Эпиграф
- Что там было, как ты спасся?
- Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
(В. Высоцкий)
*
Москва, Кремль, 500 метров вниз, бункер под Спасской башней.
Лаборатория по производству боевых отравляющих веществ.
23:00 Мск.
Пробирки, реторты, перегонные кубы, по стеклянным змеевикам и трубкам, соединенным с реактором, текут компоненты. Всё шипит, булькает, из клапанов периодически с шипением вырываются ядовитые газы.
Путин сидит за лабораторным столом.
Один.
На нём китель генералиссимуса.
Он что-то пишет в журнал, слюнявит карандаш. Что-то высчитывает в уме. Капает из мерника в стакан черную жидкость, пробует на язык.
- Мало. Мало.
Встает, в волнении делает несколько шагов, затем возвращается, добавляет в реторту новый ингредиент.
Снова пробует.
Во рту у него всё шипит, из ушей идет пар. Из глаз ударяют две молнии.
- Много. Много!
Он садится, что-то быстро записывает. Затем, довольный, вырывает лист из журнала и делает из него самолетик.
И пускает вдоль стола, напевая свою веселую песенку:
Вот готов, почти готов,
Новичок-чок-чок,
Для тебя и для тебя,
Дурачок-чок-чок.
Капля раз, капля два,
Ты теперь покойни-чок.
*
Берлин, клиника «Шарите», палата №6, 23:00.
Обстановка в палате спартанская – панцирная кровать, тумбочка, стул, утка. Ночь, дешевая лампочка под потолком не горит – свет в больнице отключают в девять, ибо электричество не дешевое.
На кровати, завернувшись в простыню, сидит Навальный.
Ему страшно.
Он смотрит в одну точку. На бледном его лице играют отблески, падающие из раскрытого окна.
Там – свободный немецкий мир. Горят экономичные фонари на штрассе, гудят клаксонами «Майбахи» и «Нивы».
- Бу-бу-бу, - бубнит он свою обычную русофобскую абракадабру.
Вдруг свет из окна заслоняет чья-то жирная фигура. Кто-то лезет в окно, черт.
- А-а-а-а!!! – кричит Алексей, судорожно хватая несвежую подушку.
- Не бойтесь, герр Алексис, это я, - слышит он вкрадчивый голос.
- Вы? Тётя Меркель, это вы?
- Я, я, то есть да.
Она, кряхтя, переваливается через подоконник, и шумно вздыхая, садится рядом с Навальным.
- Уф, как вы меня напугали, тётя Меркель. Тут так тревожно, скажу я вам. То сирены звучат, то военные строем по палатам ходят. А по ночам за дверью, в коридоре, очень сильно скрипят полы. Я думаю, что это привидения.
- Не бойтесь, герр Алексис. Это Скрипали, они здесь ваши соседи. Я пришоль вас успокойтен, майн фройнд. Завтра вас выписывают.
- Как выписывают? Почему? Я…Я не хочу! Мне и тут хорошо.
- Ми не можем уже вас тут держать за больного. Герр Путин что-то подозревайт. И потом – вы слишком много кушайт в наш столовкен.
- А вдруг меня убьют?
- Кто же?
- Как кто? Кровавая гэбня.
- Не бойтесь, герр Алексис. Мы вам выдадим масочку от ковида и вас никто не узнает.
- И всё? Нет, я не согласен. Только через мой труп!
- О, майн готт, Алексис. Не следует так сильно забегать вперед. И потом, дельце уже обделано.
17:00, рейхсканцелярия. Кабинет рейхсканцелярши.
Звонок по телефону правительственной связи.
Ангела Меркель, немного так себе уставшая, снимает трубку.
- Алло, слушаю. Макароны? Какие макароны, я не ем итальянского. Ой, господин Макрон, простите, не узнала. Богатым будете.
Да, да, конечно же вышлем. Как договаривались, литр «Новичка», отличного немецкого качества. Зер гут. Как приказал наш дорогой Дональд Иванович, дай бог его жене хорошего мужа.
А что делать с этим русским? Хм, ага, ага. Поняла. Маза фака.
02:00 ночи, клиника «Шарите», палата №6.
Навальный опускает худые ноги с кровати, надевает тапочки в виде кроликов с усами Пескова и подкрадывается к двери. Приоткрывает и смотрит – в коридоре никого.
Выходит в коридор.
Вдруг из-за угла с жужжанием вылетает тётка на метле, как две капли похожая на Терезу Мэй.
- Отравители! Русские идут! – вопит она, дико вращая глазами. Навальный в ужасе приседает, чтобы не попасть под метлу. Он опрометью бросается прочь и через мгновенье достигает дверей общего туалета.
Только он берется за ручку, как его окликает нянечка в белом халате, тапках и чепце а-ля «Меркель перед сном».
- Не ходи туда, сынок, - говорит она, насупив брови.
- Мне надо, фрау няня. Я писять хочу.
- Ты забыл, Алешенька? Тебя там злыдень замочит. Он всех мочит в сортирах.
- За что, почему? Что я такого сделал родине??
- Мочить в сортирах, мочить в сортирах!!! – заорала бабка. Внезапно из нее посыпались искры, запахло ингибитором, и она, закрутившись, лопнула и растворилась без остатка.
На полу остался только шприц с желтой жидкостью. Он зашевелился и нацелился на Навального, и с кончика иглы, шипя, упала ядовитая капля.
- Аааа!!! Ааааа!!! – закричал блогер и кинулся в палату, теряя тапки.
…В палате было тихо и темно. Сердце бешено колотилось. Навльный нащупал выключатель, щелкнул, но свет не загорелся.
- Не включайте свет, Штирлиц, - услышал он мягкий вкрадчивый голос.
Глаза стали различать в темноте через минуту.
В кресле, развалясь, сидел толстый кот.
- Это вы? – спросил Алексей непонятно зачем.
- Натурально я, - сказал кот.
- Чур меня. Мне кажется, вы не совсем кот.
- Так и есть. Я его призрак. Призрак кота Скрипалей. Невинно убиенного, поэтому я не нашел покой и вот, хожу-брожу по больницам.
- И что же вы тут делаете?
- Учу тебя уму-разуму. На кой ты пошел в туалет, если у тебя утка есть?
- Где?
- Под кроватью, балда.
- Ой, и правда. Я и забыл про нее.
- То-то. Писяй уже, а мне пора.
Кот стал раздуваться, превратился в большой мыльный пузырь и лопнул без звука.
Навальный вытер холодный пот и достал утку.
- Приснится же такое. Дааа… Стоп, а где мои труселя???
Он кинулся к тумбочке, но в ней ничего не было. Ничего, кроме полулитровой бутылочки с водой из гостиницы.
«Друзья не забывают» - подумал он, и успокоился.
…Алексей сидел на стуле задом наперед и раскачивался. Он представлял, что уже едет в Россию, счастливый. В воображении ему рисовался то кабинет в Кремле, то Мавзолей.
Но тётя Меркель зарезервировала ему гостиницу в Берлине, поскольку он уже был здоров, как бык.
- Как же она называется? Забыл. На букву «Х», вроде. Ху, ха, ха-ха…
Из открытого окна, с улицы, вдруг кто-то произнес мужским голосом:
- Хоспис.
- Не, не хоспис. Нет. Ху…Хо...Хостел! – Вспомнил он радостно.
- Нет, хоспис, хоспис, - упрямо загундосил голос.
- Тьфу на вас, - свирепо гаркнул Лёха и взял с тумбочки телефончик. Включил, нажал на слово «Трамп». Вышла заставка – Трамп в костюме зайчика.
- Тьфу на вас еще раз.
Стало не так страшно.
- Алё, это президент Америки? Слушай, президент, меня обижают. Травят, панимаиш. Уже два раза отравили. У тебя, я слышал, есть такое оружие, которое никому пока не снилось. Давай, разбомби Кремль уже! Не жлобься, су… Как - нахер???
Послышались короткие гудки.
- Положил трубку, даже не ответил, сволочь, - Алеша в сердцах запустил смартфон в угол комнаты, - ну как так?
Темнело.
Послышалось негромкое поскрёбывание, и в окно влезли два амбала в черных свитерах и черных масках.
- Вы кто такие? – взвизгнул Алешенька.
- Мы с Утюгом всегда вместе, - сказал первый черный.
- Свалить хотел? – угрожающе повел дулом черного пистолета второй черный.
- Хотел свалить – свалил бы, - храбро ответил Навальный, - а ну, говорите кто такие и чего вам надо в суверенной Германии!
- Считалочку знаешь?
- Какую?
- Будь готов – всегда готов! Я - Боширов и Петров!
- Два брата-акробата, значит. И чё вам надо?
- Ложись ничком, гад. Сейчас мы в тебя запустим пластиковым стаканчиком.
- Ха-ха-ха! Я от Путина ушел, я от Коробова ушел, а от вас и подавно…
- Ну погоди, же, блогер страшный. Мы тебя достанем!
Первый черный втащил через подоконник черный пятидесятилитровый баллон с картинкой на черном боку – череп с костями.
- Это супер новый «Новичок», чтобы ты знал. Так не доставайся же ты никому! – закричал второй и открыл вентиль. Оба надели матерчатые коронавирусные масочки.
Газ с шипением вырвался из сопла.
- Аааа!!! – закричал Ололошенька и кинулся к балконной двери. Но добежать не смог, что-то его не пускало. Он в ужасе оглянулся – его труселя. Которые ему подарила на день Благодарения его секретарша. Красные, революционные.
Они зацепились за проволоку, вылезшую из панцирной кровати.
Ололошенька что есть мочи попытался вырваться, но…бежал, бежал лишь на месте, как на беговой дорожке.
Газ быстро заполнял палату. Сквозь клубы дыма на него ухмылялись две мерзкие рожи ГРУшников.
…
Светало.
Алексей спал в кроватке в мягкой пижамке со слониками. Над ним склонилась тётя Меркель, она держала в миниатюрной ручке вилку с наткнутой на неё баварской колбаской.
- Посыпайтен, Алексис. Дас флюштак будем, майне кляйне. Что ви так дрожите, минхерц?
- Фух, тётя Меркель. Какой-то страшный сон приснился.