1. Факты движения фиксируются (1) глазами зрящего, когда перед ними что-то мелькает или проплывает медленно, (2) ушами слышащего, звуки к которым то приближаются, то удаляются, даже (3) щеками, получающими неожиданные шлепки, и (4) чуть более мягкими местами, получающими коленом.
Перед человеком, фиксирующем факты движения, встаёт вопрос объяснения их для разумения собственного и поучения потомков.
2. Сталкиваясь с фактами движения, мы понимаем, что для нас они существуют в пространстве связи Я и не-Я, то есть воспринимающего движение и воспринимаемого движения.
И тут, чтобы не сбиться в исследовании, важно сразу решить, на какой стороне возникает движение. (1) На стороне ли Я? (2) На стороне ли не-Я? (3) Или движение возникает во взаимодействии Я и не-Я?
(1) Если движение возникает на стороне Я, то не-Я к движению не имеет ни малейшего касательства, взаимодействие Я и не-Я к движению тоже не причастно, всё движение порождено самим Я, которое галлюцинирует или наблюдает за собой, движущимся.
(2) Если движение возникает на стороне не-Я, то Я к движению не имеет ни малейшего касательства, взаимодействие Я и не-Я к движению тоже не причастно, всё движение порождено самим не-Я, которое позволяет себя наблюдать, но вмешиваться в движение не даёт, то есть целиком самостоятельно, точнее — самодвижущее.
(3) Если движение возникает во взаимодействии Я не-Я, то Я к движению не имеет ни малейшего касательства и не-Я к движению тоже не причастно, всё движение порождено лишь самим взаимодействием Я и не-Я, каковое взаимодействие, вспыхивая как порох от действия запала, почему-то позволяет пороху и западу считаться покоящимися, а огню — движущимся.
Третий случай — явно выморочный, ибо для того, чтобы двум покоящимся прийти к взаимодействию друг с другом, одному из них или им обоим надо двинуться навстречу друг другу, Я и не-Я должны пошевелить встречно плавниками, а это уже есть движение, так что считать их покоящимися можно лишь относительно, если эффект движения от их взаимодействия намного превзойдёт их предварительное ленивое шевеление.
Второй случай характерен для так называемых объективизма, материализма, позитивизма и сциентизма. Движение происходит на стороне не-Я, Я старается не вмешиваться и лишь всячески изучать движение, давая в своём описании (очень характерное ботаническо-энтомологическое словцо) клинически чистую картину объективно свершающегося движения. Разумеется, по существу это лишь сладкие мечты «научного подхода» к движению полностью покоящегося наблюдателя. Ибо наблюдение без взаимодействия с наблюдаемым невозможно. Так что даже если мыслить одну из взаимодействующих сторон пассивной и лишь реактивной, всё равно нечто движущееся, аффицирующее органы чувств или приборы наблюдателя, вступило с наблюдателем во взаимодействие и расположилось в отношении Я и не-Я. Хотя не возникает сомнений, что и не выходя из этого отношения, можно делать в нём акцент на не-Я и до некоторой степени абстрагировать влияние Я.
Первый случай характерен для так называемых субъективизма, идеализма, мистицизма и откровенного галлюцинирования. Движение происходит на стороне Я, не-Я стараются не вмешивать в движение, а самому Я предпочтительно в движение включаться, не столько давая описания движения, сколько двигаясь вместе с теми движущимися, которые фиксированы сознанием Я как движущиеся. Разумеется, по существу это лишь несладкие мечты больной психики, воспоминания о нецарском селе мысли. Произвольно продуцировать психические образы движения, конечно, можно. Но сперва элементы этого движения, как и сами движущиеся объекты должны как-то попасть в психику, а психика должна с ними как-то освоиться. То есть в начале процесса любого бреда о движении стоит реальное восприятие движения и движущегося, а также запечатление их в памяти. И лишь впоследствии с ними, извлечёнными из памяти и представшими перед сознанием можно так или иначе возиться, манипулируя ими и поглаживая их. То есть и здесь не обойтись без отношения Я и не-Я, только в данном отношении делается акцент на Я, тогда как не-Я получает относительную отставку в абстрагировании от него.
После проделанного рассмотрения всех возможных пространств движения замечаем, что сколь ни выморочен третий случай, а реально в движении без отношения взаимодействия Я и не-Я ни в каком случае не обойтись, поэтому и третий случай, рассуждая беспристрастно, следует назвать относительной абстракцией.
3. Мораль же уму из сказанного та, что любое рассмотрение движения и (1) субъективно (Я), и (2) объективно (не-Я), и (3) симметрично (взаимодействие Я и не-Я), так что не стоит абсолютизировать один из абстрактных моментов этой мыслительной конструкции и настаивать на его безусловности.
Таким образом, к примеру, рушатся непомерные претензии науки с её религиозным восторгом перед объективностью.
Как и приглушаются глоссолалии повреждённых самим Господом Богом. Их не стоит воспринимать так, что молитвы земные услышаны Господом Богом на Небе и вот так отразились на Земле. Слышимые глоссолалии слышимы именно на Земле. Как там на Небе и слышит ли их Господь Бог или Он сейчас спит, они ничего не говорят. Не выдумывайте. Не наговаривайте ни на глоссолалии, ни на Господа Бога.
Что не стоит абсолютизировать взаимодействия Я и не-Я в абстракции от Я и от не-Я, чтобы Я и не-Я не сесть с этой абстракцией в лужу и не затащить туда само абстрагируемое, выше уже неоднократно говорилось.
4. После такой методологической острастки и тщательного зубрения уставов умного мышления впору приступить к рассмотрению самого феномена движения. Да, нам придётся обобщить факты движения, взятые во всей их эмпиричности, до феномена движения, ибо эмпирические факты всё равно требуют предварительную мыслительную обработку определениями, классификацией, систематизацией и т. п. Так что ум мыслящего имеет дело не с самим эмпирическим фактом, а с его сравнительно подлинной репрезентацией в словах и формулах. А возьми я в качестве эмпирического факта движения только что пролетевшую чайку за окном, то как этот факт ни истинен, как ни эмпиричен, мне всё равно рано или поздно элементы этого движения и движущееся тело вводить в соприкосновение с классифицирующими и систематизирующими абстракциями придётся. Что я собственно уже начал делать, отождествив чайку с телом, а её движение предположив разделить на элементы. Кстати, этот факт не верифицируем и не фальсифицируем для моего читателя. Я никак не смогу доказать, что пролетела именно чайка, вполне достоверно показать как она пролетела, дать свидетельства очевидцев, чайка ли это была и пролетало ли за окном вообще что-либо. Так что редукция полёта чайки в феномен движения нисколько не повредит ни рассуждению, ни его усвоению, а разве что только улучшит и то, и другое.
5. Итак, нечто движется.
Что это означает?
Это означает прежде всего, что ему есть куда двигаться. Так что кроме нечто должно существовать и не-нечто, именно то, что нечто будет занимать, заполнять по мере своего движения.
Что это такое, не-нечто, которое и не-нечто, и абсолютно необходимо для движения нечто условие? Не есть ли это не-нечто другое нечто? Можно попробовать мыслить это не-нечто как другое нечто, но тогда это другое нечто должно оказаться прозрачным для нечто, по существу не существовать для нечто, как ваша ладонь прозрачна для нейтрино, которое проскочит сквозь неё и даже не почухается. И это важное свойство не существования для нечто как раз и сводит не-нечто в качестве другого нечто к нулю существования, пустоте для нечто. Так что как ни мысли не-нечто, а для нечто оно должно быть пустым.
Это не-нечто есть пространство нечто, абсолютно необходимое условие движения нечто.
6. Теперь возьмём все нечто, какие есть в мире, а назовём ли мы их вселенной или материей — неважно. Ясно, что эта материя чтобы двигаться должна иметь по направлению и траектории движения не-материю или другую материю, совершенно прозрачную для первой материи. Но поскольку в материи обобщено всё, способное существовать и двигаться, второй материи быть не может, а вот для движения материи не-материя совершенно необходима.
Это не-материя есть пространство вообще, абсолютно необходимое условие движения материи.
И тогда мир, понеже материя движется, мыслим как синтез материи и пространства.
7. Если есть движение, то более конкретно и так сказать «по частям» оно рассматриваемо как движение быстрое или движение медленное. А если измерять это быстрое и это медленное движения, то впору будет говорить о движении с какой-то определённой скоростью.
Очевидно, мыслимо движение материи с (1) нулевой, (2) конечной и (3) бесконечной скоростями.
(1) При нулевой скорости никакого движения материи не происходит, материя замерла как только что высеченная из мрамора и обтёртая ветошью статуя, тихо любующаяся на своё совершенство. Такой материи пространства, помимо ею занимаемого, не нужно. Так что неподвижная материя может заполнять собой весь мир.
(3) При бесконечной скорости движения материи невозможно зафиксировать само движение, материя пребывает вся во всех точках своего движения, заполняет всю свою траекторию. И потому появления материи на одной почтовой станции и отправления с другой ни в какой подорожной не фиксировано, так что и прогонные материи платить нет смысла. Такая, движущаяся с бесконечной скоростью, материя также мыслима как заполняющая собой весь мир и потому не могущая нуждаться ни в дополнительном, кроме занимаемого ею, пространстве, ни могущая быть заподозренной в движении. По существу она тождественна покоящейся материи.
(2) При конечной скорости движения материи возможно зафиксировать и само движение, и его скорость. И по потребности поработать над ускорением материи, перестройкой материи, новым мышлением материи. Такой материи, совершенно понятно, необходимо пространство как пустота не-материи, каковую пустоту материя будет занимать собою по мере своего движения.
8. Если при движении материи с (1) нулевой или (3) бесконечной скоростями материи пространство нужно только «для себя», то есть потребна только та пустая ёмкость, которую материя сполна, по самую горловину, занимает, то при движении с (2) конечной скоростью материи необходимо и внешнее пространство, то есть пространство движения. В этом случае мир должен состоять из движущейся материи и не-материи, то есть того пространства, которое материя покидает в своём движении и в которое вступает в своём движении же.
И тут важно сравнить конечную скорость движения материи с нулевой и бесконечной скоростями. Материя, движущаяся с конечной скоростью, в один момент одна, а в другой момент другая, отличная от самой себя.
С одной стороны она другая потому, что уже движется в сравнении с нулевой скоростью движения, полным покоем. С другой стороны она недодругая потому, что ещё не движется в сравнении с бесконечной скоростью движения, полным движением.
Иными словами движущемуся с конечной скоростью приходится постоянно меняться по ходу движения. И мгновенные срезы движущегося покажут как каждый из них отличен от этого же нечто, или материи вообще, в состоянии покоя ли или в состоянии движения с бесконечной скоростью.
Принципиальный вывод из этого движения с конечной скоростью таков, что в движении с конечной скоростью материя равна и не равна себе самой, то есть для движения с конечной скоростью абсолютно необходимым оказывается не только не-материя как внешнее пространство, но и тождество материи и не-материи, ибо материи чтобы остаться самой собой в движении с конечной скоростью необходимо собрать все свои мгновенные срезы, ни потеряв ни одного, даже самого завалящего.
Вот это тождество материи и не-материи есть время. Ибо мера выхода из покоя, некоего перепокоя, а также мера недодвижения, мера некоего недобесконечного, и есть та мера, для пользования которой изобретены и изготовлены часы.
И тогда мир, понеже материя движется с конечной скоростью, мыслим как синтез материи, пространства и времени.
9. Только позвольте чему-то двигаться, и двигаться заметно. Тут такое начнётся!..
2020.11.04.
Первопубликация: https://www.facebook.com/notes/максим-бутин/4959-движение-и-покой/1786066754896236/