Идея провести ночь в поезде, чтобы добраться из Екатеринбурга в Казань изначально казалась мне неплохой. Вагон был полупустой. Кроме меня и Ксении в купе был один мужчина, спящий на нижний полке.
Когда мы собирались уже ложиться спать он проснулся и начал заваривать «Доширак». От запахов нам тоже захотелось есть, пришлось перенести сон. Мы заварили лапшу, сели втроём за столик и разговорились.
Мужчина оказался общительным. Ему нужно было выходить в одной деревушке в час ночи, но перед выходом он успел рассказать нам историю.
В моей деревне ходят слухи, что на перегоне от нас до следующей станции давно сбили старика, который переходил пути с посохом в руках. И теперь по ночам его призрак садится в поезда, держа в руках тот же посох. И он нисколько не похож на Гендальфа, наоборот вид его ужасает, на лице шрамы, одежда рваная и грязная, а смотрит на всех с призрением. Ездит он всегда в купе.
Дак вот когда под утро проводники будят пассажиров обнаруживают, что в купе, куда садился старик никого нет. Люди исчезают без следа. Ещё никто из пропавших не нашёлся. А старик, хоть и редко, но так и продолжает садиться в поезда по ночам.
История выглядела жутко, особенно в ночном вагоне. Когда мужчина сошёл на станции мы залезли на верхние полки.
Следующая станция была всего через несколько минут, поезд постоял две минуты и тронулся дальше, а в этот момент к нам в купе подсел старик, и было у него в руках что-то длинное, похожее на посох.
Мы с Ксенией не спали всю ночь, только переглядывались. Не могли уснуть толи от совпадения с историей мужика, толи от того что старик громко храпел.
Когда рассвело, мы никуда не исчезли, всё также лежали на верхних полках и даже слышали голоса за дверью.
Старик проснулся в районе восьми утра. Сходил за чаем и достал бутерброды. Увидев, что мы не спим, решил заговорить. Оказывается, его звали Иван Аркадьевич, и он ехал к своему сыну в Агрыз. И вёз с собой не посох, а ручную газонокосилку, замотанную в тёмную ткань.
Рассказывая этот случай, я всегда вспоминаю старую пословицу:
У страха глаза велики, да ничего не видят.
