Лима и Юнги родителями стали спонтанно, как и женатой парой в целом. Винить они могли бы кого и что угодно. Например, ретроградную Венеру в созвездии Овна, проделки Купидона и коварную судьбу или же приглашение Чимина на домашнюю вечеринку, алкоголь и их безответственность в плане контрацепции. Нет, они не ненавидели друг друга, не мечтали быстрее развестись ещё до того, как в их паспортах поставили решающий штамп, и не желали забить на все, продолжив жить в своей удовольствие, как это и было до неожиданной беременности Лимы.
— Ну, я как раз не знал, что бы придумать с пустой кладовкой. Сделаем из нее детскую, — сказал девушке тогда Юнги, когда она с замиранием сердца и потеющими ладонями протянула ему заключение от врача. Лима не отрицала, что реакция парня, с которым она даже не встречалась, ее изрядно удивила и немного успокоила. Напрягло, конечно, предложение хранить ребёнка в кладовке, но это так, быстро решаемые мелочи.
Между Юнги и Лимой были странные отношения. Вроде высоких чувств не испытывалось, зато взаимоуважение и хорошая дружба никогда не уходили на второй план. И именно они играли решающую роль, помогая забыть девушке обо всем на свете, когда несколько раз за время их сожительства она поддавалась нежным губам и эмоциями, в мужские руки, которые обнимали трепетно, ныряла, подставляя шею и льнув к чужому теплу ближе.
Юнги не умел кричать, когда злился, лишь хмурился и вздыхал глубоко, одним молчанием успокаивал их двоих. Мин иногда растирал девушке отёкшие ноги, даже когда сам едва ли твёрдо стоял после изнуряющего рабочего дня. Он фруктами совсем юную Лиму закармливал, стоя на коленях и нежно оглаживая ее уже большой живот, с трепетом и огромной любовью, которую не разделил с ней, но подарил ее еще не родившейся малышке, приговаривал: «Спи сладко, наша любимая радость».
К родам пара не была готовы, как и когда-то к беременности. По стандарту Юнги нервничал, бледнел из-за волнения и в панике хватался то за сердце, то за голову больше и дольше чем Лима, заставляя уже именно ее дрожать и в самый последний момент перед родовым отделением развернуться со слезами на глазах и сказать о том, что она вполне могла бы походить ещё недельку. И как-то стало плевать даже на раскрытие в уже четыре сантиметра, на боли внизу живота и возмущенные возгласы акушерок. Ведь нутром девушка тянулась к оставшемуся в приемной парню, который с криком и холодными ладонями телефон мучал нещадно, трезвоня всем родственникам, совсем не разделявшим его паники, наоборот, испытывавшим радость и счастье.
— Лима, Миён хочет заплакать! — голосило в трубку перепуганное чудо, которое с невероятной уверенностью часом ранее отправляло девушку в магазин со словами: «Не переживай, милая, памперс и смесь есть. Мы справимся». — Я сейчас первым начну плакать, честно, Лима!
— Заверни в два пледа, надень шапку и иди гулять с коляской. На улице она сразу засыпает.
Инструкции были четкими и понятными, однако девушка все равно двумя часами позже отказывалась обрабатывать увиденную картину с Юнги и их ребёнком, на котором была не только маленькая легкая шапочка, но вязаная ушанка самого Мина.
— Вдруг замёрзнет, — пожал плечами тот.
— В начале сентября?! — девушка больше боялась, что перегреется.
Юнги был удивительно заботливым отцом, который многого не умел в силу-то своего юного возраста, но он усердно учился. Не морщился, когда сам менял памперс или замечал растяжки на женском теле, которые Лима рассматривала внимательно, принять их никак на себе не могла, со слезами отворачивалась от зеркала и поджимала губы. Однако сразу же с легким трепетом и румянцем на щеках ощущала, как нежно по животу проводил руками ее муж, обнявший сзади и заставивший вновь обратить внимание уже на два силуэта в отражении, которые смотрелись правильно и гармонично вместе.
— Ты такая красивая, Лима, — шептал Мин на ухо девушке, прижимаясь грудью к спине сильнее, и шершавой ладонью обводил узор растяжек на мягкой коже. — Никак не могу поверить в то, что ты рядом.
Девушка эти слова всегда воспринимала близко к сердцу. По ночам обдумывала их смысл, прекрасно осознавая, что любви между ней и ее мужем не было. Лишь взаимоуважение и нежная дружба, которая могла бы привести к более сильным чувствам, но не сейчас.
— Я подумал, может, кота заведём? — Юнги держал на руках Миён, позволял ребёнку цепляться за свои волосы, а потом с улыбкой сам терся носом о маленький носик, пока Лима стояла у стола, нарезая овощи.
— Хочешь создать полноценный образ семьи? — девушка не оборачивалась на них, мысленно все равно прикидывала, какого кота бы хотела, потому что идея правда понравилась сразу.
— Лима.
И прозвучало все так серьёзно, что девушка вмиг напряглась, замерла с ножом в руке и медленно обернулась, встретившись с двумя парами тёмных глаз, обращёнными в ее сторону.
— Может, все и началось так, как следует высмеивать в твоих любимых передачах. Но зато развивается наша жизнь и отношения долго, спокойно и правильно. Вы с Миён для меня уже настоящая семья.
/Ну что, вот и моя дебютная работа, дорогие друзья! Надеюсь, вы найдете ее интересной и наталкивающей на размышления о настоящих взаимоотношения в семье. Буду безумно благодарна вашей обратной связи и подписке!/