут в сети, пока мы сами зависаем там же. А зачем? Чтобы такие же потерянные люди лайкали наши фотки с грибами, листьями, тарелками и прочими признаками жизни?
Я хочу, чтобы мой сын знал: дома ему рады больше всего. Один знакомый, отец четверых детей, рассказал, мне, что ежедневно гуляет со своим 10- летним сыном, чтобы просто узнать, что у того на душе. Я тогда была еще далека от материнства, но почему-то защемило где-то глубоко внутри, что меня вот так вот дома никто не слушал. Зато теперь я сама умею. В свои десять лет мне повезло встретить женщину, которая научила меня важности такого душевного общения. Но не всякий взрослый может оказаться таким же безопасным. Поэтому я предпочитаю, чтобы мой ребенок доверял свои размышления мне.
Дарите свое время и любовь тем, кому вы по-настоящему дороги.