Ноябрь. Его начало.
Бреду по раскисшей, по-осеннему сырой, и грязной дороге. Шлепаю смачно по лужам. Жирные брызги от моих шлепков летят в разные стороны. Я не обращаю на них внимания. Я сам, как большой шлепок жирной местной грязи.
Проселочная дорога пустынна. Кроме меня на ней больше никого в окружающем меня пространстве не наблюдается. А кому еще приспичит испытывать себя осенней ночью по такой погоде на таком проселке. Садомазохизм, с моей стороны это просто садомазохизм. Но не по своей воле я подвергаю себя этим почти адским мукам. Закончился бензин в моей машине. Закончился, гад, не на оживленной автомагистрали, не на забитой автомобилями городской улице. А этой на забытой богом, да и всеми в него верующими и неверующими, дороге. Где одна, скорее всего, одна машина в сутки, уже большое событие. А так, как моя машина уже стоит на этом проселке, следующую, значит, надо ожидать не раньше чем через двадцать четыре часа.
Сломался, по всей видимости, датчик уровня топлива. Хотя, это мою безалаберность не оправдывает. Не первый десяток лет за рулем, такие вещи уже нужно чувствовать всеми доступными мне органами чувств.
Где-то там впереди должна быть деревня. Совсем недавно я проехал мимо нее. Деревенские жители запасливые всегда у нас были. Может быть, у моторизованного сельчанина есть где-нибудь канистра с нужной мне жидкостью в заначке? Селяне не только запасливы, но и отзывчивы. В отличие от многих нынешних городских жителей.
Моими устами, да мне самому бы мед лакать.
В пяти первых домах просто не отозвались на мой стук в двери и в калитки. Звонков я в темноте не нашел. А может их вообще не было. В шестом меня послали, но не к знакомому, у которого есть бензин, намного дальше. В так же седьмом послали, но на этот раз поближе. Оказывается, километрах в десяти отсюда есть заправка. Вот только как мне туда дотащить свою машину? Или хотя бы дойти туда самому и потом вернуться к своей машине с горючей жидкостью. Двадцать километров мне после этого проселка уже не осилить..
Говорят, что бог любит троицу. Так оно и есть. Только троица у меня трансформировалась в девятку. А что? Все правильно. Ведь три на три и будет девять.
В доме милые старичок и старушка. В хлеву, рядом с бычком, старая и по возрасту и по виду "Волга". В ее багажнике две канистры. Да нет, мне и одной хватит. Всего-то десять километров до заправки. Тут и банки литра в три хватит с запасом. Сапоги мне? Теплые, ручной вязки носки? Да что вы? Не надо. А чай с малиновым варением у них замечательный.
Иду обратно в отличном настроении. В одной руке канистра. В другой авоська с моими мокрыми ботинками и носками. Я, идиот, уходя от своей машины, забыл в ней барсетку, где были все мои деньги. Все под честное слово взял. Потом, сказали. Приедешь потом, и привезешь, и сапоги, и канистру, только полную бензином канистру, а носки себе оставь. Бабка, мол, еще зимой с десяток таких свяжет. Не берет их наша молодежь. Турецкие с рынка лучше.
На третий день, отдавая бензин, я поинтересовался у деда о соседях.
- Да какие теперь соседи?! На все деревню в трех домах местные остались. Остальные дачники. Городские. Кто-то из них только на лето приезжает. Кто-то на выходные заезжает.
А говорят испортились люди у нас. Нет, много еще замечательных людей в нашей стране. О них почти все у нс забыли. А они всех помнят и каждому готовы помочь.