Как два человека нашли друг друга на семинаре для одиноких? Глава из книги Рушеля Блаво "Диагноз: одиночество"

Вот и закончился этот тяжёлый, но очень интересный семинар. Дал ли он что-нибудь Алисе? Пока она не могла ответить на этот вопрос — должно пройти время. Ей было интересно, она узнала много нового, но как всё это может помочь ей решить свою проблему, она пока не понимала. Да и есть ли у неё проблема? Все подружки замужем, а она — нет? Ну, Элька тоже не замужем. Хорошо, у всех есть дети, а у неё нет. А она точно хочет детей? По крайней мере, страдать от нереализованного материнского инстинкта Алисе пока не довелось. Получается, она — как мальчик Роман, страдает от того, что она — не как все... В общем, Алиса пребывала в некотором смятении. Одно она точно усвоила: люди внутренне намного богаче и интереснее, чем кажется на первый взгляд, и отказываться от общения только потому, что человек тебе сразу не показался, — глупо по меньшей мере. Вот взять этого Василия. Каким он сначала показался Алисе сереньким и убогоньким, а вышло всё не так: есть в нём и обаяние, и характер.

Семинар для одиноких девушек Рушеля Блаво

- Алиса, вас подвести? Похоже, дождь скоро будет.

- Василий! А я думала, вы остались со всеми пить чай.

- Нет, я уже, кажется, и чаю, и кофе на всю жизнь напился. Это ж сколько кружек в день мы там выпивали!

- Не говорите!

- Ну что, поехали?

- Спасибо, с радостью.

Пока ехали, Василий рассказывал Алисе о своей работе, и — вот удивительное дело! — Алисе было интересно, хотя в программировании она не понимала ровным счётом ничего. Вообще настроение было преотличным, и казалось странным, что буквально несколько дней назад она убивалась по какому-то Виктору, который ей сроду был не нужен. Даже Василий, с которым она знакома всего три дня, сейчас казался ближе.

Разговор естественным образом продолжился у Алисы дома — с Василием ей было легко и приятно. Лёгкий ужин, бокал вина... Кажется, желание появилось ещё на семинаре... В какой день? Или только сейчас... Неважно, сейчас всё неважно...

Алисе было легко и спокойно, вспомнилась Мьянма, захотелось поиграть — Василий даже представить себе не может, что такое секс с настоящей женщиной!

А потом захотелось спать, да так сильно, что Алиса закрывала за Василием дверь почти с закрытыми глазами. Утром же она проснулась в отличном настроении, и меньше всего на свете её занимал вопрос, позвонит ли ей Василий, захочет ли он продолжить отношения. Может быть, и верно было сказано на семинаре: нет у ней никакой проблемы, всё это одиночество в её случае надуманно, не более того.

Василий припарковался чуть дальше, чем обычно — хотелось пройтись, тем более, что дождь прошёл как раз, когда он был у Алисы, и воздух был дивно свеж и вкусно пах концом лета. Как это насыщенно звучит: был у Алисы! Был с Алисой! Но какая женщина! Василию вспомнились слова одной из участниц семинара: «Вас с Милой не устроил секс, представляю, кого вы найдёте в следующий раз!». Василию стало смешно: Ольга совершенно не представляла, кого он найдёт в следующий раз! Таких женщин, как Алиса, просто не может быть — это сказка, чудо!

Впрочем, секс — это только секс, даже самый гениальный, а Алиса, кончено, очень хороша, да где она, а где он. Подумал Василий о том, что он не достоин Алисы, совершенно спокойно, не грызя себя, не страдая. Каждому — своё, и всё. И перестал думать о своём прекрасном приключении, ещё не завершив короткую прогулку. Сил много — много и идей. В голове мелькнула мысль о новой программе, которая, если получится, позволит... Так, мысль мелькнула и исчезла, или... Чуть ни бегом Василий бросился домой — скорее к компьютеру!

Краем глаза он заметил роскошный серебристый джип. Сосед, что ли, машину поменял? Впрочем, не до соседского джипа сейчас — идеи рвались на волю, им тесно было в голове талантливого программиста.

***

Дождь шёл всю ночь, утром притих совсем ненадолго и зарядил снова. Лил себе и лил, как будто запасы воды в небе бесконечны. Или они, и правда, бесконечны? — утомлённо думала Алиса, стараясь не поскользнуться на жёлто-коричневых листьях, втоптанных множеством ног в жидкую грязь. Ей нужно было после уроков поехать на Васильевский в университетскую редакцию — отдать редактуру перевода. В Университете предпочитали по старинке — редактировать рукописи на бумаге, а не в электронном виде, как почти везде. Алису это раздражало, но она пока сотрудничала с этой редакцией — и люди там хорошие, и оплата лучше, чем в большинстве других мест, и платят вовремя. Только бы лучше она взяла такси — тащиться с тяжёлой рукописью, перепрыгивая на высоких каблуках через лужи и грязь, в одной руке — пакет с бумагами, в другой — норовящий вырваться и улететь в серое небо зонтик, — в этом ничего хорошего Алиса не находила.

Всё, хватит, надоело! Алиса зашла в супермаркет и достала мобильный.

- Здравствуйте, будьте добры машину к супермаркету Дикси на Новочеркасском. Да, прямо сейчас, спасибо.

Таксист — крупный, слегка полноватый мужчина, рыжеватый и одновременно лысый, как бильярдный шар, — неожиданно Алисе понравился: хотя её никогда не привлекали крупные и лысые, но было в этом что-то... забавное, что ли. На Васильевский они добрались быстро — обошлось без пробок в середине дня.

- Максим, — Алиса прочла бейджик на свитере водителя, — вы не могли бы за мной заехать минут через двадцать? А потом отвезти на Московский, недалеко от метро «Московская»?

Максим не отказался, рукопись Алиса отдала и, пользуясь тем, что не надо до дома добираться своим ходом, взяла следующую — книга английского историка про Тамерлана была очень большой и тяжёлой, зато не срочной, так что Алиса оттягивала с ней до удобного момента. Такси у двери редакции — как раз этот момент.

До дома ехали долго — день клонился к закату, дождь не прекращался, и город постепенно забивал транспорт. Особенно стоять не пришлось — Максим оказался подлинным знатоком родного мегаполиса и успешно обходил пробки, но всё же разговор между таксистом и его пассажиркой успел из обычного трёпа перерасти в беседу двух попутчиков, на длительное время оставшихся вдвоём и волей — неволей вступающими в отношения.

- И охота вам таскаться с такими сумками в такую даль?

- А что делать, Максим? Это же — моя работа?

- Вы работаете курьером? Странно — курьер на своих двоих...

- Зачем курьером? Я — переводчик, редактор, учитель. А в сумке — редактура перевода и детские контрольные. Учительница на своих двоих вас не удивляет?

- Нисколько. Но учительницу я себе как-то иначе представляю.

- Интересно, как же?

- Вы — совсем другая, Алиса. Вы — красивая, а обычная учительница, она... это такая тётка с очках с чёрной пластмассовой оправой, в сером костюме, и чтобы юбка вытянута, и голос у неё должен быть...

- Громкий?

- Да нет, не в громкости дело. Я бы сказал, властный. А вы...

- А я?

- Вы — не такая, вас защитить хочется, помочь вам. Настоящая учительница сама кого угодно защитит.

- Ну, значит, я — не настоящая, — Алиса рассмеялась. — Смешно, как люди представляют себе учителей. Можно подумать, Максим, когда вы учились в школе, все ваши учителя были такими, как вы описали, все поголовно ходили в юбках с вытянутыми подолами, обязательно — серого цвета, в очках я тяжёлыми оправами, и обладали властным голосом!

- Нет, что вы! — Максим улыбнулся. Голос его показался Алисе особенно глубоким, таким голосом мужчины начинают говорить, когда хотят соблазнить женщину. Интересно... — У нас были особенные учителя, красивые, весёлые и очень умные. С некоторыми я и сейчас дружу. Никаких серых юбок и подолов.

- Как же без подолов, Максим? — Господи, что она несёт! Причём, подобно Максиму, голосом, не оставляющим сомнения в её интересе. Дожила, Алиса, — с таксистами знакомиться! Хотя... Почему бы и нет? Этот Макс, кажется, не так прост. А ещё он — очень обаятельный!

- Подолов? Каких подолов? Вы совсем сбили меня с толку, Алиса! Так вот, я остановился на том, что вас хочется защитить, поддержать, помочь вам. Не должно быть, чтобы такая красивая девушка таскала тяжести, моталась на такси из одного конца города в другой, а иногда — и не на такси, а на метро, в давке... Вы — совсем одна, Алиса? Вас некому поддержать?

- Я не нуждаюсь в жалости, Максим. И в поддержке тоже.

- Вы уверены?

- Абсолютно.

Разговор сошёл на нет, и Алиса подумала, что в данном случае она точно сама не дала случайной встрече перерасти во что-то большее. Как там учил психотерапевт? Если не встречаться с мужчинами, то найти того, чей внутренний мир окажется близок вашему, невозможно, потому что невозможно в толпе незнакомцев разглядеть того, кто может стать вашим человеком. Если же встречаться, то ошибок не избежать, но только в этом случае будет шанс обрести своё счастье. Главное — не надо бояться расставаться и не делать из каждого расставания трагедию вселенского масштаба.

Такси между тем свернуло с Московского проспекта, объехало площадь с танцующим среди фонтанов Лениным, зарулило в арку двора и остановилось у Алисиного подъезда.

- Спасибо, Максим! — Алиса расплатилась с водителем и вышла.

Ветер тут же бросил в лицо плевок дождя, Алиса попыталась раскрыть зонтик — не тут-то было: он тут же был вывернут ветром, и, кажется сломалась спица. Второй рукой, на которой висел тяжёлый пакет с тетрадями и рукописью, девушка попыталась привести зонтик в порядок, и, конечно, у пакета порвалась ручка — толстая папка с рукописью шлёпнула на асфальт, сверху ярким веером легли детские тетради.

- Простите, Алиса, я понимаю, вы не нуждаетесь в поддержке, но я всё же помогу вам. И не возражайте, — Максим захлопнул дверцу, обошёл машину и присел на корточки рядом с Алисой. — Ну вот, тетрадки намокли.

- Ничего страшного, они в обложках. Спасибо вам!

- Да не за что. Я провожу вас.

Максим поднялся с Алисой на лифте, подождал, пока она открыла дверью.

- Вы позволите? — занёс тяжёлый пакет с порванной ручкой в прихожую.

- Проходите. Максим, может быть, кофе?

- Не откажусь. А то, знаете, весь день — на колёсах, перекусить некогда. Язва желудка — вообще профессиональная болезнь водителей.

- Да? Я слышала, только дальнобойщиков.

- Абсолютно всех, Алиса. Вы сами подумайте: за весь день — несколько бутербродов да чай-кофе из термоса.

- Да, тяжела водительская жизнь. Я сейчас вас обедом накормлю, проходите на кухню.

Вот так, самым обыкновенным образом, без всяких там романтических приключений и экзотической атмосферы, начался роман Алисы с Максимом. В тот дождливый осенний день Максим остался у Алисы не только на обед, утром же он ушёл от неё, не думая, что вечером вернётся снова. Она — хорошая девушка, но Максим привык жить один, его вполне устраивал его заработок таксиста, и вообще он — человек не честолюбивый, а такая женщина, как Алиса, явно нуждается в другом. Однако день прошёл не совсем обычно: такси Максима на целый день взял один иностранец, которого устроило и то, как Максим знает город, и его способность не только за максимально короткое время доставить клиента куда нужно, но и рассказать о городе интересно, так, как может редкий экскурсовод. А Максим город не просто знал, он его ещё и очень любил, и рассказывать о нём умел. Был Максим вообще человеком необычным, впрочем, такие необычные люди встречаются порой среди водителей такси. Школа, которую он закончил больше двадцати лет назад, с нетипичными учителями, не носящими серых юбок, но зато весёлыми и очень умными, была на тот момент одной из трёх специализированных школ в городе (не считая языковых), причём в отличие от первых двух, математических, эта была историко-литературной, так что экскурсии по городу их научили водить ещё в школе, а уж узнать неофициальную историю и внутреннюю жизнь города было делом многих лет, но ведь главное в любом исследовании — это интерес и работоспособность, а и тем, и другим Максим вполне себе обладал. После школы Максим закончил педагогический имени Герцена, так что можно бы его назвать коллегой Алисы, да только учителем истории он не работал ни дня. Служил немного в армии, затем кем только ни работал, — и менеджером был, и бизнес свой пытался вести. На сегодняшний день работа таксиста его устраивала больше всего.

После того, как иностранный гость города наконец отпустил такси, расплатившись с водителем, Максим сообразил, что настолько удачных дней в его водительской практике пока ещё не было — иностранец заплатил столько, сколько Максиму удавалось заработать за редкую удачную неделю. А раз так — он ведь с очаровательной женщиной познакомился накануне и провёл с ней незабываемую ночь — поедет-как он снова к ней. Без предупреждения, а то Бог знает, что ей в голову придёт, да и как он мог её предупредить, если номера телефона не взял — решил ведь никогда больше не встречаться с Алисой. Сначала — в магазин, а потом — к Алисе, а если её дома нет или она не захочет его видеть, то и ладно, не очень-то и хотелось. Но это — вряд ли: сегодня подлинно его день!

В тот день Алисе не надо было в школу. Утром она напоила Максима кофе, накормила яичницей и отправила восвояси, как думала, навсегда. Раньше Алиса стремилась удержать рядом каждого мужчину, с которым её сводила жизнь, а сейчас у неё всё стало по-другому: Максим — уже второй человек (а первым был Василий), с которым она проводит одну ночь, и чувствует себя абсолютно спокойно. Главное — не надо искать себе мужа, ей ведь и так хорошо. Хотя этот Максим — очень даже ничего.

О Максиме Алиса размышляла недолго, она сварила себе кофе, поджарила пару кусочков чёрного хлеба, намазала их паштетом, сверху — несколько кусочков свежего огурца — и за редактуру. Работа интересная, трудная, — не до случайного знакомого, которого и знала-то Алиса всего-ничего.

Звонок домофона оторвал девушку от текста. Алиса по обыкновению открыла дверь парадной, немало не интересуясь, кто там, да и какая разница? — Стандартные ответы: почта, мастер по интернету и т.п. прозвучат в любом случае, и дверь она так и так откроет. Открыла, и снова, было, вернулась на диван к своей редактуре, но с работой так часто бывает: как только прервёшься на минутку, так потом уже никакой возможности нет вернуться к ней6 позвонили в дверь. Кого ещё чёрт несёт? Алиса снова потащилась к двери.

- Максим? Ты?

- Не ждала меня?

- Признаться, нет. А чего ты такой довольный? И что это у тебя?

- Пусти, Алиса, я пройду и всё расскажу. День у меня был необычный, ты представляешь...

Максим протиснулся мимо Алисы в прихожую, поставил на пол несколько пакетов, снял обувь, куртку, потом потащил пакеты на кухню. Всё это время он непрерывно говорил. Рассказывал о каком-то иностранце, которого возил весь день, — можно подумать, Алисе это интересно, — о том, что иностранец очень хорошо заплатил, что так много за один день Макс никогда не зарабатывал, и редко — за неделю, что...

- Макс, а чего ты ко мне приехал, скажи? Я-то тут причём? — кажется, Максим на мгновение растерялся. Или это только кажется? Да уж, за словом этот человек в карман не полезет.

- Как это чего? Как это — ты причём? Алиска, это всё ты я уверен! Вот посмотри, до встречи с тобой я сколько зарабатывал?

- Понятия не имею.

- Зато я имею. Так вот, сегодня я заработал намного больше, и это именно благодаря встрече с тобой!

- Макс, да причём тут я? Просто тебе повезло, и всё.

- Но повезло-то после встречи с тобой! Я теперь от тебя никуда не уйду, и ты меня не прогонишь, вот. Я хочу, чтобы мне всегда везло! И со мной тебе будет лучше, Алиска, не возражай, пожалуйста!

Алиса и не возражала. Почему бы не попробовать, раз Макс уже есть здесь, рядом? Может быть, это именно её счастье...

Максим обладал лёгким и весёлым характером, с ним было хорошо, спокойно и, если можно так выразиться, ненавязчиво. Ничего он от Алисы не требовал, напротив, сам покупал продукты и даже готовил еду сам, причём это у него очень неплохо получалось. В Алисины дела Макс не лез, вообще он считал себя человеком другого круга, а её — существом высшего порядка. Зато в квартире стало намного уютнее: перестал течь кран на кухне, болтаться — дверца у шкафчика в ванне, и все розетки нормально заработали, и лампочки запасные появились, а то вечно у Алисы, как перегорит лампа, так срочно надо в круглосуточный магазин бежать, а он, между прочим, в четырёх остановках. Кроме того, что немаловажно, Макс стал платить за квартиру: раз он здесь живёт, значит, он и будет платить. Алисе эта логика вполне импонировала.

Сам Максим, до того, как переселился к Алисе, жил в коммуналке на Васильевском вместе с мамой. Женщин у него было множество и одновременно не было вовсе: бывает так с мужчинами, без женщин не обходящимися, но постоянных отношений заводить не желающими, — короткие, ни к чем не обязывающие связи, которые и романами-то назвать нельзя. Максим и Алису посчитал, было, одной из своих «одноразовых» подружек, да уж очень празднично было у него на душе — захотелось вернуться к ней, да так и остался.

Странная у Алисы получалась жизнь: живёт с человеком, каждую ночь спит с ним, причём секс с Максимом вроде как занимает важное место в её жизни, а как будто два посторонних человека в одной квартире, — нет ей до него дела, она даже не знает, чем он занимается, не интересуется его делами. Да и Максим с не только шутит, а о себе ничего не рассказывает, да и её ни о чём не расспрашивает.

Правда, заметила Алиса, что Максим перестал работать таксистом — целыми днями у компьютера просиживает, однако денег меньше у него не становится, напротив, похоже. И энергии у него стало больше, и жирок спал — теперь он выглядит намного лучше, спортивнее, хотя никаким спортом заниматься и не думает, — Алиса же видит, что из дома Максим уезжает очень ненадолго, маму навестить да за покупками. И ещё Максим купил себе машину.

Наконец-то Алисе стало интересно, что и как изменилось в жизни человека, с которым она уже вместе почти месяц, решила она его расспросить и узнала то, что и раньше знала, да скорее теоретически, потому как на практике проверить не имела возможности.

- Лисёнок, знаешь, после той самой первой ночи с тобой... Ты помнишь? Сладкая моя девочка...

- Макс! Ну подожди, не отвлекайся, Максимка!

- Хорошая моя!

- Макс! Так что после той ночи?

- Ну ладно, ладно. Так вот, Лиска, после той ночи с тобой мне страшно повезло, однако, ты знаешь, весь мой опыт подсказывает мне, что удача сама по себе и просто так не приходит. Я в то утро чувствовал себя таким сильным, радостным и уверенным в себе, что не сомневался, что жизнь повернётся ко мне своей другой стороной.

- Макс, погоди. Разве та твоя жизнь тебя не устраивала? Ты же сам говорил, что ты — человек не честолюбивый, что работа таксистом тебе нравится, что...

- Алиска, да скучно же! Да, ты права, я в тот момент тебе это всё говорил совершенно искренне, меня всё устраивало тогда, мне вообще шевелиться не хотелось, я и представить себе не мог, что так всё повернётся, и если бы мне рассказали, ни за что бы не поверил. Я был уверен, что не вернусь к тебе.

- Я тоже.

- Так вот, я вдруг понял не только то, что та скучная и однообразная жизнь меня никоим образом больше не устраивает, более того, она сейчас, понимаешь, прямо сейчас изменится сама! А дальше будет идти так, как я хочу — ярко, интересно! И каждая ночь с тобой, Алиска, даёт мне такую энергию! Мне мысли всякие новые приходят в голову! Удача меня не оставляет!

- Макс, а в чём удача-то? Чем ты занимаешься? Машину вон купил...

- Алиска, я профессионально играю в шахматы. В шахматы мы втроём с друзьями стали играть ещё в школе, и все демонстрировали в этом деле недюжинные таланты. В девяностые мы все втроём играли с мужиками на деньги в Катькином садике и это, можно сказать, было основным способом добывать средства к существованию. Потом все повзрослели как-то... или постарели, я не знаю, но зарабатывать шахматами перестали. Вернее. Перестали я и Санёк, а Игорь по-прежнему зарабатывает шахматами, только иначе: он уже не играет на деньги, а учит детишек играть. И поверь, Лиска, его услуги очень хорошо оплачиваются, очень.

- Ага, я знаю, учитель шахмат намного лучше оплачивается, чем учитель английского, не понимаю только, почему.

- Потому что хороших специалистов по шахматам мало. Это ведь не столько учитель, сколько тренер, а здесь совсем иной подход нужен. Но я сейчас не об этом. В общем...

- В общем, ты решил вспомнить молодость и играть на деньги.

- Ага! И у меня получилось, представляешь! Это так здорово!

- Гед ты играешь, Макс? Я что-то не заметила, чтобы ты регулярно куда-то уходил. Или это ты, когда я в школе?

- Смешная ты, Лиска! Да в интернете же. Там, представь, есть целые сообщества разных игр. И деньги тоже приходят в интернете.

- Прямо уж только приходят? Ты что, никогда не проигрываешь.

- Очень редко и самую малость. Алис, я профессионал, пойми, меня трудно обыграть.

- А какой-нибудь высокий гроссмейстер?

- Пока на просторах интернета я таковых не встречал, хотя попадаются очень сильные игроки.

Что заставило Максима измениться? Почему его ровная и, в общем-то, благополучная жизнь перестала его устраивать? Ответ на этот вопрос пришёл, когда Алиса вспомнила, чему учили её в Мьянме. Нет, не практики, не медитации, она вспомнила беседы с теми, кто помогал ей научиться всем тому, что она знает и умеет сейчас. Если женщина освободит свою сексуальную энергию из тех рамок, которые установила для неё европейская (а главным образом советско-российская) культура и направит её собственно на секс, на того мужчину, с которым она сейчас, она не только получит ни с чем не сравнимое наслаждение, но и даст мужчине созидательную энергию.

Конечно, Алиса знала об этом, но одно дело — теоретическое знание, а другое дело — практический опыт. Она использовала то, чему её научили в Мьянме с тремя мужчинами. Первым был Виктор, который ради неё был готов оставить семью, и вообще полностью стал зависеть о секса с ней. Вторым оказался участник психологического семинара Василий. Кто его знает, где этот Василий и насколько ему помогла сексуальная энергия Алисы. И наконец, Макс. Здесь, похоже, сработало. А раз так, получается, что Алисе ничего не надо, кроме как регулярно заниматься любовью с Максимом, не надо мотаться за редактурами, а потом сидеть с ними сутками напролёт, не надо заниматься репетиторством, ей вполне достаточно работать для души, а для денег — вполне хватит Максима.

И всё бы хорошо, вот только... Ну никак не представляла Алиса, что так и будет жить с Максимом дальше. Ей это казалось ненормальным, неправильным, что ли... И всё вроде хорошо, а не хочется ей с ним быть всегда, другое дело — недельку, от силы — ещё дней десять, но всегда! Нет уж.

- Эль, давай я тебя со своим парнем познакомлю? Он — классный, тебе понравится.

- Лисёнок, ты чего, опьянела, что ли, с двух бокалов?

- И не подумала, я серьёзно.

Три закадычные подружки сидели после уроков в своём любимом кафе недалеко от родимой школы и отмечали конец первой четверти и начало школьных каникул. Казалось, ничего не изменилось с прошлого года, если не считать, что Элька окончательно рассталась со своим страстным ревнивцем Камилем, а Алиса успела и встретиться, и расстаться, и снова встретиться.

- Лиска, ты же знаешь, Эльке чужого не надо. Помнишь, мы ещё раньше говорили, что на мужчин подруг смотреть не можем, что для нас они — как будто не мужчины, а так, товарищи.

- Машенька, конечно, помню. Только знаете, девчонки, мне кажется, что так будет лучше. Давайте, я вам про Макса расскажу, хотите? — интересно было всем, так что историю коротких отношений Алисы с Максимом подруги выслушали, не перебивая — слушать учителя умеют профессионально. Зато потом посыпалось множество вопросов.

- И что, ты совсем-совсем к нему ничего не чувствуешь?

- Лиска, он же — отличный парень! Как же ты могла в него не влюбиться?

- А в шахматы играть на деньги не опасно?

- Девчонки, подождите, я не успеваю! Ну-ка тихо все! — от такого «школьного» окрика подруги на секунду опешили, но тут же расхохотались. А успокоившись, с интересом уставились на Алису.

- Значит, так. Играть в шахматы на деньги неопасно — это сообщество, куда кидалы и тролли не допускаются, да и вообще интернет — не деревянная доска, оттуда фигуру не украдёшь. Как я я могла в него не влюбиться... Машка, да откуда же я знаю! Так получилось, и всё. Он действительно классный, только, когда любовь, тогда совсем особое ощущение. У меня его нет, и знаешь, Макс мне уже несколько начал надоедать. Что я к нему чувствую? Пока я к нему нормально отношусь, приятельски, но скоро уже он начнёт меня не слабо раздражать.

- Ясно. И что ты предлагаешь?

- А предлагаю я познакомить Макса с нашей Элькой. Эль, ну чего ты фырчишь! И вовсе не по принципу «На тебе, Боже, что нам не гоже», я же чувствую — он прямо создан для тебя! И Сашке с ним будет хорошо!

- Алис, всё же я не могу знакомиться с человеком, потому что Сашке будет с ним хорошо, и вообще так ловить мужика — не для меня.

- Элька, да где же ты его ловишь! Ни разу нет! Это же я хочу тебя с Максом познакомить, а ты изо всех сил сопротивляешься! А говоришь, ловишь!

- Алиса, Макс — твой парень!

- А будет — твой. Ну не нужен он мне, совсем не нужен, как вы не понимаете!

- Алиска, знаешь, все эти твои ухищрения, ну, что тебя в Мьянме научили... Я же так не умею. И мне совсем не хочется, чтобы парень во мне разочаровался.

- Ой, Эль, я тебя умоляю! Кто-нибудь когда-нибудь в тебе разочаровывался?

- Ну вообще-то нет, но...

- Вот именно! Главное — чувствуй себя свободно, делай, что хочешь, отпусти себя, а поток энергии, который ты ощущаешь, направь к мужику, и всё, никаких проблем! На самом деле каждая женщина так может, только не каждая хочет, вот и всё.

- Ой, девчонки, — Машенька густо покраснела, — я так стала делать, как Лиска объяснила.

- И что?

- Муж у меня, вы представляете! Что-то там такое на работе у себя сделал, так ему зарплату прибавили!

- Клёво!

В общем, порешили за бутылочкой вина подруги, что Алиса на каникулах покупает горящую путёвку куда-нибудь на юга к тёплому морю, и едет отдыхать, предварительно познакомив Эльку с Максимом. А там уж — как выйдет.

Вышло всё — лучше не бывает. Алиса на недельку слетала в Египет, а Элька с Максимом тем временем смогли почувствовать, что каждый из них нужен другому, что им хорошо вместе, и что расставаться они не желают вообще. Когда Алиса вернулась домой, вещей Максима в её квартире уже не было. И слава Богу!

Из занятий с психотерапевтом Алиса, пожалуй, усвоила одну очень важную вещь: умение расставаться. Раньше каждый раз она как будто специально добивалась того, чтобы её очередной приятель её бросил, и страдала от этого, и доводила себя до кризисного состояния, из которого долго и мучительно потом выходила, и не всегда справлялась с этим самостоятельно. Сначала ей помогали подруги, потом она обратилась к специалисту. И вот результат: она не просто с лёгкостью расстаётся с человеком, отношения с которым ничего ей не несут, но и сама знакомит его с подругой! Да, некоторого труда потребовало уговорить подругу, но это — ничего, главное, что Элька поняла: она не предала Алису.

А как же Макс? С ним тоже всё в порядке: Алиса давала ему энергию, а любовью там и не пахло. Она сделала его успешным человеком, а с Элькой он будет счастлив. Успех же никуда от него не убежит.

Из аэропорта домой Алису подвезли Борис с Илюшей. С Борей она познакомилась в Египте, на пляже. Он там отдыхал с Илюшей — десятилетним сыном, у которого, как и у Алисы, были каникулы. Борис жил с Илюшей вдвоём, его жена умерла, когда мальчику было всего три года, так что маму Илюша помнил смутно. С Алисой мальчику нравилось: они все втроём плавали далеко в море, кормили разноцветных рыбёшек, ездили на экскурсию к пирамидам, катались на верблюдах. И улетали из Египта все вместе — расставаться не хотелось, втроём им было хорошо.

- Алиса, а ты бы хотела жить со мной? — спросил девушку Илюша накануне отъезда.

- С тобой? Это было бы здорово!

- Нет, не просто со мной. С мной и с папой.

- Илюша, здесь главное, чтобы твой папа хотел, чтобы я жила с вами.

- Нет, Алиса, это не главное. Главное — это ты, а папу я уговорю. Так как, мне начинать его уговаривать?

- Нет, милый, подожди пока, не надо.

- Почему, Алиса? Ты не хочешь с нами жить? У меня очень хороший папа! Он... Ты сама знаешь, — мальчик неожиданно расстроился, а Алисе его стало безумно жалко. Кажется, надежда, что у него появится мама, угасала у него на глазах. Нельзя, чтоб уходила надежда.

- Ладно, начинай уговаривать.

- Урра!!!

Потом наступил холодный питерский ноябрь, пёстрые рыбки в топазовых волнах в воображении Алисы свою яркость не утратили, а вот раскалённый песок, белое солнце и лёгкий флирт почти позабылись, и забылись бы полностью, если бы не...

- Алиса, вы помните меня? Это Борис, мы с вами...

- Совсем недавно вернулись из Египта, как же я могла забыть! И Илюша...

- О да, Илюша мне все уши прожужжал: «Где Алиса? Когда мы поедем к Алисе?»

- Так приезжайте, Борис! Я буду очень рада, я соскучилась по вашему мальчику!

- А по мне, Алиса?

- Конечно, я вам буду очень рада! Жду!

Вот только приехал Борис один, без сына, но с большим букетом тёмных, почти чёрных роз. И светских бесед они не вели, и даже о том, что розы хорошо бы поставить в воду, вспомнили только через два часа после того, как Алиса открыла своему гостю. Их бросило друг к другу так, что уже было не до слов и не до роз, да и не нужны были им слова.

А на следующий день, после того, как закончились уроки, Борис заехал за Алисой в школу, а потом они вместе отправились в другую школу — к Илюше.

- Урра! Алиса!!! — и мальчишка повис у Алисы на шее. — Ты будешь жить с нами! Я папу уговорил! Урра!

- Илья, ну что ты говоришь! Алис, не слушай его, пожалуйста, ладно? Это не он меня, это я его всё это время уговаривал!

- Ах, Алиса, как же нам встретиться, как поболтать обо всём, — вопил Илья, бешено скача вокруг Алисы и не обнаруживая ни капли музыкального слуха. — С нами будет жить Алиса! С нами будет жить Алиса!

И Алиса переехала к Борису и Илюше в их двушку на Гражданке. Семейная жизнь ей пришлась по душе, с Илюшей они дружили, а Борис успешно делал карьеру, тем более, что сейчас это для него стало особенно важно: у него появилась полноценная семья. Борис был врачом-лором, работал в двух поликлиниках, чтобы обеспечить сыну нормальную жизнь, но было это ему и неинтересно и, в общем, нелегко. А тут как раз в Институте уха, горла и носа открылось новое отделение, тематика которого совпадала с ночными интересами Бориса. Он, не задумываясь, туда перешёл, и его профессиональная, да и материальная жизнь в корне изменилась.

Алиса уже понимала, что успех в карьере мужчины очень во многом зависит от перераспределения сексуальной энергии, то есть от того, какая рядом с ним женщина, насколько она ему подходит и что может дать. Она видела, как относился Борис к своей работе, когда они с ним общались в Египте, и заметила, как он стал её воспринимать, когда они стали жить вместе. Если раньше Борису казалось, что он погряз в рутине, что выхода никакого нет, и он обречён принимать часами десятки больных и не иметь возможности отнестись внимательно к их болезням, потому что после утренней смены ему предстоит вечерняя в другой поликлинике, то теперь он верил в себя, лечил и занимался наукой, да что там говорить — у Бориса даже осанка изменилась! И снова Алиса убедилась: если женщина даёт мужчине то, что ему необходимо, то успеха ему долго ждать не придётся.

- Лиска! Как говорит Илюша, Урра!!! — Борис влетел в квартиру, как после долгой разлуки, хотя не виделись они всего лишь с утра, схватил Алису на руки, закружил, — Урра!

- Борька, поставь меня на место!

- Папа, поставь Алису на место!

- Что случилось?

- Уф-ф, ребята, случилось такое! Илюха, ставь чайник, встречаемся на кухне, всё расскажу.

Пока чайник закипал, а Борис умывался в ванной, Алиса волновалась: её томили недобрые предчувствия. Вот что странно: она видела, что случилось нечто, очень хорошее для Бориса, видела, что он не просто рад, он счастлив, но отчего-то на душе было тяжело. Да и Илюша усугублял это настроение, постоянно повторяя один вопрос: «Алиса, что случилось? Алиса, что случилось?».

Наконец, чай разлит по чашкам. Варенье-печенье разложены по вазочкам-блюдцам, и все приготовились слушать.

- А случилось, ребята, то, что меня посылают в Израиль.

- Как в Израиль? Зачем?

- Папа! Урра! Там же тётя Женя живёт!

- Правильно, там живёт тетя Женя, и дядя Миша, и Ольга. Помнишь Ольгу, Илюха?

- Ага, она — клёвая, она меня научила самолётики делать. Алис, хочешь, покажу?

- Потом покажешь. Так вот, в Израиль меня посылают на стажировку, по обмену опытом, если можно так сказать. Ты же понимаешь, Алиска, как это здорово! В Израиле одна из самых лучших медицинских школ в мире!

- Поздравляю, Борька! — Алиса нежно обняла своего друга, поцеловала. Нет, она была очень за него рада, это само собой понятно, но... всё равно грустно.

- Алиска, прямо завтра начинаем оформлять документы, хорошо? Хочу уехать до Нового года, а то потом — школьные каникулы, народу везде полно будет.

- Борь, это тебя на стажировку посылают.

- А ты едешь со мной, Лис, это не обсуждается.

- Но я... У меня нет никого в Израиле, куда я поеду!

- Алис, ты чего? Ты не слышишь, что ли? Ты едешь со мной!

- А мы с папой никуда без тебя не поедем, ясно тебе? Ты что, захотела папе всю карьеру сломать?

Нет, ничего ломать Борису Алиса не хотела, поэтому на следующий день начала готовиться к отъезду.

- Девочки, как же я без вас!

- А мы без тебя, Лисёнок!

- Девчонки, кончайте эти сопли-вопли! Мы же не в Советском Союзе за железным занавесом! И Алиска не навсегда уезжает, и летом мы к ней приедем — делов-то!

- Не, Эль, лучше весной — летом там очень жарко.

- Ну весной. А летом — Алиска к нам.

Алиса устроила своим подружкам отвальную в любимом кафе возле школы. Слушала она их, вставляла слова, а на душе было тяжело — уезжать не хотелось. Конечно, она понимала: Элька полностью права — сейчас не Совдеп, железного занавеса нет, никакого гражданства она не лишается, а пожить несколько лет в другой стране очень даже полезно. Тем более, что питерская зима только началась, а уже порядком ей надоела. Но уезжать не хотелось ужасно. А может, Бог с ним, с этим отъездом? Пока девчонки разглагольствовали о том, насколько дорогая страна Израиль и какая там медицина, Алиса потихонечку выбралась из-за стола и направилась в сторону туалетов, по пути доставая и— сумочки телефон.

- Борька? Да, привет. Знаешь, я не поеду.

- Алиска! Ты с ума сошла! А как же...

- Слушай, Борь, мне кажется, или ты не очень удивлён?

- …

- Чего молчишь?

- Даже не знаю, что сказать, Лисёнок. Я так и чувствовал, что ты... что что-нибудь случится, и ты откажешься, не поедешь с нами. Что случилось, Лисёнок?

- Ничего, просто как-то... не могу я ехать, Борька.

- А что мы скажем Илюхе?

- Как что? Правду, конечно. Что я пока не могу уехать, что вы там, в Израиле, поживёте с тётей Женей и Ольгой, а потом всё образуется.

- Что образуется, Лисёнок?

- Всё, Боречка, всё образуется. Или вы вернётесь, или я к вам приеду, или Илюха меня забудет.

- А я?

- Ну что ты сам, как Илюха! Мы же не за железным занавесом живём! Нет ничего трагического в том, чтобы немножко пожить по отдельности. Не грусти, собирайся пока. Сейчас я с девчонками прощаюсь, и домой.

То, что Алиса не едет в Израиль, казалось, её подруг впечатлило намного больше, чем Бориса. Но и обрадовались они явно больше, чем он расстроился. А что с работы Алиса уволилась, так это не беда — новую англичанку директор пока не нашёл, так что радостно примет её обратно.

Как там говорили психотерапевт? Надо уметь расставаться... Наверное, Алиса не смогла полностью овладеть этим навыком, да и сможет ли когда-нибудь... Слёзы наворачивались на глаза, губы сводило судорогой... нельзя плакать, нельзя! Она весь долгий вчерашний вечер рассказывала Илюше, что они расстаются совсем не надолго, что она приедет к ним, что он тоже не навсегда уезжает в Израиль, и Илюша ей поверил. Более того, Борис тоже ей поверил. И в чём, собственно, проблема? Границы открыты — лети, куда хочешь. Вот только почему Алиса не поверила сама себе?

- Заканчивается регистрация на самолёт, следующий рейсом Санкт-Петербург — Тель-Авив...

Вот и всё. Сейчас они уйдут, и больше она их не увидит, и можно будет наконец расплакаться... Всё кончилось, всё.

Для кого-то просто лётная погода, а для кого-то — проводы любви, — напевала про себя Алиса, выходя из аэропорта, садясь в автобус, потом — по пути к своей квартире недалеко от станции метро «Московская». Да, Алиса вернулась в свою прежнюю съёмную квартиру — за то недолгое время, что она жила с Борисом и Илюшей на Гражданке, хозяйка не успела квартиру сдать, да, похоже, не особенно и спешила, — как чувствовала, что Алиса вернётся.

Слёз почему-то не было, а ведь так мучительно было их сдерживать, прощаясь с любимыми. Да, именно с любимыми — Алиса только сейчас поняла, что успела полюбить и Бориса, и его сына. А если успела полюбить, то почему же она не уехала с ними? Что её удержало здесь? Любовь к Родине? К подругам? К родственникам? Но ведь это всё — неправда, потому что никакого «навсегда», если речь идёт об отъезде в другое государство, в нынешние времена просто быть не может, и об этом было многократно сказано. Борис едет на стажировку, пусть и не на день, а на три года. Она бы поехала с ним... Что ей помешало?

Нет, всё-таки она не способна нормально, по-человечески жить с людьми, она способна испортить даже самые прекрасные отношения! Ведь, можно же быть честной хотя бы перед самой собой, она элементарно струсила, поэтому и не поехала с Борисом и Илюшей в Израиль. Она испугалась кардинально изменить свою жизнь. Одно дело — переехать в другой район своего родного города, и совсем другое — в чужую страну, где нет ни любимых подруг, ни любимой работы, — вот ей и стало страшно. Но зато там — любимый мужчина. Ну конечно, с любимыми подругами и любимой работой привычнее — с любимыми мужчинами она умеет только расставаться, да и расставаться по большому счёту тоже не умеет, чтоб без истерик и даже без слёз. О каких же «постоянных» отношениях она мечтает, если она ни на что не годится? Счастья ей подавай! Счастливыми люди не становятся, а рождаются, а она явно родилась неполноценной, так что никакого счастья ей не светит. Причём никогда не светит, и нечего портить другим людям жизнь. Нет, ну в самом деле, что за эгоизм такой беспредельный! Её полюбил хороший человек, а она обманула его чувства. И ребёнка ещё приплела — подружилась с мальчиком, который мечтает о маме, ребёнок ей поверил, а она! Вот как, спрашивается, она могла бы объяснить Илюше, что она на самом деле струсила, испугалась изменить свою жизнь, налаженную и серую, без ярких впечатлений, но и без особого напряжения? И, струсив, предала его! Да Илюша, скажи ему кто такое про Алису, не задумываясь, полез бы в драку! Он думает, что его любимая Алиса на предательство не способна, тем более из-за трусости. Как же он ошибается!

***

На этот раз Алиса позвонила мне во вполне нормальное время — не ночью, как в прошлый раз, и не ранним утром, как обычно звонят доведённые бессонной ночью до отчаяния пациенты. Однако её голос, интонации и особенно то, что она говорила, мне совсем не понравились.

- Рушель, я хочу поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали, — странное желание через полгода после последней нашей встречи.

- Алиса? У вас что-то случилось?

- Нет, Рушель, у меня всё ровно и обыденно. У такого человека, как я, вообще ничего необычного случиться не может.

- Тогда у меня целых два вопроса, Алиса.

- Да, Рушель?

- Во-первых, у какого «такого» человека, Алиса?

- Такого, как я. Внутренне рыхлого, не способного полностью отдаться чувствам, зато опасающегося любых перемен, не желающего ничего нового, и ради стабильности, пусть и серой, и убогой, но стабильности, способного на предательство.

- Жёстко вы себя характеризуете. Ну хорошо, а за что вы благодарите меня? Учитывая, что мы с вами расстались после семинара полгода назад...

- За то, что вы возились со мной — совсем неинтересным человеком, и сделали очень много для того, чтобы во мне не умерла надежда. Я знаю, Рушель, вы руководствовались тем, что надежда — это последнее, что погибает в душе человека, и жизнь без надежды теряет всякий смысл. Вы — классный специалист, Рушель, — вы сразу поняли, что я из себя представляю, поняли, что никакого счастья для такого серого, беспросветного и заурядного человека, как я, быть не может, однако затратили массу сил, чтобы поддержать меня. Вы дали мне надежду, и всё это время, время, пока мы общались с вами, и потом ещё целых полгода я была почти счастлива.

- Почти счастливых людей не бывает, Алиса, счастье — понятие абсолютное: человек либо счастлив, либо — нет, и всё, третьего не дано. Это во-первых. И во-вторых, Алиса, людей, не способных быть счастливыми, не бывает. Помните фразу Горького: «Человек рождён для счастья, как птица для полёта»?

- Да, но...

- Совершенно, между прочим, справедливая мысль. Человеку изначально, при рождении, даётся способность быть счастливым. Как птице — способность летать.

- Рушель, но ведь не все птицы способны летать. Вот курица, например...

- Курица — не птица, Алиса, — вспомнил я народную мудрость.

- А баба — не человек, — продолжила пословицу Алиса, и мы рассмеялись. Уже — лучше, смех — замечательное лекарство от психологических болезней, а раз Алиса смеётся, значит не всё у неё так плохо, как могло бы показаться. Однако откуда такая резкая и, надо сказать. Совершенно неадекватная самооценка? В этом придётся разбираться.

Я пригласил к себе Алису на сеанс, и она с радостью согласилась — я догадался, что звонила она мне для того, чтобы попросить помощи, но постеснялась это сделать из-за глупого самолюбия.

- Хорошо, Алиса, теперь давайте разбираться, что же такое с вами произошло, — я выслушал историю Алисиных отношений с Борисом и мальчиком, его сыном, и. Кажется, понял, в чём тут дело. — Повторите, пожалуйста, кем был Борис до того, как отношения между вами приняли устойчивый характер?

- Врачом в поликлинике, лором. Вернее, в двух поликлиниках.

- А как дальше развивалась его карьера?

- Его пригласили в Институт уха, горла, носа, там открылось отделение как раз по его профилю.

- Отлично, Алиса. А не видите ли вы закономерности в карьерном росте вашего друга и ваших отношениях?

- Да нет, Рушель. Борис просто, когда мы стали жить вместе, написал статью, ну его и пригласили...

- То есть вы хотите сказать, что отрицаете какую-либо связь между вашими отношениями и карьерой Бориса? Ваша энергия не сыграла никакой роли?

- Нет, сыграла, конечно. Боря стал активнее заниматься наукой. И эта его статья как раз и помогла ему.

- Значит, вы уже не можете говорить, что ваш эгоизм ломает жизни других людей — если бы не вы, не ваша энергия, Борис бы и сейчас мотался из одной поликлиники в другую, пытаясь заработать на нормальную жизнь сыну и всё глубже увязая в рутине поликлиничных бумаг и текучке бесконечных очередей.

- Но всё равно я его предала. И Илюшу. И предала из-за своей трусости!

- Алиса, а чего вы испугались?

- Я... как чего? Ну не знаю... Чужая страна, непривычный климат, незнакомые люди... У Борьки там, между прочем, масса знакомых живёт. И даже Илюха всё про какую-то Ольгу вспоминал. Которая его научила делать такие замечательные самолёты, что он до сих пор их не забыл. Ну и будет там эта Ольга, а тут — я, как снег на голову... — ах, вот оно что! А в своём рассказе Алиса этот момент упустила. Оказывается, она подсознательно ревновала к незнакомой Ольге, причём ревновала не только своего возлюбленного Бориса, но и Илью. Да, тогда понятно, в чём дело, а я-то уж удивился — трусость, в которой Алиса себя винила, совершенно не свойственна её натуре, а вот с ревностью она справляться не умеет вовсе, причём настолько не умеет, что даже не поняла, что ревнует — сработала защита, спрятав ревность в глубину подсознания. Будем вытаскивать.

- Эта Ольга... Алиса, это — родственница вашего друга?

- Нет.

- А кто?

- Подруга. Бывшая. И...

- Я слушаю, Алиса.

- Мне показалось, что Борис рад предстоящей встрече с ней. И Илюша тоже. Вот я и...

- И вы представили, как вы приезжаете, вас встречают, а потом Борис всё больше и больше проводит с Ольгой, а Илюша рассказывает что-нибудь про то, что она научила его делать замечательные бумажные кораблики. Я угадал?

- Рушель, но я не... да, вы правы, я представила, как я буду одна вышагивать туда-сюда по казённой квартире и ждать, ждать, ждать, чтобы хоть кто-нибудь позвонил, а позвонить будет некому — чужая страна.

- Ну, сейчас вы вспомнили наш семинар и процитировали одну из слушательниц, Елену. Помните её?

- Конечно, помню. Я тогда всё пыталась представить себя в её ситуации. Бедняжка! Как же она пережила такой кошмар! Мне её так жалко было!

- Ага, вы примеряли её историю на себя и увлеклись настолько, что влезли в неё по уши. Алиса, вы опять забыли то, чему я вас учил: объективных обстоятельств в жизни очень мало, почти всё — субъективно. А субъективно вы себя почувствовали женщиной, которую бросил муж, которая осталась абсолютно одна, да ещё для усугубления этого одиночества добавили в воображаемую картину чужую страну. И при этом даже себе не захотели в этом признаться!

- Рушель, но ведь так на самом деле могло произойти!

- Алиса, помните сказку про умную Эльзу?

- Какую сказку?

- Про умную Эльзу, сказку братьев Гримм. Вы потом её прочитаете, Алиса, а я пока расскажу вам, как она начинается. Жила-была красивая девушка Эльза, и вот пришёл к ней свататься Ганса, парень из соседней деревни. Спустилась Эльза в погреб, чтобы достать еды — как следует встретить дорогого гостя, да увидела, что на стенке погреба висит кирка, кторую забыли каменщики. Тут подумала Эльза, что выйдет она замуж, забеременеет, родит ребёночка, ребёночек подрастёт, спустится в погреб за чем-нибудь, а кирка упадёт со стены, да прямо ребёночку на голову. Ребёночек и умрёт. Забыла Эльза о еде, забыла и о госте, села она на пол и стала плакать. Узнаёте, Алиса?

- То есть я — как там самая Эльза? Да, похоже.

- Боюсь, что и в родном городе вы бы не решились выйти замуж, потому что вспомнили бы историю Елены и испугались бы, что муж вас может бросить.

Да, есть в психиатрии такое понятие «Сидром умной Эльзы» (иногда его ещё называют «синдромом бедной Эльзы»), его ввёл в науку Джон Флюгель в 1945 году. Смысл в том, что человек видит своё будущее в подчёркнуто мрачных тонах, и тревожится по этому поводу. На Алису неизгладимое впечатление произвела история женщины, которую бросил муж, вот она теперь и думает, что её ждёт такая же судьба. Однако я очень надеюсь, что теперь, когда мы выявили причину её страха и нежелания ехать в Израиль вместе с Борисом и его сыном, я очень надеюсь, синдром умной Эльзы будет побеждён.

- Рушель, а что же теперь делать? Я поняла, что мой страх — это не страх сменить обстановку, а синжром умной Эльзы. Так может, мне поехать за Борисом в Израиль?

- За Борисом или к Борису? Это важно, Алиса. Давайте разберёмся, почему вы сказали «за Борисом», если понимаете, что он вас любит и будет рад вам?

- Не знаю, Рушель. Я теперь ничего не знаю.

- Алиса, прекратите причитать! Ну что это такое! Взрослая красивая женщина, а разговаривает, как истерическая дамочка — так и хочется нюхательной соли поднести! — иногда на пациента бывает полезно слегка повысить голос, чтобы привести его в чувство. Помогло и на этот раз: Алиса заметно встряхнулась и даже улыбнулась. — Алиса, вы теперь впадаете в другую крайность. Если, когда вы только обратились ко мне, вам казалось, что ваши мужчины постоянно вам что-то должны, то теперь вам кажется, что вы им должны. Должны дарить энергию, должны ехать с ними туда, куда надо им, но вовсе не вам, оставляя при этом свой мир. И эта ваша оговорочка — «за Борисом» — как говорят в таких случаях, оговорочка по Фрейду: вам кажется, непонятно, почему, что вы должны ехать именно за Борисом, как бы служить ему. Если бы вы сказали «к Борису», то я бы понял, что ваши отношения вы рассматриваете как равные, в этом же случае...

- Мне почему-то всё стихи Ахматовой вспоминаются: ...Тёмной нищенкой скитаясь по столице иноземной...

- Вот-вот. Алиса, вы опять примеряете на себя роль. Только роль эта резко отличается от прошлой, даже можно сказать, противоположна ей. Постарайтесь понять, что ни вам никто ничего не должен, ни вы никому ничего не должны.

- Рушель, и всё же я должна, потому что есть Илюша, который успел привязаться ко мне. Получается. Что я обманула его доверие.

- Что за глупости! Если вы подружились с сыном, то это — вовсе не основание для того, чтобы жить с его отцом. Вы действительно обманете его доверие, если приедете к ним в Израиль, а потом надумаете уехать. Если вас интересует Илюша, дружите с ним, вам никто не воспрепятствует, а современные средства коммуникации процесс гобщения облегчают до невероятности.

Алиса вышла из кабинета психотерапевта успокоенная и даже повеселевшая. Оказывается, она зря так напрягалась, ничего особенно страшного с ней не произошло, да и винила она себя, получается, зря. А хочет ли она быть вместе с Борисом, она подумает потом, когда поживёт какое-то время без него.

- Прошу вас, заходите, — Рушель пригласил в кабинет следующего пациента. Алиса мельком взглянула на него, и...

- Василий!

- Алиса!

Их руки сплелись, глаза утонули в глазах...

- Алиса... Я... Рушель... — кажется, Василий растерялся. Ему бы уйти сейчас с ней, он бы больше всего этого хотел, но не решался. Да и запись на приём...

- Иди, я тебя подожду. А Рушель тебя долго не задержит. Правда, Рушель? — психотерапевт кивнул, еле заметно улыбнувшись Алисе. Василий его улыбки, кажется, не заметил.

***

Рушель Блаво - одиночество это диагноз

Мама — главное слово?

- Вась, ну что ты хочешь от меня, а? Я тебе ничего не обещал, ты мне ничего не обещала, сошлись и разошлись, как в море корабли, — кажется, с сероглазой полногрудой красавицей, обладательницей ровной русой косы и мягкой попы, Василий сошёлся исключительно из-за имени: Василий и Василиса, — ему показалось забавным, вспомнился старый советский фильм по повести Распутина. И Василиса показалась настоящей русской красавицей, такой, что себя захотелось ощутить богатырём из древней былины, этаким Ильёй Муромцем. На поверку же вышло, что на Илью Муромца Василий никак не тянет, скорее на другого богатыря, который из Новгорода, на Ваську Буслаева — хулигана, который не верит «ни в сон, ни в чох», и из-за этого погибает. Вот и Василиса грозит ему всеми карами-проклятиями, если сейчас бросит её. А причём тут бросит-то? Он ей ничего не обещал, и сам ни на какие серьёзные отношения не рассчитывал.

- Ага, не обещал! А как спать со мной, так это — пожалуйста! А как жениться — так фигушки! Все вы, мужики, сволочи, — лишь бы поматросить да бросить! А как я теперь буду! — и Василиса разрыдалась. Сейчас она Василию нисколько не казалась красавицей — обычная толстая зарёванная бабища с красным носом и маленькими опухшими от слёз глазками. И угораздило же его! Откуда она только взялась такая? Переспал — изволь жениться, — какие-то архаические ценности. Кошмар какой-то!

- Послушай, милая моя, как ты теперь будешь, меня совершенно не касается! Можно подумать, я у тебя — первый! Бедную девочку невинности лишил! Ох, да смеши меня, да на тебе клейма ставить негде!

- А вот это — не твоё дело! Может, меня изнасиловали, а может, и ещё что, всем бы вам бедную девушку обидеть! То всё сволочи были, а ты — порядочный, переспал — изволь жениться! — Василий чуть не взвыл зверем. Экзотики ему захотелось! Доигрался! Вот как теперь это расхлебывать...

- Василиса, прекрати этот спектакль! Ты откуда сюда приехала, я запамятовал? Из Моршанска? Вот и езжай домой, к маме, на родину, поняла? Я тебе билет куплю и в поезд посажу. Всё, отправляемся на вокзал. — Василиса даже притихла на секунду от неожиданности. Но только на секунду.

- Ты с ума сошёл? — поинтересовалась она. — Какой такой Моршанск? Сейчас я тебе такой Моршанск устрою, что мало не покажется, слышишь, ты, герой — штаны с дырой! — она подскочила к Василию и толкнула его на кровать. Изнасиловать что ли решила? Нет, у этой идиотки совсем другое на уме. Впрочем, об уме тут речи не идёт. — Вот тебе за Моршанск! — об стену над головой Василия разбилась чашка. Между прочим, мамина самая любимая, которую она ему специально подарила, чтобы из неё самой пить чай, когда приходит к нему в гости. — А это — за то, что надо мной надругался! — блюдцо полетело Василию в голову. Успел, слава Богу, увернуться. Всё, хватит, надоело!

- А ну успокойся! Дура! — Василий вскочил с кровати и схватил девицу за руки. — И убирайся вон, слышишь! Чтоб духу твоего здесь не было! — и выпихнул из квартиры Василису в её дурацком фланелевом халате («А что, дома наряжаться, что ли? Так это никаких нарядов не хватит! Ты меня всяко видал, что в одежде, что без неё. Хочешь, безо всего ходить буду?» Василий не хотел). А следом полетели её бельё, платье, сумочка, потом — сапоги, дублёнка, шапка. Хорошо хоть, свой шампунь Василиса к нему не приносила — предпочитала мыть голову у себя, тем более, что делала он это нечасто.

- Ах ты так! Ничего, ты у меня ещё поплачешь!

Василий захлопнул дверь и четыре раза повернул замок. Всё, хватит с него этой хабалки! Надо же было так дико влететь! Тоже мне «Василий и Василиса»! Идиот!

После того памятного семинара «Как избавиться от одиночества» и сказочной ночи с Алисой у Василия так и не появилось постоянной подруги. Обычно он ограничивался одним контактом, причём предпочитал проводить время у своих дам, а не приглашать их к себе — а то как потом выгнать? Только для Василисы сделал исключение. Да и то по объективным обстоятельствам: девушка жила в общежитии, а Василий уже вышел из того возраста, в котором весело шляться по общежитиям. Впрочем, как выяснилось, Василиса — вообще сплошное исключение: таких наглых хамок ещё встречать не доводилось, и никогда прежде Василий не поднимал руку на женщину, а тут выпихнул из квартиры, вещи вышвырнул, — гадость какая! Ну, в следующий раз он постарается быть умнее.

И никогда прежде ни одна из его женщин не говорила ему этих идиотских слов: «Переспал — изволь жениться!». Никто за него замуж не собирался, всех устраивали отношения на одну ночь, тем более, что Василий всегда был галантным и щедрым — всегда водил своих дам в те рестораны, которые нравились им, всегда покупал самую дорогу деликатесную еду, обязательно — цветы, пирожные... Тем более, что с деньгами сейчас Василий проблем не знал.

После той ночи с Алисой в Василия буквально вселился чертёнок вдохновения — ему в голову лезли всё новые и новые мысли, он разработал программу, которой его фирма осталась довольна настолько, что захотела его сделать начальником отдела, да Василий отказался, — программирование его интересовало намного больше, чем работа менеджера, начальника, и вообще любая работа как с людьми, так и с документами. А за этой программой появилась другая, потом третья. Чертёнок вдохновения в покое его не оставлял — зуд программирования был сильнее всего остального: и жажды любви, и интереса к психологическим штудиям, и влияния мамы.

Кстати, о маме. Василий уже давно поселился отдельно от неё, однако общался с ней постоянно. Впрочем, как ни странно, мама уже не давила на него так, как раньше. Может быть, здесь сказалось положительное влияние её подруги Стеллы Нахимовны, с которой после поездки в Болгарию, она практически не расставалась; может быть, — то, что Василий перестал постоянно мелькать у неё перед глазами, и она немножко отвлеклась с его проблем на свои. Возможно, подействовало и резко возросшее материальное благополучие: свою пенсию мама перестала тратить вообще, зато на деньги, которые ей давал Василий, позволяла себе то, что раньше сочла бы непозволительной роскошью: стала ходить на массаж, записалась на курсы фитотерапии и теперь не только сама лечилась травами, но и лечила всю лестницу, и соседи утверждали, что средства, составленные Аделаидой Александровной — так звали маму Василия, если не от всех болезней помогают, то тонус поднимают точно. Василий же подозревал, что гармоничные отношения у него с мамой до тех пор, пока он не нашёл свою настоящую любовь — женщину, с которой мечтал бы прожить всю жизнь.

Да, теперь он мог позволить себе мечтать о такой женщине — он более, чем хорошо обеспечен, причём исключительно благодаря своему таланту и работоспособности — фирма очень хорошо оплачивает его творчество в сфере программирования. Ему не страшно завести семью, он готов купить квартиру, когда понадобится, а снимает сейчас, потому что ему так удобнее — а то попадётся ещё одна такая Василиса, если из съёмной квартиры он её худо-бедно вытолкал, что жениха со своей площадью эта «русская красавица» ни за что бы не отпустила.

Что же касается женщин... Василий знакомился, как правило, с одинокими женщинами, давно прошедшими пору юности, интеллигентными и не ждущими от него так называемых «романтических отношений». Он — один, она — одна, и никому ничего не надо. Знакомства Василий заводил либо на дороге — как раз такие женщины очень часто, спеша куда-нибудь, тормозили машину, и Василий их всегда подвозил, куда они просили, денег не брал никогда, а потом как будто бы случайно встречал на своём джипе густого изумрудного цвета. Да, у Василия теперь был изумрудный джип: запал ему в сознание тот соседский серебристый, кторый он краем глаза заметил, когда шёл от Алисы и обдумывал новую программу.

Шёл от Алисы... Алиса... То, что было тогда, теперь ему казалось сном, дивным, сказочным сном. Прекрасная женщина с зелёными глазами, под цвет которых Василий неосознанно подобрал свою машину... Женщина с чудесным именем из самой волшебной сказки, которая была придумана на земле... Тонкие пальцы, длинные ноги, рваные прядки коротких волос... Он сам не верил, что это с ним было. Во всё верил: в своё вдохновение верил, даже в своё талант, и то верил. И в свои способности обращаться с дамами так, чтобы и им хорошо, и ему приятно, тоже верил. И в дружбу верил, и в любовь тоже верил, да и смешно ему бы было не верить в любовь, когда она мелькнула перед ним лёгким видением, коснулась чуть заметно крылом своим его лица, и умчалась, оставив после себя лишь нежное благоухание жасмина.

Почем именно жасмина, Василий не знал, ведь любил он Алису дождливой осенней ночью, но почему-то казалось ему, что любовь пахнет жасмином.

Василий теперь не так уж и много был один, — то работа, то новая интимная встреча, то мама, — и одиночество любил, потому что только в одиночестве он мог вспоминать о ней и мечтать, мечтать...

Однако всё имеет свой конец, и тихая и одновременно такая насыщенная жизнь Василия тоже подошла к концу.

Конец его ровному бытию положила, как это ни странно, Василиса. То есть почему странно? Она все, каждым своим словом, каждым жестом, каждым движением выбивалась из того, что Василий считал своим миром, и вполне естественно, что именно она осуществила приговор этому миру.

После того, как он выгнал её из своей скромной холостяцкой обители, после того, как на лестнице смолкли басовитые рыдания, и любопытная соседка — старушка Клавдия Кузьминична — отлипла от дверного глазка, потому как зрелище кончилось, трансляция Шекспира прекратилась, а пышнотелая красавица убралась на лифте вниз, занимательный сюжет «Василий и Василиса» был далёк до своего финала. Отправилась Василиса, как ей и положено, в своё общежитие, а там вымыла голову, оделась поскромнее и — прямиком к Аделаиде Александровне, маме. О чём они там говорили, Василию думать не хотелось, да только результат той беседы не заставил себя ждать.

Аделаида Александровна свалилась, как огромная сосулька с крыши, на голову своего бедного сына. Она кричала, рыдала, пила корвалол и обвиняла Василия во всех смертных грехах от педофилии до сексуального насилия, от участия в бандитизме (а откуда иначе у него такая дорогая машина? Такие только у бандитов и бывают) до всяких ужасных болезней, начиная с сифилиса и кончая СПИДом (а почему от такой бледный? И худой? И синяки под глазами?). И в конце концов, отрыдавшись и напившись корвалолу до одурения, осталась Аделаида Александровна у Василия ночевать. Не выкинет же он на лестницу родную мать так, как выкинул этого несчастного, соблазнённого им ребёнка!

Родную мать Василий на лестницу не выкинул, с утра по раньше он сам сбежал — на работу, и засиделся там допоздна. Возвращался домой он, втайне надеясь, что Аделаиды Александровны уже нет. Зря надеялся — она была. И на следующий день была, и целую неделю была. Она снова варила Василию щи, а когда он поймал себя на том, что уже два часа смотрит вместе с мамой телевизор, который до этого в последний раз включал больше, чем полгода назад, ему сделалось худо. Да, теперь у него нормальная, интересная и творческая работа, его уважают, он ездит на красивой дорогой машине, но... Василий почему-то думал, что всё это — ненадолго, что мама — сильнее. Об Алисе Василий больше не вспоминал.

***

Василий позвонил мне в тот же день, что и Алиса, соответственно, на приём я пригласил его тогда же, когда и Алису, назначив время сразу после неё. Надо сказать, так же, как и Алиса, по телефону мне Василий не понравился вовсе.

- Рушель, — он говорил, приглушая голос, как будто бы кого-то боялся. Я помню его первый звонок — тогда Василий боялся, что его услышит мама. — Мне необходимо с вами встретиться.

- Василий, вам неудобно разговаривать?

- Нет, всё в порядке, удобно, просто я... — но я поспешил назначить встречу — телефонный разговор явно не клеился.

Пришёл ко мне Василий несколько раньше назначенного времени, поэтому ему пришлось немножко подождать, пока я закончу беседу с другой пациенткой. И, что у меня случается крайне редко, Василий с Алисой, а именно она и была этой пациенткой, пересеклись у моих дверей. Я, признаться, не люблю такие встречи: пациентам, я думаю, вовсе не обязательно ощущать атмосферу очереди да и вообще знать, с кем я работаю, если речь, конечно, не идёт о коллективном семинаре. Но здесь, кажется, всё получилось как нельзя кстати — Алиса и Василий не просто обрадовались встрече, я почувствовал, что между ними сверкнула искра, та самая, с которой начинается между людьми то, что обычно называют любовью без всяких сомнений. Василий тоже почувствовал это и растерялся. Он явно хотел сейчас остаться с Алисой, но одновременно испытывал настоятельную потребность в беседе со мной. Проблему решила Алиса: девушка подождёт Василия.

- Добрый день, Василий! — я разглядывал своего пациента, стараясь делать это ненавязчиво, чтобы не смущать его. Василий, с одной стороны, выглядел хорошо: держался ровно и уверенно в себе, был очень неплохо и стильно одет, и вообще достаточно спокоен. Но, с другой стороны, ощущалось некоторое напряжение, лёгкий намёк на ту самую суетливость, которая была в нём в самом начале нашего знакомства, когда на Василия давила мама, и под её давлением он вёл жизнь типичного маленького человека, незаметного и тихого, страдающего от постоянного унижения бедностью и презрением коллег, от одиночества и беспросветности своей серенькой жизни. И эта суетливость мне очень не понравилась. — Что у вас произошло?

- Рушель, ко мне приехала мама и поселилась в моей квартире. Я уже год, как снимаю, и вот... Я не представляю, как её выгнать! И что мне делать, Рушель? Она опять готовит эти свои вонючие щи, опять указывает, что мне надевать, а когда я задерживаюсь на работе, звонит и ноет, чтобы я не утомлялся, и возвращался быстрее домой, что я испорчу себе желудок, постоянно питаясь в кафе, что... — я прямо как чувствовал — опять мама! Что же это такое! Как же надо упорно портить жизнь не врагу какому-нибудь, а собственному любимому сыну!

- Василий, да не волнуйтесь вы так! Вспомните, что у вас человек, который всегда поддержат вас в благородном деле освобождения от маминого общества.

- Какой человек? — кажется, мама уже начала отшибать Василию мозги.

- Как же, Василий! С кем вы отправили маму в Болгарию, помните?

- Стелла Нахимовна! Как же я мог забыть!

- Конечно, подруга вашей мамы. Стелла Нахимовна — умная женщина, и к незабвенной Аделаиде Александровне относится искренне хорошо, так что она вам поможет.

- Я ей сразу же позвоню. Спасибо, Рушель!

- А вот этого не надо. Пусть всё будет естественно, а то вдруг ваша мама спросит у Стеллы Нахимовны, как та догадалась, что искать её нужно в вашей съёмной квартире. Не заставляйте никого врать, не надо. Ваша мама сама позвонит Стелле, вам только надо на небольшое время уехать.

- Как уехать? Снять другую квартиру?

- Это в крайнем случае. Другую квартиру снимать мне кажется несколько избыточным — своя стоит пустая, мама живёт в вашей съёмной, а вы ещё снимаете. Думаю, надо куда-нибудь сбежать на короткое время.

Я не стал говорить ему Cherchez la femme, — искать женщину, чтобы просто где-то провести несколько ночей, кажется мне отвратительным. Но, мне кажется, всё само образуется.

Вот ведь в каких забавных ситуациях порой оказывается психотерапевт: человек не может решить проблемы, которые собственно психотерапевтическими можно назвать только с очень большой натяжкой, и обращается к врачу как к другу. Ведь по сути Василий мне задал вопрос, как ему выселить из квартиры, которую он снимает, маму, которая приехала как бы поговорить, а уезжать не собирается отнюдь не один день. Вопрос практический, казалось бы, и в ответ на него я дал практический совет. На самом деле Василий уже научился самостоятельно решать свои проблемы, и довольно-таки продолжительное время делал это, но есть лишь одна проблема в его жизни, которая пока им не решаема — это его мама, незабвенная Аделаида Александровна. Дело в том, что глубоко в подсознании Василия спрятан страх за неё (он вырос с этим страхом!), опасение огорчить её чем-нибудь, боязнь оказаться плохим в её глазах. Этот страх и препятствует принятию адекватного решения — материнские слёзы, корвалол и чувство вины подчиняют Василия. Но ничего, я знаю, что скоро Василий справится и с этой проблемой. Когда? Здесь я с чистой совестью скажу: когда в его жизни появится женщина, которая станет для него важнее собственной свободы и важнее мамы, так что — ищите женщину!

Продолжение

- Алиса! Ты меня ещё ждёшь! Я глазам своим не верю! Я так счастлив тебя видеть! — Василий, казалось, светился изнутри, а Алиса — её затягивал этот свет, поглощал, чтобы уже не выпустить. И она сама начала светиться.

- Василий! Ты так быстро...

- Я спешил. Алиса, к тебе, — и казалось Василию, что он действительно спешил к Алисе, всю жизнь спешил.

- Да, я тебя недолго ждала, — и казалось Алисе, что она, и правда, ждала Василия совсем недолго, всю жизнь ждала.

Может быть, они о чём-то говорили, а может быть, и нет, — это было совершенно неважно сейчас. Они вышли на улицу, и пошли, забыв о том, что здесь недалеко припаркована машина Василия, и не замечая коричневой слякоти, покрывающей чёрную наледь. Господь бережёт влюблённых — никто из них не поскользнулся, Алиса не сломала каблук, светофоры светили им зелёным светом, а толпа, не замечая, плавно обходила их, как водный поток обходит не видимою человеческим глазом преграду.

- Зайдём? — маленькое кафе уютно мигнуло разноцветными фонариками — уже скоро Новый год, больше года прошло с того времени, когда Василий и Алиса обратилисб за помощью к психотерапевту. Они тогда не знали друг друга, у каждого были свои проблемы, своя жизнь, но дороги их с этого момента неуклонно стремились к тому, чтобы сойтись в единый путь.

- Зайдём.

Может быть, вкусный пряный запах чего-то мясного, а может быть, нестройный гул голосов многочисленных посетителей кафе как будто пробудили Василия и Алису от сладкого сна.

- Слушай, Алиска, а я, оказывается, голодный!

- И я. Со вчерашнего дня не ела.

- Со вчерашнего дня?! Ну ты даёшь! Нельзя же так, Алиска!

- А ты. Можно подумать, со вчерашнего дня только и делал, что ел!

- Не-а, не ел... Вот сейчас и поем. Я съем быка. А ты? Ты что будешь?

- Не, быка не хочу, бык — это злой агрессивный зверь.

- Зато большой. Девушка, будьте добры...

- Быка. Ой, то есть, простите, мне — хазани, пожалуйста, половинку.

- И мне. Целые. И салат — во-он тот, с красным перцем. Алис, салат будешь.

- Ага, два салата.

- И вина, за встречу.

- Алиска, ты что, я же за рулём. Сам забыл, надо же! Спасибо, девушка, не надо вина, нам и без вина... У-у! Ничего вкуснее я в жизни не пробовал!

- Вась, ты рассказывал, что раньше тебе всё время готовила мама. Неужели она плохо готовит?

- Алиска, ужасно! Мама готовит ужасно! Она готовит щи, причём постоянно, потому что капуста, по её мнению, самая полезная на свете еда. И никакого кофе, крепкий чай и алкоголь тоже под запретом, хотя однажды... Тс-с! Придвинься ближе, я открою тебе страшную тайну, — Василий нарочито зашептал, — пришёл я домой раньше, чем всегда, а там — мама со Стеллой, ну это подруга её, мировая тётка, Стеллой Нахимовной зовут, сидят ан кухне, а перед ними — бутылёк клюквенной настойки, и рюмки полны! Так я узнал тайну своей мамы, страшную тайну! — Василий шептал Алисе в ухо, смешно щекоча её своим дыханием, обнимал за плечо, а ей было смешно и одновременно самую чуточку страшно — так бывает в преддверии чуда.

- Вась, а давай, как-нибудь ещё зайдём сюда, здесь отлично готовят!

- Мы сюда будем часто заходить, и будем пить вино, а потом брать такси и ехать...

- Куда, Вась?

- К тебе?

На этот раз они такси не вызывали, потому что оказалось, что не так уж далеко отошли от клиники, просто пошли в том направлении, в котором ни он, ни она никогда не ходили — Василий уже и забыл, когда прибывал к психотерапевту на своих двоих, да и тогда сразу шёл к метро, да и Алисе не приходило в голову обследовать район вокруг клиники.

- Как же раньше-то я не знал этого замечательного кафе! Вот так живёшь, живёшь, а то. Что под носом у тебя притаилась такая прелесть, и не знаешь.

- Вась, а мне кажется, что люди вообще не видят того прекрасного, что совсем рядом с ними. Думаешь вечно, что всё хорошее тебе недоступно, что оно — для других, а ты недостоин радости, что ничего, кроме обыденности, тебя и ожидать не может. А оказывается, что всё зависит от того, как ты сам воспринимаешь жизнь и то, что с тобой происходит.

- Алис, да! Ты так верно сказала! Знаешь, мне папа, когда я совсем маленьким был, рассказывал такую притчу. Я её забыл, и вот только сейчас вспомнил, когда ты так сказала, что всё зависит от того, как мы сами видим мир.

- Притчу? Расскажи, Вась!

- Ну слушай. Проходил однажды странник через деревню и обратился за советом к мудрому суфию, который жил в этой деревне.

- Я много лет хожу по свету, — сказал суфию странник, — и научился бояться злых и жадных людей. Скажи, о мудрец, что за люди живут в твоей деревне? Нужно ли мне опасаться их?

- А что за люди живут там, откуда ты родом, добрый человек?

- О, старик, это — жестокие люди! Они жадны, мелочны и убоги разумом, и ради самой незначительной прибыли готовы обидеть любого. Они лживы и трусливы...

- Довольно, добрый человек, ступай своим путём. В этой деревне живут точно такие же люди.

И пришлось страннику идти своей дорогой, обойдя деревню стороной, и не испив свежей воды, не отобедав и не отдохнув посредине долгого пути.

Через некоторое время пришёл в деревню другой странник и тоже обратился в мудрому суфию.

- Скажи, мудрец, что за люди живут в твоей деревне?

- А что за люди живут там, откуда ты родом, добрый человек?

- О, там, откуда я родом, живут прекрасные люди! Они добры и гостеприимны, простодушны и чисты сердцем, и лжи не ведали уста их испокон времён...

- Довольно, добрый человек, в нашей деревне живут такие же люди.

Так этот прохожий насладился отдыхом посредине долго пути...

Выслушав притчу, Алиса долго молчала. Она думала, что вечно искала чего-то, что «соответствовало бы стандартам», а каким стандартам? Почем она не могла жить просто, наслаждаясь жизнью и видя то хорошее, что жизнь ей дала?

- Вот и я тоже, Лисёнок, — казалось, Василий подслушал её мысли, — не ценил то, что у меня было, пока...

- Пока — что, Вася?

- Пока это не кончилось?

- У тебя что-то случилось?

- Да нет, ничего, просто дома притаилась мама и... — Василий перешёл на громкий «заговорщицкий» шёпот, — варит щи! — Алиса прыснула.

- Тогда тебе ни в коем случае нельзя домой!

- Пустите меня на постой, милая барышня!

Так, шутками не давая серьёзному разговору сделаться тяжёлым, Василий подвёл Алису к своему джипу.

- Какая красивая! — девушка бережно провела рукой в мягкой белой рукавичке по дверце изумрудного джипа.

- Как твои глаза.

Василий усадил Алису на переднее сиденье, не отказал себе в удовольствии пристегнуть её ремнём безопасности, и тронулся по знакомому адресу на Московский проспект, к станции метро «Московская».

Василий и Алиса стояли в маленькой Алисиной комнате и, как школьники, держались за руки.

- Милая... — Василий нежно провёл по лицу девушки тыльной стороной ладони. — Я так ждал тебя... Теперь всё будет хорошо.

- Так странно... — Алиса не отдавала себе отчёта в том, что странно, она не могла сейчас думать, она чувствовала. На самом же деле вырвавшееся из подсознания слово выразило то, что Алиса сможет проанализировать и понять намного позже.

Сейчас ей было так хорошо с Василием, что было непонятно, как совсем, кажется недавно, всего полгода назад, она смотрела на него и как будто не видела, то есть видела не его, а кого-то другого, незамысловатого, неяркого мужика, ничего из себя не представляющего и... не имеющего с тем Василием, который сейчас прижимает её к себе, ничего общего.

А ведь она уже была с ним в постели тогда же, полгода назад, и ей было с ним хорошо, но она не поняла, что это — её человек, человне, кторого она так долго искала.

Людям вообще свойственно конструировать свои отношения, исходя из своих сложившихся представлений о мире. Представления эти складываются в семье, то есть в семье — в первую очередь, а так же под влиянием вообще всего, что человека окружает: друзей и учителей, музыки, фильмов, книг, рекламы — всего информационного пространства, в котором человек пребывает большую часть времени, возможности быть одному, пейзажа, в котором человек живёт (то есть один и тот же человек в окружении лесов и полей вырастет не таким, как если бы он рос в большом городе)... Да вообще всего! И нельзя забывать, что из всего, что окружает личность, она выбирает то, что ей соответствует.

И выстраивание отношений, в целом, — это нормально и правильно, если мы говорим о, допустим, производственных отношениях, отношениях в коллективе, даже отношениях с друзьями, а может быть, и с детьми. Лишь одна сфера человеческой жизни отвратительно поддаётся конструированию — интимная. Да, можно, допустим, сознательно поставить перед собой цель, например, выйти замуж, можно найти себе мужа, который подходит по всем критериям, которым ДОЛЖЕН СООТВЕТСТВОВАТЬ муж, и даже возможно нормально с ним прожить всю жизнь, выстроив отношения согласно своим представлениям. Но вот только крайне мала, ничтожна вероятность того, что в этой жизни будет счастье. А жизнь без счастья с точки зрения психологии не естественна, потому что абсолютно каждый человек рождён для счастья.

И счастье в данном контексте — это не абстрактное понятие, а вполне конкретное состояние наивысшего наслаждения данным мгновением бытия. Нет таких людей, для которых бы не было «своих», полностью подходящих людей, для каждого есть кто-то. И то, что это — именно твой человек, понятно по ощущениям, по искре между вами, особому напряжению, когда воздух становится насыщенным, густым, когда трудно дышать, а говорить невозможно.

Если этого нет, то конструируй или не конструируй отношения, никак это не поможет, зато если есть, всё остальное приложится. Если мужчина найдёт свою женщину, то у него во много раз больше будет сил, да ии удача сама пойдёт к нему, а значит, появятся и деньги. Если женщина встретит своего мужчину, жизнь её станет насыщенной, и ей не понадобится больше мучиться, стараясь заработать, а тем более — «соответствовать» каким-то стандартам. Прав бы Н.Г. Чернышевский: «Только тот любит, у кого светлеет мысль и укрепляются руки от любви». Встреча со своим человеком даёт силы, сконструированные отношения в лучшем случае не дают ничего, а в худшем — отнимают силы.

Алиса и Василий провели лучшую ночь в своей жизни. Алиса проснулась, когда было ещё темно, что, в прочем, немудрено: зимой в Питере светает очень поздно, почти в середине дня, да и не только в Питере.

Вставать не хотелось страшно. Может быть, не вставать? Алиса спиной прижалась к Василию. Хорошо-то как! Но... пора. Времени уже — десять. Время — жить.

Алиса поднялась, лениво потянулась, посмотрела обратно на постель — эх, хорошо бы... И пошла жить. Горячие острые струи душа, крепкий запах кофе... Хорошо-то как!

Василий проснулся, потому что вкусно пахло. Он помнил, что когда-то давно, когда он был маленьким, и папа был жив, и они все вместе. Он с папой и мамой, поехали зимой после Нового год а на три дня в Таллинн, и жили там в гостинице, а утром также пахло — кофе и свежим печёным тестом — круассанами. Как же хорошо!

- Привет! Как ты? — Алиса присела на кровать, потом потянулась к Василию, обняла за шею... — Как ты? Не хочешь вставать уже?

- Нет, нисколько. Совсем не хочу. — он прижал к себе подругу, но Алиса высвободилась.

- Завтракать пора.

Кофе, круассаны — божественно! Запах — такой, который, Василий до этого момента был уверен, остался там, в детстве, в зимнем сказочном Таллинне, а ещё бывает в кино... Алиса...

Ласковые руки, бездонные зелёные глаза, запах кофе... Иди ко мне, милая...

- Вась, ну погоди! Да тихо ты, дурень!

Поздно. Звенит посуда, аромат кофе становится резче, заполняет всю комнату — поднос летит на пол. Алиса...

- Иди ко мне, хорошая моя...

Нет, Васмилий с Алисой, конечно, провели самую лучшую ночь в своей жизни, но ещё никогда ни у кого из них не было такого чудесного утра!

- Вась, сварить тебе ещё кофе?

- Кофе? Не знаю даже... Иди ко мне, а?

- Да кофе же...

- Слушай, ещё вечер не наступил, а уже темнеет... Как мне здесь уже надоело! Вась, как бы хотелось оказаться где-нибудь... В сказке, что ли... Гед всё не так...

- А где, Лисёнок мой? Где ты хочешь оказаться?

- Не знаю даже, Вась... Наверное, в том городе, где любовь повсюду, где по утрам пахнет кофе и круассанами, где по утрам светло...

- Лисёнок мой, иди ко мне, моя хорошая...

Давно прошло утро, и даже день, и наступил вечер. А кофе и круассанами в Алисиной комнате пахло, как будто бы всё длился рассвет...

Василий ехал и... глупо сказать, но он улыбался. Тоже глупо так. Думал Василий о... Василисе. О том, как толстая девица кидалась посудой в стенки чужой квартиры... И было Василию одновременно смешно и легко на душе...

А что, клёво, — так думал Василий, — можно бить посуду, оказывается, потому что порой — совершенно не до посуды, а она берёт и сама бьётся. Падает, ага. Эх...

И тут, среди блаженных и счастливых мыслей пришла Василию в голову вовсе даже несчастливая: дома его ждёт мама. О Господи, он же совсем о ней забыл! У-у, как же не хочется домой!

Спешить Василий не стал — маму видеть совершенно не хотелось. Ехал медленно, подумывал зарулить куда-нибудь в парк... Но увидел большой рекламный плакат, на котором рассказывалось, что, если через двести метров повернуть налево, то можно уехать за тридевять земель, туда, гда пляжи, вернисажи... Стоп, об этом он уже думал, думал, что такой девушке, Алисе то есть, нужны все эти пароходы, в них заполненные трюмы. Сейчас, пожалуй, он может себе это позволить. Через двести метров изумрудный джип свернул туда, куда настойчиво звал большой плакат.

Пляжи показались Василию вульгарными. Алиса хотела туда, где по утрам пахнет кофе с круассанами... где совсем не так, как здесь, где красиво... А поедем-ка мы в Париж!

- Лисёнок, мы с тобой вместе через пару дней летим в Париж.

- В Париж? Ур-ра!!!

Да, именно о такой реакции Василий и мечтал: чтобы без всяких глупых вопросов, как то: зачем, почему Париж, а что надо взять с собой...

И мамы почему-то дома не было. Василий как честный человек позвонил ей — уехала к себе. Теперь он, как только что Алиса, готов был кричать «Ур-ра!», и даже покричал немножко, один разок прокричал, честно говоря. А Аделаиде Александровне, прав оказался психотерапевт, стало совсем неинтересно сидеть в квартире Василия одной, да ещё и практически без собственных вещей. И Стелла Нахимовна захотела прийти в гости и поболтать, а ведь не поедет же она на другой конец города, так что пришлось Аделаиде Александровне возвращаться.

***

И здравствуй, Париж! С горящими от нетерпения глазами Алиса, попавшая в Париж в первый раз, глядит в карту города, соображая, как бы им доехать из аэропорта до отеля. Отзывчивый француз (а мило, что Алиса говорит по-французски, однако) подробно растолковал ей маршрут от аэропорта Шарля де Голля до бульвара Рошешуар, где и располагается маленький уютный отель. Узенькая красная винтовая лестница на четвертый этаж, бросить вещи, умыться с дороги и...– отправиться вслед за многими и многим выяснять, стоит ли Париж мессы.

Стоит, ага. Безусловно стоит. Париж — город любви, он создан для тех, кто любит, для Алисы и для Василия. Говорят, что влюблённые не вписываются ни в одну плоскость. Вот поэтому им и подходит Париж, нищий и фешенебельный, чёрный и белый, мусульманский и христианский, не вписывающийся ни в одну плоскость, не укладывающийся в догму, который своей витальностью раздвигает любые формы и стандарты. Париж – это город для жизни и для любви, это анти-Петербург, как сказал о городе Василий.

Каждое утро в Париже пахло кофе с круассанами, каждое утро в Париже казалось сказочным. Утра были сказочными, дни — романтическими, вечера и ночи — полными страстной любви. И ничего прекраснее не приходилось бы желать, если бы неделя не пролетела так быстро, если бы не возвращаться.

Возвращение блудного сына

Нет, в Париже тоже — не лето, но питерские снег с дождём в конце января, сильным ветром — прямо в глаза, и чтобы не найти направления, когда бы ветер не дул в лицо. И лобовое стекло изумрудного джипа, залепленное снегом... В общем, Питер встретил молодых людей, как всегда.

Василий подвёз Алису домой, — от аэропорта это совсем недалеко, и отправился к маме. Он не сказал ей, что улетел в Париж, и, когда она звонила ему, быстро сворачивал телефонные разговоры, и, похоже, мама обиделась. Не привыкла Аделаида Александровна не знать, где её сын и не иметь возможности достать его в любой момент жизни.

- Вася! Ты был в Париже! Васенька, зимой! Когда время отпуска ещё не пришло! Когда все нормальные люди спокойно смотрят телевизор и никуда не спешат! — Василию стало смешно.

- Мама, и что показывали по телевизору? Было что-то интересное?

- Ты посмотри на себя, Вася! Да тебя не узнать! Тощий, одет Бог знает во что! Вася! Вот этот свитер! Ну это же ужасно!

- А чем тебе не нравится свитер?

- Васенька! Ко мне, между прочим, вчера заезжала эта милая девочка, Василиса. Помнишь её? Так она мне всё рассказала, всё!

- Что же она тебе рассказала, мама?

- Как что? Про твою кошку драную, с которой ты, — это надо же! — в Париж умотал!

- Мама!

- Эту шлюху! Я всё про неё знаю! Василиса — такая славная девочка! — тебе не угодила! А эта! Со шлюхой — в Париж, когда мать здесь в одиночестве все праздники просидела!

- Мама! Прекрати! Алиса — никакая не шлюха! Я люблю её, и...

- Вася! Я никогда ничего не имела против твоих женщин, я всё понимаю, Вася! Вот Василиса мне вообще нравится, она — хорошая девочка. Но эта! Вася, ты не можешь...

- Мама! Что я не могу! Ты вообще думаешь, о чём говоришь? Какое тебе дело до моей личной жизни? Почему ты оскорбляешь Алису? Ты же её ни разу не видела! Откуда ты вообще про неё знаешь?

- Мне Василиса рассказала. Бедная девочка так любит тебя, Вася, что ждёт, когда ты приедешь домой, чтобы хоть одним глазком взглянуть на тебя! А ты с какой-то шалавой...

- Я — не с шалавой! Это Василиса твоя любимая — шалава, ясно? А Алиса...

- И имя у неё дурацкое! Алиса! Так кошек называют! Вася, да как ты мог!

- Что мог, мама, что мог?! Я люблю её и буду с ней, запомни. И тебя не спрошу.

Сначала Аделаида Александровна кричала, потом плакала, но Василия, как оказалось, её слёзы волновали далеко не так сильно, как раньше. Надо же, насколько эта тварь испортила её сына! Любит он её, видите ли! Обойдётся! И мать не спросил! Ничего, спросит, как миленький!

Толстая девица Василиса устраивала Аделаиду Александровну намного больше, чем эта неизвестная и непонятная Алиса. Во-первых, Васенька никогда не говорил, что любит её, во-вторых, не ездил с ней в Париж в середине зимы, не предупредив мать, в-третьих, девочка относилась к Аделаиде Александровне с почтением, сама приехала и познакомилась с ней, каждый раз, когда наведывалась в гости, приносила тортик или пирожные, и вообще почтительная девочка. А Васенька из Парижа даже маломальского подарочка родной матери не привёз! Забыл. Он вообще о ней забыл, когда связался с этой.

Имя Алиса Аделаида Александровна даже про себе старалась не произносить, так оно её раздражало. Она никогда не видела девушки, но великолепно представляла её: ярко накрашенная, всегда полуголая, — типичная прошмандовка, соблазнившая её мальчика, который на своё несчастье стал хорошо зарабатывать. Хотя чего здесь хорошего? Жили они бедно, но честно, и никакие шалавы вокруг её Васеньки не вертелись. И зимние праздники они проводили, как люди, у телевизора, и Васенька не ездил на этой зелёной бандитской кракодябре... Честные люди просто не могут себе такого позволить!

- И мой сурок со мною, — проиграл старую мелодию телефон Василия. — Вася, тебе звонят, — Аделаида Александровна взяла в руки маленькую нокию, на экране высветилось «Алиса». И дня не прошло, а она уже звонит! Ну, сейчас ей Аделаида Александровна всё скажет!

Хотя нет, не будет она сейчас ничего говорить, а то Васенька услышит и рассердится. Он, даже когда они вместе жили и всё было хорошо, терпеть не могу, если она отвечала, когда ему звонили на мобильный. Хотя что такого? Она же ему — не чужой человек, а родная мама. Но она — умная женщина и с этой Алисой разберётся потом.

Аделаида Александровна осторожно взяла замолчавшую нокию, нажала пару кнопок и аккуратно переписала номер последнего непринятого вызова.

Здравствуй, грусть

- Алиса! Ты мне звонила?

- Как ты, Вась? Как добрался?

- Соскучилась, моя хорошая?

- Ага.

- А я у мамы был, она, представляешь, целый скандал закатила, что я в Париже был, а ей ничего не привёз.

Алиса слушала Василия и не совсем воспринимала то, что он говорит, — мама, скандал... причём здесь вообще его мама, когда был Париж, и они — вместе? За окном — слякоть, дождь и снег, ветер, а они — вместе, и всё это совершенно не важно.

- Вась, ты когда приедешь?

- Как когда, Лисёнок? Завтра, конечно. Обязательно, я же не могу без тебя!

- До завтра так долго!

- Не говори, милая. Ужасно долго!

Алиса не знала в тот момент, что её «завтра» наступит намного позже, чем она себе представляет.

Как только она закончила разговаривать с Василием, телефон зазвонил. Номер был незнакомый, но Алиса всегда отвечала, на звонки с незнакомых номеров — это могли быть заказчики, которым нужно перевести какой-нибудь текст, могли быть родители учеников, да и мало ли, кто. Правда, для родителей учеников сейчас был слишком поздний вечер, но...

- Девушка! Вы — Алиса?

- Да. Я вас слушаю.

- А ты слушай, слушай, что я тебе скажу. Ты мальчика моего оставь в покое, поняла? Он из-за тебя, ведьма, мать родную забросил! Как ты вообще посмела...

- Прости, а с кем я разговариваю?

- С кем ты разговариваешь? Ты с матерью разговариваешь, поняла?! С матерью своего любовника!

- Василия?

- Ах, у тебя много любовников! Я так и знала, что мой мальчик связался с шалавой продзаборной!

- Слушайте, вы...

- Это ты слушай, девка. Я — женщина не молодая и опытная, я жизнь знаю. Такие, как ты, — подстилки, они никакому порядочному мужчине в другом качестве не нужны. Мне Васенька всё про тебя рассказал, рассказал, что в койке тебе равных нет, что ты ему сразу дала, как только он предложил, что он платит тебе. Я знаю, что Васенька мой — настоящий мужчина, что отношения с женщиной ему необходимы для здоровья, но только не с такой, как ты. А ты знаешь, что из-за тебя он оставил свою девушку? Хорошая такая девочка, чистая, её Василисой зовут. Они уже пожениться собирались, а тут ты. И всё рухнуло! Девочка любит Васеньку, а он любит её, Не лезь ты в его жизнь, поняла?

- Но я...

- Не перебивай, когда с тобой старшие разговаривают. У нас была идеальная семья: я, Васенька, и Василиса. Мы все втроём так дружно жили! Уже о ребёночке задумывались! А тут ты! Алиса, если ты не уберёшься из жизни моего мальчика, я... Я не знаю, что я сделаю!

Аделаида Александровна рыдала в трубку, а Алиса молчала. Да и что она могла сказать? Что она — не шлюха? Что оскорблять её эта женщина не имеет никакого права? Но если Василий действительно любит девушку по имени Василиса, а с ней, с Алисой, был вместе только ради эксклюзивного секса, которому её научили в Мьянме? Что тогда ей делать?

- Ты слушаешь меня? Так вот, Алиса, я умру, если мой мальчик не вернётся в семью! Я — старая женщина, кроме него и Василисы, у меня никого нет! Я вырастила его, я всю себя в него вложила, и я представить себе никогда не могла, что мой сын, что мой Васенька ради какой-то шлюхи бросит девочку, которую действительно любит, бросит родную мать! У меня больное сердце, мне много не надо, чтобы умереть, ясно? И я не буду ждать, когда у меня случится инфаркт! Я не хочу, чтобы мой Васенька гробил свою жизнь, ухаживая за матерью-инвалидом! Тратил силы и деньги на меня! Я умру, я найду способ умереть, я не стану обузой Васеньке!

Алиса слушала, как её несостоявшаяся свекровь описывала, каким способом она покончит с собой, если Алиса и дальше будет препятствовать счастью Василия и Василисы, и понимала, что это — конец. Завтра к неё Василий не приедет, потому что она хочет его видеть. Пусть любит свою Василису прекрасную, чужое счастье Алиса разрушать не собирается. И совсем не хочет смерти его мамы.

- Послушайте, вы не волнуйтесь так! Вам вредно волноваться. Я не буду больше встречаться с Василием, обещаю.

- А как ты это сделаешь? Васенька будет тебе звонить...

- Я не отвечу.

- И сим-карту смени.

- Но мне...

- Смени. А если он приедет к тебе? Я знаю, Васенька, если хочет чего-то...

- Я попрошу его уехать.

Алиса положила телефон на стол, вышла на кухню, включила чайник. Движения её были механическими, как у заводной куклы, да она себя и ощущала куклой, сломанной и выброшенной на помойку.

Да, теперь Алиса окончательно поняла: одиночество — это её судьба. Счастье — для других, для замечательной девочки Василисы, которой Василий изменил с Алисой. Ничего, он вернётся к Василисе, и всё у них будет хорошо, а Алиса... Раз уж ей суждено быть одной, значит, суждено. И ничего с этим не поделаешь. Она поняла — у неё клиническое одиночество, диагноз такой, и нечего ей мечтать о счастье — не для неё оно. Вот если у человека, например, нет ноги, он же не мечтает, что она отрастёт. Точно также и Алисе нельзя мечтать о счастье. Да, конечно, этому человеку можно сделать протез, но протез — это всё же не настоящая нога. Так и у Алисы могут случаться романы, но все они — не настоящее счастье, а лишь иллюзия, причём длящаяся короткое время. Алиса больна одиночеством и эта болезнь не излечима.

Без расставаний не было бы встреч

На следующий день после возвращения из Парижа Василий не смог дозвониться Алисе — телефон не отвечал. Тогда он приехал к ней — они же договаривались, и, хотя он понимал, что без звонка являться нехорошо, всё же приехал. Алисы дома не было. Василий ждал в машине, долго ждал, но она так и не пришла.

Телефон не отвечал и через день, и через два. И каждый вечер изумрудный джип томился у парадной дома недалеко от станции метро «Московская». Алисы не было.

Алиса не стала менять сим-карту. Она просто не отвечала на звонки Василия. А когда у её дома появился изумрудный джип, девушка сбежала к подруге. Наверное, с Василием надо было поговорить, но Алиса была в себе не уверена — она очень по нему скучала, боялась не выдержать и переспать с ним. Может быть, мама Василия права, и Алиса — самая обыкновенная шлюха? В общем, ей казалось проще сбежать.

Что же произошло? Почему женщина, с которой Василию было так хорошо, оставила его? Алиса оставила Василия, он понял это, когда приехал к неё на работу, потому что увидел в окно, как она ведёт урок, а в учительской ему сказали, что Алиса на больничном. Раз она прячется, значит, не хочет с ним видеться и разговаривать. Навязываться Василий не собирался.

Но что же всё-таки случилось? Почему? Психотерапевт объяснял ему, что самое главное — встретиться со своим человеком. И когда такая встреча произойдёт, он сразу почувствует это. Он почувствовал — встреча произошла. Алиса — та единственная женщина, которая ему нужна. И ему казалось, что Алиса тоже чувствует это. Неужели он ошибался?

Нет, счастье — не для него, он одинок хронически, одиночество — это диагноз, что бы там не говорил психотерапевт. Большинство людей рождено для счастья, совершенно верно, да только он, Василий, к этому большинству не имеет никакого отношения. Он по сути — человек одинокий, такие, как он, не заводят семью, у них не может быть детей, потому что они на самом-то деле больны. Их болезнь — хроническое одиночество.

Но почему именно он? За что? Можно бесконечно сваливать вину на маму, но ведь он — давным давно взрослый человек и сам отвечает за свою жизнь. Может быть, он что-то сделал не так? Чем-то обидел Алису? Нет, он чувствовал, дело не в этом. Но в чём же тогда?

***

- Рушель, я со всем, что вы мне говорите сейчас, и с тем, что говорили раньше, полностью согласен. Да, люди рождаются для того, чтобы быть счастливыми, и это просто замечательно, однако из всех правил есть исключения, которые только подтверждают эти правила. И я — как раз такое исключение.

- Из чего вы сделали этот вывод, Василий? — я видел, что Василий очень устал, что он явно не спал эту ночь, а возможно, и предыдущую, что он забыл, когда ел. Видимо, то, что с ним произошло сейчас, мой пациент воспринимает, как настоящую трагедию.

- Алиса. Вы знаете её, Рушель, да мы с ней и познакомились-то благодаря вам. Встретились на вашем семинаре «Как избавиться от одиночества», помните?

- Конечно, помню. И что Алиса?

- Мне казалось, что ей тоже хорошо со мной.

- Тоже? То есть вам с ней было хорошо.

- Очень, Рушель! У меня никогда не было такой женщины! А вы знаете, мы с ней в Париж поехали, а там... Там всё просто создано для любви! Мы были вместе с Алисой всё время, мы вместе бродили по этому городу любви, мы были счастливы! Или я это всё выдумал? Может быть, мне приснилась этак сказка, а на самом деле никакого Парижа не было? И Алисы тоже не было?

- Ага, ещё скажите, что Парижа в принципе нет на свете, этот город придумал Александр Дюма — отец для того, чтобы поселить туда своих мушкетёров.

- Рушель, вы смеётесь надо мной!

- Смеюсь. Василий, а как же над вами не смеяться? Вы говорите, что встретили женщину, с которой вам было так хорошо, как никогда ни с какой женщиной. Раз это произошло, то почему вы вдруг начинаете фантазировать, что это иллюзия? Василий, иллюзорного счастья не бывает. Помните, что я вам говорил, когда вы регулярно посещали меня? Что счастье — это состояние, которое либо есть, либо его нет. Никаких иллюзий. Если человек чувствует себя счастливым, то он счастлив, понимаете? — Василий слушал мне очень внимательно, но я не был уверен, что он до конца осознаёт то, что я ему говорю. Он вбил себе в голову, что он хронически одинок, что одиночество — это его диагноз (непонятно только, кто ему этот диагноз поставил, я бы хотел посмотреть на этого эскулапа). Василий упёрся в этой идее и, как мне кажется, не готов становится счастливым.

Есть такие люди, которые предпочитают быть несчастными — им некомфортно в состоянии счастья, поэтому они вечно находят повод для того, чтобы страдать. Василий к этой категории людей не имеет отношения, слава Богу. Но зато он умеет упереться во что-нибудь одно, и сдвинуть его тогда получается очень не просто. Я уже потратил массу времени и усилий, чтобы вытащить его из цепких материнских ручонок, — он был убеждён, что, раз всем обязан матери, то и должен ей во всём подчиняться. Теперь у него другая идея — хроническое одиночество.

- Рушель, я одинко по жизни, понимаете? Это диагноз, и ничего с этим не сделаешь.

- Василий, позвольте полюбопытствовать, кто вам этот диагноз поставил? Уж ни уважаемая ли Аделаида Александровна?

- Нет, мама тут не причём, — а я бы не удивился, окажись она тут виновницей, — я сам.

- Василий, вы врач?

- Нет, но...

- Диагностировать заболевание — это дело врача. А такого диагноза — одиночество — вам никогда не поставит ни один уважающий себя специалист, потому что такого заболевания не существует. Человек может быть одинок, если он не встретил своего человека.

- Но я встретил! Алиса...

- Значит, к вам это не имеет никакого отношения. Ещё человек может быть одинок, потому что он сам этого хочет, ему одному лучше.

- Я не хочу, я хочу быть с Алисой.

- Очень хорошо, значит, к вам эьто тоже не имеет отношения. А ещё это значит, Василий, что вы не одиноки.

- Как не одинок? Я же один, я без Алисы не могу, понимаете, Рушель!

- Вы сейчас один, потому что в вашей жизни что-то произошло, что-то очень нехорошее, то, что помешало вашему счастью с Алисой. Но вы один — временно, и это можно и необходимо исправить.

- Я один, потому что Алиса меня бросила. Она нет хочет быть со мной.

- Это она вам сказала?

- Нет, мы с ней ни о чём таком не разговаривали. У нас вообще всё было прекрасно, а потом она вдруг стала избегать меня, да так усиленно, что перестала ночевать дома. Наверное, у неё появился кто-то другой. Я и с самого начала думал, что эта женщина — не для меня. Кто я такой для неё? Серый, никчёмный мужичонка!

- Вы — талантливый программист, который великолепно зарабатывает, ездит на дорогой иномарке, способен пригласить любимую женщину на недельку в Париж и любить там до изнеможения. Василий, я знаю Алису и представить себе не могу, что она на следующий же день после Парижа нашла себе другого мужчину. Ищите причину её поступка. Вы говорите, что вам с ней было хорошо. Тогда есть все основания предположить, что и ей с вами было хорошо. А если это так, то добровольно она бы не прекратила ваши отношения.

- Рушель, вы хотите сказать, что её вынудили?

- Вот именно. Как вы думаете, кто бы мог это сделать?

Общими усилиями мы с Василием пришли к выводу, что это либо его мама, либо одна из бывших любовниц. Более всего для этой роли подходила Василиса — девушка простая и в средствах ради великой цели замужества на Василии себя не сдерживающая. Впрочем. В маму верилось больше.

Я посоветовал Василию всё же добиться встречи с Алисой и выяснить, что же случилось. Только таким образом можно разобраться в их отношениях.

Учитесь слушать друг друга! И слышать…

- Рушель, вы когда-то давно убедили меня, что на всех своих мужчин я так или иначе давлю, но здесь-то что? Почему я одна? Рушель, нам с Василием было очень хорошо вместе, я поверила ему, а тут — Алиса расплакалась. Причём я видел, что в последние дни она очень много плакала, но кажется, слёзы не приносили ей ни малейшего облегчения. — Он обманул меня, Рушель!

- В чём же он вас обманул?

- У него есть девушка, которую он любит, а со мной — только ради секса. Я так тоже не могу! Я же не хочу быть чисто постельной игрушкой! Мне казалось, что он хоть немножко меня любит!

- Алиса, а с чего вы взяли, что Василий вас не любит, а любит какую-то другую девушку? Он же с вами в Париж поехал, а не с какой-то девушкой, да и вообще...

- В Париж — ага, с этакой барышней — да в Париж прокатиться! Развлёкся, и всё, вернулся к ней.

- Откуда вы знаете? Вы же сами только что рассказали мне, что Василий вам многократно звонил, что каждый вечер ждал вас у дома, заезжал за вами в школу. Алиса, разве так ведут себя люди, кторые любят другую девушку, как вы говорите?

- Он меня просто использовал, понимаете? Я ему совершенно не нужна, Рушель! Я не давила на него, ничего не было, просто я ему не нужна. Я никому не нужна, только секс со мной нужен, а я — нет! — если Василий зациклился на том, что одиночество — это болезнь, которой он неизлечимо болен, то Алиса — на собственной ненужности. Причём она даже не слышит, что я ей говорю, твердит одно, и всё, и никак её не привести в чувство, потому что невозможно ничего объяснить человеку, который не в состоянии воспринимать информацию. Если психотерапевт оказывается в такой ситуации, его задача — привлечь внимание пациента, а для этого лучше всего его удивить.

- Алиса, какого цвета обои в вашей комнате?

- Зелёного. А что? Причём тут обои? — неожиданный вопрос не в тему заставил Алису обратить на меня внимание и прислушаться к моим словам. Простой приём, часто используемый родителями: если ребёнок плачет, нужно не дожидаться, когда плач перейдёт в истерику, а отвлечь малыша, переключить его внимание на что-то, к слезам не имеющее никакого отношения. По сути взрослые не так уж сильно отличаются от детей. Алиса удивилась моему вопросу, но сразу же перестала плакать и твердить, как заведённая, что её использовали.

- Обои тут не причём. Скажите мне, Алиса, почему вы думаете, что Василий любит другу девушку?

- Мне сказали.

- Кто?

- Его мама, — вот почему-то я в этом практически не сомневался.

- Алиса, объясните мне, пожалуйста, почему вы поверили маме Василия, вместо того, чтобы спросить у него самого?

- Она любит его. И она говорила, что она умрёт, если Василий будет со мной.

- А вам не приходило в голову, что Аделаида Александровна просто ревнует к вам своего сына?

- Но тогда она бы его ревновала ко всем подряд, а она ведь не ревнует его к той девушке.

- Правильно не ревнует — Василий тут девушку не любит. А в вас, Алиса, Аделаида Александровна сразу почувствовала угрозу.

- Какую угрозу? — Алиса действительно меня не понимала. Бывают же наивные люди! Причём даже не столько наивные, сколько до такой степени в себе не уверенные, что даже сама мысль, что к ним можно ревновать, кажется им противоестественной.

- Угрозу того, Алиса, что её обожаемый Васенька может полюбить кого-то ещё, кроме неё, любимой. По-моему, это элементарно, Алиса. Аделаида Александровна потеряла мужа, когда Василий был ребёнком, а она — молодой и красивой женщиной. Она не вышла замуж, потому что боялась, что чужой мужчина не сможет стать её мальчику настоящим отцом, и всю жизнь жила, и сейчас живёт исключительно своим Васенькой. Для неё невыносима мысль, что другая женщина может ему стать дороже собственной матери! А тут — вы. Он с вами улетел в Париж, не предупредив её, он настолько думал исключительно о вас, что — о ужас! — забыл ей привезти подарок! Алиса, милая девочка, это же очевидно! — на этот раз Алиса слушала меня очень внимательно. Похоже, мне удалось её убедить в том, что она не так уж и плоха, что её вполне можно любить, а значит, и ревновать к ней.

- Рушель, но тогда получается, что эта девушка, Василиса...

- Любовь к Василисе — плод воображения Аделаиды Александровны. Она что угодно готова была вам рассказать, лишь бы вы не дали Василию возможность любит вас, Алиса. И вы покорно пошли у неё на поводу. Вообще хорошо бы побольше доверять другому человеку, если этого человека ты любишь. Поговорить с ним, спросить у него и поверить его словам, а не словам женщины, которую вы даже никогда не видели!

- Я... Я не знаю, что на меня нашло, Рушель! Мне казалось, что всё кончилось, понимаете? Что я — снова одна, что я обречена на одиночество. Что одиночество — это болезнь, и в моём случае болезнь неизлечимая.

- А заразились вы этой болезнью от Василия. Представьте сеьбе, Алиса, он совсем недавно говорил мне то же самое буквально этими же словами! Так вот, хочу вас обрадовать: одиночество не передаётся половым путём, Алиса. И вы не больным им. Помните наш семинар? Помните людей, которые там собрались все вместе? Каждый из них считал себя безнадёжно одиноким человеком. И что получилось на деле? Вспомнили?

- Получилось, что на самом деле это не одинокие люди, это просто люди, которые так о себе подумали и...

- И стали от этого страдать. Да, внутриличностное одиночество бывает, оно мучительно, но сейчас это — не про вас, потому что вы любите человека, который вам идеально подходит и который любит вас. Вы же подчинились внешним обстоятельствам, Алиса!

Вообще Алиса в данном случае — лишь одна из многих: люди действительно разучились доверять друг другу, разучились откровенно разговаривать. Это — серьёзная психологическая проблема, которую можно смело назвать одной из ведущих проблем современного общества: люди чрезвычайно разобщены. Не только Алиса, многие бы, оказавшись на её месте, предпочли бы сбежать вместо того, чтобы поговорить с любимым человеком. Даже само выражение «выяснение отношений» в современном русском языке имеет несколько негативный оттенок, и никто бы не хотел прослыть любителем выяснения отношений.

Конечно, в этом есть свой резон, но только в том случае, если речь идёт о ссорах, да и вообще во всём лучше всего знать меру. Но не доверять любимому человеку настолько, что спросить его, а вместо этого терпеть такую сильную боль, тоже несколько ненормально.

Алиса ушла от меня в очень неплохом настроении, она, похоже, перестала себя винить в собственной сексуальности, и рассчитывала поговорить с Василием. Почему я не сказал своей пациентке, что Василий тоже страдает от разлуки с ней? Дело в том, что оба они — взрослые люди, им самим нужно научиться доверять друг и другу и разговаривать друг с другом, в противном случае они не смогут друг с другом нигде жить, кроме как в моём кабинете, потому что каждый вопрос, любую маломальски серьёзную проблему буду разрешать за них я. Нет уж, спасибо, пусть сами выстраивают свои отношения.

Я уже писал, что конструирование отношений в интимной сфере — не то, что ведёт к счастью, и это, безусловно, так. Главное — найти своего человека, тогда и силы появятся, а значит, и материальные средства возрастут, и радость бытия станет ощутимой. Но отношения между двумя людьми не ограничиваются интимной сферой. В постели Алисе и Василию не надо разговаривать, они буквально созданы друг для друга, поэтому им так хорошо вместе. Но ведь они не могут быть в исключительно в постели, а значит, им придётся научиться доверию и взаимопониманию.

И ещё один момент. Людям трудно доверять не только близким, но и самим себе. И Василий, и Алиса сомневаются в себе, им тяжело представить, что их можно любить. Поэтому они не доверяют собственным ощущениям: если бы и Алиса, и Василий прислушались бы к себе, они бы поняли, что каждый из них любит другого, потому что это очевидно. Однако обоим молодым людям это оказалось не под силу.

На пути к финалу истории

- Васенька, ты совсем забросил меня! Ты после Парижа только один раз у меня и был, Вася! Это всё — из-за этой, я уверена! Она, стерва, бросила тебя, вот ты...

- Мама, она — не стерва, она не бросила меня, и вообще, слушай, не лезь в мою личную жизнь, а?

- Вася, как это — не лезь! Ты же — мой сын, я тебя люблю, а значит, имею право...

- Нет, не имеешь. Мам, давай сделаем так: ты будешь звонить мне только в крайних обстоятельствах, хорошо? А так обычно тебе звоню я, договорились?

- Как это — договорились? Я что, с родным сыном не могу поговорить, когда мне хочется! Вася, что ты такое говоришь!

- Мам, ты звонишь, когда я на работе, когда я с любимой женщиной, ты звонишь по десять раз в день! Это невозможно!

- Я — твоя мать, и звоню, когда захочу. Вася, что с тобой случилось? И эта работа твоя — тебе некогда даже поговорить со своей матерью! Так нельзя, Васенька!

На этот раз Василий отключился, не дождавшись конца разговора, и вообще выключил телефон. Он собирался ехать к Алисе, и мама с её высказываниями в адрес его возлюбленной была очень некстати. На самом деле в глубине души Василий боялся, что мама может оказаться права, и Алиса его бросила на самом деле. Но... он уже решился ехать к ней, и отменять своё решение не собирается.

***

Алиса в четвёртый раз набрала номер Василия. «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети», — пустые, холодные слова. Ну почему, почему он не отвечает! Ей же так тяжело решиться и позвонить! А может быть, он отключил телефон, чтобы она не могла до него дозвониться? Может быть, Аделаида Александровна сказала правду? И она, Алиса, ведёт себя навязчиво?

Нет, психотерапевт всё-таки прав: она должна сама поговорить с Василием.

Алиса стала одеваться, чтобы отправиться к нему, — всё, что угодно, только бы не прибывать в этой неизвестности! Пусть она навязывается, но тогда пусть уж он сам ей об этом скажет!

Пёстрая вязаная шапочка, итакой же радужный шарф, дублёнка... Звонок в дверь застал Алису, когда она искала в своей сумочке ключи от квартиры — когда Алиса волновалась, она всегда теряла ключи, а сейчас она волновалась, и даже очень. Отложив сумочку, девушка шагнула к двери.

- Лисёнок мой!

- Василий!

Алиса повисла на шее своего возлюбленного. Как же она соскучилась!

- Как же я соскучился по тебе, любимая!

Дублёнка, шапка, шарф полетели на пол, за ними — свитер, джинсы, обувь вперемешку с пиджаком, галстуком, белой рубашкой... Василия и Алису буквально швырнуло друг к друга, в тот момент даже целый полк, состоящий из Аделаид Александровн с Василисами в придачу, не смог бы их растащить. Они неистово любили друг друга, задыхаясь от наслаждения, и никакая мама им не могла помешать — им вообще никто помешать не мог.

- Вась смотри-ка, уже светло, а кажется, что мы только что уснули. Так вставать лениво!

- А ты не вставай, Лисёнок. Иди лучше ко мне.

- А знаешь, я бы и вообще не вставала, а только бы и шла к тебе, и валялась бы так целый день, и следующий тоже...

- Хорошая моя!

- Вась, а можно тебя попросить?

- Конечно, радость моя, я всё для тебя сделаю. Чего бы ты хотела?

- Вась, ты не говори своей маме, что у меня ночевал, хорошо? — Василий не собирался отчитываться перед Аделаидой Александровной, он вообще забыл о ней и не вспоминал после того, как отключил телефон. Но Алиса? Почему его любимая женщина просит его скрывать свою любовь от матери?

- Почему, Лисёнок? Что случилось?

- Да нет, ничего. Вась, но ты не говори, пожалуйста!

- Алиса, расскажи мне, ты что-то знаешь про мою маму?

- Она звонила тебе. Когда мы были в Париже. А сейчас со вчерашнего дня ни разу не позвонила.

- Это я телефон отключил. И всё же, Алис, давай-ка рассказывай. Что ещё сделала моя мама?

- Она позвонила мне... Вась, а зачем ты ей дал мой телефон?

- И не думал даже. Сама, наверное, нашла у меня, она у меня, знаешь, какая! Любого сыщика за пояс заткнёт, если ей надо что-то узнать про меня.

- Да? а думала, что ей дал мой номер, и никак не могла понять, зачем.

- И что она тебе сказала?

- Что я — шлюха и увожу тебя из семьи. Что я тебе жизнь ломаю, а на самом деле ты любишь девушку по имени Василиса.

- Терпеть её не могу. Помнишь, Лисёнок, когда перед Парижем мы с тобой разгрохали твою посуду?

- Такое забудешь, ага!

- А я ехал домой и вспоминал, какое же это счастье! Зато Василиса норовила бить тарелки о мою голову, только уворачиваться успевай!

- И за что же она тебя так?

- За то, что не хотел на ней жениться.

- Коварный соблазнитель ты, Васька! Девушка думала, ты на ней женишься, а ты что сделал! Бедная Василиса!

- А можно тебя соблазнить?

- А ты меня уже соблазнил, Васенька!

- Но я не собираюсь тебя бросать! Алиска, а чего ты исчезла так? И на звонки не отвечала, и пряталась от меня? Я даже в школу за тобой приезжал, и видел тебя, а мне в учительской какие-то милые женщины, сказали, что ты взяла больничный.

- Это Элька была, подружка моя. И ещё наша биологиня.

- Так что же всё-таки случилось, Лисёнок? Неужели из-за того, что до тебя у меня был короткий и ничего не значащий роман с Василисой, ты решила отказаться от меня?

- Я же не знала, я думала, ты её, и правда, любишь. А твоя мама...

- Что она ещё сделала?

- Твоя мама сказала мне, что она умрёт, если ты будешь со мной. Она сказала, что у неё больное сердце, что любое расстройство, самое незначительное огорчение приведёт её к инфаркту. Но что она ни за что не будет тебя, любимый, напрягать уходом за инвалидом.

- Она меня этим своим больным сердцем с детства травит, а теперь ещё за тебя взялась. Мне вообще кажется, что я её скоро возненавижу.

- Не надо, Васенька, она же тебя любит.

- И поэтому планомерно и упорно калечит мне жизнь. Я не отдам тебя ей, Лисёнок, слышишь! Не отдам!

- Не отдавай, — легко согласилась Алиса, — только объясни ей, что не надо заканчивать жизнь самоубийством, хорошо? Особенно из-за меня.

- А, так она шантажировала тебя самоубийством! Узнаю любимую мамочку! Не бойся, Лисёнок, никакое самоубийство ей не угрожает. Она у меня вообще-то тётка очень даже разумная, только махровая эгоистка. Хочешь, я тебя с ней познакомлю?

- Нет!!!

- А, боишься! Не буду, не бойся. У мамы, кстати, есть замечательная подруга Стелла Нахимовна. Она мою маму умеет нейтрализовать, и что бы я без неё делал, даже представить себе не могу. Знаешь, я думаю, что, пока я был с тобой этой ночью, очень может быть, что Стелла была у моей мамы — та её всегда вызывает. Если чем-то расстроена. И Стелла наверняка растолковала ей, что она не права. Так что всё будет хорошо.

***

Василий уехал от Алисы ближе к вечеру. Телефон он включил только в машине, и тот сразу же зазвонил. Конечно, это была его мама.

- Васенька! Ты исчез, я вчера не смогла до тебя дозвониться и сегодня тоже! И на работу ты не пошёл! Ты был у этой, да?

- А мы с тобой договорились, мама, что ты будешь звонить мне только в чрезвычайных обстоятельствах, помнишь? А в остальное время тебе буду звонить я сам.

- Так это же и есть чрезвычайные обстоятельства — ты пропал! — ничего себе логика, — откуда бы Аделаида Александровна узнала, что Василий пропал, если бы не позвонила ему! — Мне даже с сердцем плохо стало! Ко мне Стеллочка приехала, она меня буквально с того света вытащила!

- Мама, Стелла Нахимовна вызывала скорую? Тебя увезли в больницу? В какую?

- Нет, ну до скорой дело всё же не дошло.

- Ну слава Богу! Значит, ещё поживёшь. И что Стелла Нахимовна?

- А Стеллочка, как всегда, объясняла мне, что эта твоя... Алиса, скорее всего, хорошая девушка. У Стеллочки золотое сердце, она про всех говорит, что они хорошие.

- Мам, а ты не можешь представить, что так оно и есть? Что Алиса — хорошая девочка?

- Окрутила хорошо зарабатывающего мужика.

- Она и сама нормально зарабатывает. А крутил её как раз я. Мам, давай, ты оставишь её в покое, ладно?

- Васенька, я же о тебе забочусь! Ты же мне — не чужой человек, Вася!

- Мама, и поэтому портишь мне жизнь?

- Я порчу тебе жизнь?! Да как ты можешь говорить такие ужасные вещи! Я для тебя...

Вот и ещё один разговор с матерью закончился скандалом. Ну как ей не надоест твердить одно и то же! И ведь знает, что лучше от этого ене будет, что Василий не вернётся к ней пол крыло, что он уже стал свободным человеком! И всё равно требует, требует, требует бесконечного внимания! Нет, теперь Василий точно знал: с этого момента он будет часто отключать телефон.

Дом, который построят Василий и Алиса

Два дня Алиса корпела над переводом — заказ оказался очень непростым, правда, и стоил недёшево. Хорошо, хоть в школу в эти дни ей не надо было.

Василий не появлялся и не звонил. Волновалась ли Алиса? Немножко. Да, психотерапевт ей объяснил, что надо учиться больше доверять и возлюбленному, и самой себе, и она старалась, но всё равно — нет, да и мелькала мысль: а вдруг он больше не придёт?

Слава Богу, Аделаида Александровна ей не звонила — может быть, не поняла, с кем провёл ночь её обожаемый сынок? Или... мысль, что Василий мог послушаться маму и прекратить их пока ещё хрупкие отношения, Алиса изо всех сил гнала прочь.

Всю ночь девушка просидела с переводом, закончила и отослала его уже под утро, и с чистой совестью легла спать. И ей показалось, что не успела она закрыть глаза, как в дверь позвонили.

- Кого ещё чёрт несёт, — ворчала абсолютно не выспавшаяся Алиса, на ходу застёгивая халат. — Кому там не спится в такую рань!

На пороге стоял Василий с огромным чемоданом на колёсах.

- Вася! Что-то случилось?

- Второй — в машине. Ты меня пустишь, Лисёнок? Я сейчас этот внесу в комнату, и спущусь за вторым.

- За вторым? — Может быть, Алиса не успела проснуться? Странность происходящего больше походила на сон, чем на реальность.

- За вторым чемоданом. Свари мне кофе, Лисёнок, ладно? Мне надо сейчас на работу поехать.

- Вася, а что... — но Василий не слышал, он уже ехал на лифте вниз.

Кофе Алиса сварила, ей и самой не мешало проснуться, а то в жизни её явно происходило нечто необыкновенное, а она ничего не понимала и чувствовала себя январской сонной мухой, разбуженной кухонным теплом и тупо жужжащей на оконном стекле. А за кофе она узнала, что её жизнь действительно меняется кардинально.

- Лисёнок, помнишь, ты говорила, что хочешь валяться со мной в постели очень долго, целый день?

- Да, конечно.

- А ночь тоже хочешь?

- Вась, что случилось? С мамой что-нибудь?

- С мамой всё просто замечательно, Лисёнок, — я стал часто выключать телефон. А для тебя купил другой, вот этот. — раздался звонок Алисиного мобильника. — Сохрани его.

- Сохраню. Вася, а...

- Так вот, Лисёнок, завтра мы будем с тобой весь день валяться в постели, а начнём уже сегодня ночью. И послезавтра тоже.

- Почему?

- Потому, что завтра суббота, а послезавтра — воскресенье, на работу нам не надо. И да, я не сказал тебе, я с сегодняшнего дня тут живу.

- Вася!

- Да, мой хороший. Так что я сейчас бегу на работу, а ты ложись досыпать, чтобы к вечеру быть свежей и бодрой.

***

В психотерапии принято сравнивать счастье с домом. Если дом стоит на дрянном фундаменте, то вешать в нём картины, изящные занавеси и даже клеить обои вряд ли нужно всё равно будет тяжёлый запах, сырость и даже опасность обрушения. Этот фундамент — метафора блоков счастья, при которых счастье невозможно. Проблемы и Алисы, и Василия как раз и были в блокировке счастья — оба моих пациента просто не могли, не умели быть счастливыми. Мы вместе, обоюдными усилиями, эти блоки удалили — теперь у их домов надёжные и качественные фундаменты. Осталось лишь сделать эти дома уютными и красивыми — осталось научиться жить в состоянии счастья. И я уверен: у Алисы и Василия это обязательно получится!

Читайте самое начало истории в первой части!