Захотелось рассказать о своем опыте домашних родов, но не модных, которые женщины планируют заранее, а стремительных и преждевременных, как всё прошло и чем обернулось для меня и ребёнка.
Как я уже рассказывала в своей статье про деменцию, во время моей второй беременности я с семьёй уже переехала в Ж (бывший город Железнодорожный московской области) и погрузилась в уход за бабушкой своего мужа. Беременность началась на фоне отмены контрацептивного пластыря Евра - прекрасный контрацептив, кстати, отлично восстанавливает гормональный фон, как оказалось. Наблюдаться я решила в обычной женской консультации по месту прописки, памятуя сколько денег я вложила в первую беременность, которую наблюдала в центре Кулакова на ул. Опарина, но у заведующей, в чём мне помогла моя мама, ведь она знакома со многими врачами нашей поликлиники. Всё началось идеально, гормональную поддержку решили не вводить, я обходилась витаминками. Был мне 31 годик, я полностью доверилась лечащему врачу, о чём очень впоследствии пожалела. Я чётко следовала программе наблюдения за беременными: за весь срок всего несколько анализов крови и мочи, одна единственная КТГ, пара УЗИ, в общем ничего лишнего. Пару раз за беременность я перенесла ОРВИ, но в домашних хлопотах они прошли незаметно.
Чувствовала я себя прекрасно, поэтому до последнего дня беременности смело мыла бабулю, полы, окна, занималась развитием дочки, которой тогда было чуть больше двух лет, ну и плюс в назначенное время всегда являлась к врачу на прием, и получала уверения, что всё у меня хорошо, в общем вела активный образ жизни. За пару недель до родов я стала обращать внимание на то, что периодически стало прихватывать живот: не больно, но ощутимо. Врачу я рассказала об этом, но мне было сказано, что рожать ещё рано, а матка просто тренируется перед родами.
И вот однажды под утро у меня заболел живот, ненавязчиво, так у меня бывало и раньше, когда наблюдались проблемы с кишечником. Я приняла Дюфалак, как всегда и пошла спать. В 9 утра боли усилились, и я уже испугалась, что это вполне возможно родовая деятельность. Мы с мужем собрали дочку, поскольку с бабулей ее нельзя было уже оставлять, взяли мою родильную сумку и поехали в МОПЦ города Балашихи (где я, кстати, успешно в этом году родила третьего ребенка, уже без приключений). В приемном отделении неспешно дежурил врач, даже не осмотрев, он сразу убедил меня, что это тренировочные схватки, и что действительно они бывают очень ощутимыми, чтобы я ехала домой и купила Но-шпу и Магне Б6. Я в этот раз тоже доверилась врачу: ну мало ли, может я слишком чувствительная. По пути домой мы заехали в аптеку и купили медикаменты, конечно же они мне не помогли. Время уже было ближе к 11 утра, мне становилось всё хуже, мы приняли решение вызывать скорую помощь и ехать обратно в МОПЦ. Бродя по квартире, вернее по комнате, я вдруг почувствовала что-то как будто мешает в промежности, легла на диван и попросила мужа посмотреть, муж начал кричать, что уже видит голову, и снова начал звонить в скорую помощь. Там ответили, что бригада уже подъезжает. И правда, через минуту раздался звонок в домофон и пришел врач с фельдшером. Врач - большой такой, спокойный, уверенный в себе, я немножко успокоилась. С дивана я уже не вставала с того момента, как услышала про голову. Он подошёл ко мне и попытался успокоить тем, что беременные всегда мнительные, и что вполне вероятно успеем в роддом. Осмотрев меня, он сказал, что всё таки роды идут полным ходом, и придется рожать дома. Фельдшер, молодой парень, сходил за родовым врачебным контейнером, и потом в состоянии шока стоял в уголке комнаты, видимо, это были его первые роды )
Врач сказал немножко отдышаться и тужиться, а мужа отправил за чистыми простынями и тазом с горячей водой. С первой потуги лопнул пузырь, со второй родилась голова, с третьей - мой малыш, сын, в неполных 34 недели. Он даже сразу закричал, так тоненько и тихонько, но я была счастлива уже от того, что он жив. Потом родился послед, и я расслабилась. Вот и муж объявился с тазом и простынями, очень удивившись, что его сын уже родился. Потихоньку врач обработал малыша и мы стали собираться в МОПЦ. Был декабрь, врач укутал ребёнка, а я уже засобиралась сама идти в машину скорой помощи, поскольку чувствовала себя отлично. Врач испугался, запретил мне вставать, и отправил фельдшера за носилками. На носилках меня отнесли в машину, врач вынес моего малыша, и мы поехали. Следом поехал муж с дочкой, чтобы "побеседовать" с врачом, который меня с утра отфутболил.
Приехали мы в МОПЦ, там нас уже ожидали и акушеры, и гинекологи, и неонатологи, только муж не нашёл врача из приемного отделения: как только меня завезли в здание, он пробежал мимо меня, роняя свои тапки и спрятался подальше. Муж, конечно, бегал за ним и пытался достать, но охрана и другие медработники уговорили его не делать "глупостей" сгоряча: может и правильно, зато наша с мужем совесть чиста. Я, конечно же знаю фамилию этого врача, читала после миллион хороших отзывов о его работе, но в МОПЦ после этого случая он проработал недолго, не знаю с чем это связано.
Помню, малыша моего сразу забрали врачи, а я лежала на каталке, пока меня оформляли, и настырная медсестра всё хотела мне сделать клизму, я ей с трудом объяснила, что уже родила и она с этим мероприятием опоздала, на что она мне предложила хотя бы побрить промежность, но тоже получила отказ, было забавно )
Меня отправили в родовой зал, где уже обрабатывали и осматривали моего сыночка. Со мной всё было в порядке, я стала обзванивать родственников. Когда о моих родах сообщили моей бабушке, она заплакала и сказала "какой ужас!". Она была права. Меня отправили в палату, а ребёнка забрали в детское отделение, пообещав мне, что я его вечером увижу, и он будет со мной.
Настал вечер и меня вызвали в отделение реанимации и интенсивной терапии новорожденных (ОРИТН). Проходя по коридору я услышала разговор санитарок о том, что в отделении на сегодня один тяжёлый ребёнок, и для него наладили специальный аппарат. И вот, в конце коридора сестринский пост, там меня ждёт врач. Он предложил мне сесть, и стал рассказывать о состоянии моего сына: что-то пошло не так. У сына закрылись лёгкие, не хватило специального вещества - сурфактанта, которое начинает вырабатываться как раз на этом сроке, он в очень тяжело состоянии, и в ближайшие 96 часов он будет бороться за жизнь: если он переживёт эти 96 часов, то можно рассчитывать, что он выживет, а пока нужно ждать и надеяться на лучшее. Врач предложил мне сходить посмотреть на сына, поговорить с ним, что очень важно для его выздоровления, а также предупредил, что мне нельзя даже в мыслях допускать плохой исход, а тем более плакать и особенно при малыше. Меня проводили в палату: огромный аппарат с кювезом, а там мой маленький сыночек - худенький, и весь в датчиках, катетерах, сам он не дышит, за него дышит огромный аппарат, аппарат высокочастотной ИВЛ - он вибрацией вколачивает в слипшиеся лёгкие воздух, обычный аппарат ИВЛ просто эти лёгкие разорвал бы. Я попросила сыночка поправиться, пообщалась с ним, рассказала, как мы его любим, и пошла обратно в палату. На выходе меня встретили другие врачи, показали рентгеновские снимки сына, на которых было видно, что лёгких у него почти нет. Также меня попросили через каждые три часа приходить к сыну и сцеживать молоко для его кормления, потому что хоть несколько капель, но ему это будет полезно.
Начались самые длинные 96 часов в моей жизни. Что я чувствовала? Честно - ничего. Я жила каждым моментом, я приходила к сыночку, говорила с ним, из дома муж передал маленькую игрушку для него, как попросили врачи, я сцеживала молоко, наблюдала, как за малышом ухаживали медсёстры, болтала с соседками по палате, созванивалась с родственниками, было не до слёз и не до отчаяния, мозг как будто отключил всё лишнее, чтобы я не сошла с ума, видимо. Только один момент врезался мне в память: как-то я в очередной раз разговаривала с сыночком, гладила его по щёчке, и вдруг он начал беззвучно плакать, беззвучно - поскольку у него была толстая трубка ВЧ ИВЛ, да и он был в состоянии сна, я испугалась, позвала медсестру, а она мне сказала: "Конечно плачет, он же слышит и чувствует, но не бойся, всё будет хорошо!". Единственный раз, когда я чуть было не сорвалась, но не сорвалась - нельзя.
И вот прошло время, я иду в ОРИТН - уже на исходе 96 часов, коленки, конечно, дрожат, но я кремень )) Подхожу к палате сыночка, только хочу туда зайти, как вижу, что вперёд меня заходит его лечащий врач с коллегами и везут за собой большой аппарат, увидев меня, врач строго сказал ждать снаружи, попросили выйти также и всех мамочек, которые в то время были в палате. Вот тут-то я и занервничала. Нет, я конечно не билась в истерике, но испугалась, что не преодолели мы эти 96 часов, и что случилось что-то страшное. Прошло немного времени и меня пригласили в палату. Аппарат высокочастотной ИВЛ стоял пустым. А мой сынок уже перешёл на обычную ИВЛ ))) С первым препятствием в своей жизни он справился, врачам удалось восстановить лёгкие, теперь просто ИВЛ справлялась и могла дышать за моего сына. Я продолжала цедить молоко, общаться с малышом, всё это время он был в состоянии медикаментозного сна, но я знаю, он всё слышал и чувствовал, как он всем нужен дома. Прошло ещё несколько дней, и сына перевели на лёгкую дыхательную поддержку, в простой кювез, а мне разрешили принимать участие в уходе за ним: менять подгузники и протирать его влажными салфетками. К тому времени, конечно, меня уже выписали из МОПЦ, и я каждый день приезжала к сыну.
Через несколько дней мне сообщили, что МОПЦ закрывается на мойку, а моего малыша планируют перевозить в Люберцы, якобы в такое же отделение для новорожденных. Эм... Какие Люберцы??? Я стала настаивать, чтобы сына перевели на Опарина, в центр Кулакова: во-первых, я там уже рожала и имела определенные связи, во-вторых, такой пациент как раз для центра федерального уровня, ему очень непросто было выкарабкаться, чтобы где-то в Люберцах потерять весь прогресс. Врачи стали связываться с руководством центра им. Кулакова, я начала звонить своим знакомым из центра, подключилась и моя мама, которая тоже там имеет знакомства, центр им. Кулакова согласился принять моего сыночка.
На следующий день сына собирали в Москву, а мне, в виде исключения, разрешили ехать вместе с ним, поскольку, по словам врачей, за время лечения сына я проявила себя как адекватный человек, и в дороге, в случае непредвиденных обстоятельств с ребёнком, не буду мешать врачам. Мы поехали на жёлтом реанимобиле. Несмотря на жуткие утренние пробки, мы доехали быстро. На Опарина всё сурово: врачи Балашихи передали кювез с сыном и аппаратурой московским врачам, и через несколько минут им вывезли пустой кювез, меня не подпустили даже близко, но объяснили, куда мне пройти, чтобы попасть в отделение патологии новорожденных. Я поблагодарила врачей, и я до конца жизни буду им благодарна за жизнь моего сына. Именно из-за благодарности к врачам ОРИТН, я не стала жаловаться на бездарного врача, который чуть не убил меня и сына своей халатностью: я не хотела, чтобы пострадали други врачи, кроме этого бездаря.
Потом я пошла в отделение патологии знакомиться с новыми врачами. Сына уже осмотрели, реанимация ему уже не требовалась, его поместили в подогреваемый кювез, а также оставили парентеральное питание (через зонд), поскольку после длительного медикаментозного сна у него пропали рефлексы и очень снизился тонус, плакать он тоже не мог, постоянно спал. А я теперь уже приезжала в центр как на работу: с утра и до вечера я сцеживала молоко, ухаживала за сыном, общалась с подругами по несчастью, для мам было большое помещение со всеми удобствами, там мы ели, отдыхали и болтали.
Сын отметил новый год в центре, и вот в какой-то день после нового года с утра я пришла в отделение патологии, побеседовала со своими новыми знакомыми, сцедила молоко, и пошла неспеша к сыну. Проходя по коридору, я услышала истошные детские крики, и подумала, что и мой сынок скоро будет кричать, и я буду очень рада. Навстречу мне вышла медсестра и шутливо поругала меня, что я очень медленно иду - ведь мой сын надрывается и требует еды. Дальше я уже бежала бегом, и правда - мой. Орёт на весь коридор ))) Зарядили ему молоко в шприц, начали вводить, и вдруг он ещё и зонд выплюнул. Тут мы решили покормить его из бутылочки, и всё получилось, сын уже почти был готов к выписке. Врачи были рады за нас: ведь уже месяц мы шли ко дню выписки, прошли достаточно тяжёлые моменты, но справились.
В начале января сыночка выписали из центра. Провожали нас домой все сотрудники отделения патологии, которые в тот день были на работе. Прекрасные врачи, прекрасные медсёстры и другой персонал, с их помощью сотни детишек получают шанс на жизнь.
А дома нас ждали новые открытия, новые сложности и радости.
Из такой мини-повести главный вывод, который я могу сделать, следующий: не доверяйте слепо врачам, всегда держите ситуацию на контроле, будьте грамотными, изучайте вопрос, с которым сталкиваетесь, требуйте внимания к себе, и тогда не попадете в такую неприятную ситуацию, в какой оказалась я.
Знакомые часто спрашивали меня, почему я пустила такое происшествие на самотёк и не стала жаловаться на медицинское учреждение за врачебную ошибку их сотрудника. Я уже сказала выше, что в МОПЦ я встретила только одного неграмотного, а может просто уставшего или слишком любящего деньги, врача. Остальные, с кем мне довелось познакомиться - профессионалы высочайшего класса, и они справились со своей работой на 100%.
Это я так себя успокаиваю периодически, когда в памяти всплывает эта ситуация. На самом деле, вполне возможно, просто не было времени на жалобы: я снова погрузилась в домашние хлопоты, здоровье сына наладилось, и я только изредка теперь вспоминаю, что может и надо было устроить разборки... Наверное я слишком добрая )))
А у Вас были ситуации, когда решался вопрос жизни? Чем всё закончилось?