В одном довольно крупном (не миллионник, но и не раздувшееся село) областном центре жила девушка по имени... Ну, допустим, Луиза. Странное было у неё имя, и странная была жизнь. Не работала ни дня, школу бросила, кое-как экстерном сдав экзамены за восьмой и девятый класс. Не любили её там, и не дружил с ней никто. Во дворе своей пятиэтажки она тоже друзей не завела -- не такая какая-то, не от мира сего, не принимали её. Просидела дома сиднем до двадцати лет, потом интернет ей провели. Завела дневник, жаловалась на жизнь, стихи писала, так и познакомилась с первым своим ухажёром, да и ушла к нему жить через пару недель в чём была. С матерью Луиза не ладила никогда, та только орала на неё и проклятьями сыпала -- не дочь, мол, а наказание. За радость Луизе было из дома постылого убежать.
Ухажёр тоже не работал, жил на содержании у родителей, потому как вторая группа инвалидности, и диагноз -- шизофрения. А Луизе всё лучше, чем мама с воплями, да и любила она его. А там и друзья нашлись, и подруги, такие же странные и неотмирные, весело жизнь потекла. Спустя три года у ухажёра то ли любовь прошла, то ли обострение началось -- и утекла Луиза жить к одной из подруг. Да и там никто не работал: что подругины родители подкинут, что бабушка Луизина, что друзья притащат -- так и перебивались. Весело жили, но спустя два года родителям подруги этот вертеп надоел, да и погнали они оттуда всех, включая Луизу, а дочь учиться услали в другой город.
Пришлось Луизе топать по месту прописки, да вновь проводить дни в одиночестве и скандалах с матерью.
Пока однажды не приехал Саша. Сашу Луиза знала шапочно -- кто-то из подруг с ним шуры-муры водил, да недолго, и уехать ему пришлось в крохотный городок в тайге, в котором он вырос. Работать Саша тоже не умел и не любил, квартиру снимать не на что, а жить с бабкой, которая из ума выжила, сил не было. Да только вот и в тайге с матерью, отчимом, да малолетним братом -- тесновато было. Снова решил попробовать в город. Приехал, позвонил Луизе, чисто по-приятельски. Глянулась она ему, давно ещё, да не знал как подойти -- громкая она была, резкая. Высокая, сильно его выше, и явно в мужчинах не заинтересованная. А она возьми и позови его к себе жить, раз уж негде -- маменька её в присутствии посторонних притихала, и особо дочь доставать прекращала. Приехал Саша, думая работу найти, да снять всё-таки квартиру, но что-то там у них сплелось -- остался с ней.
Никто их отношения всерьёз не воспринял, у него тоже не особенно душа лежала к отношениям. Погуляет месяц-другой с кем-то, и до свидания, не про семью у него интересы. И у Луизы не про семью. Инопланетные какие-то интересы. Творчество, гитара, рисование, стихи, опять же.
И наркотики. Научила его Луиза колоться -- сам попросил, а уж кто её научил, то неведомо.
Была у Саши половина дома в деревне. Развалина развалиной, а получилось продать за четыре сотни деревянных. На то и жили, на то и вместе кололись, сидя у Луизиной матери в квартире. Комната отдельная, на замок запирается, ребята тихие, дома сидят постоянно. Не заметила она даже ничего, а может быть, просто не хотела замечать. Вещи не пропадают -- и ладно. Там и пропадать-то нечему было, всю жизнь в нищете жили.
А потом, года через два, деньги у них кончились, и наркотики кончились, и надоело им самим, устали до смерти. И никаких наркологов не понадобилось. Бросили одним днём, да больше как-то и не потянуло.
Да и тем же днём, практически, пошли заявление подали. И расписались. Тихо, никому ни слова не сказав, только несколько друзей самых близких в курсе -- да и те по другим городам раскиданы, некому родителям чтобы сообщать было. У обоих с матерями отношения не ахти, у Саши мать вовсе алкоголичка, у Луизы скандалистка, да и дети... не мечта. Она вообще не училась, он когда-то поступал только чтобы из тайги уехать, да и бросил в начале второго курса, работать не хотят, размножаться не хотят, ещё и наркоманы -- хотя об этом только Сашина мать в курсе была, он принципиально рассказал. Она, по молодым годам, сама не прочь была угоститься. Её друзья да ухажёры дым столбом наводили в их доме всё Сашино детство. В обморок, в общем, не упала, да и значения особого не придала.
Это, по сути, присказка. Сказка началась тогда, когда обе родительницы осознали, что идет пятый год, как их непутёвые дети друг от друга даже на полчаса не отходят. Луизина-то мать тоже всё гудела, улучив минутку: "Бросит он тебя, все бросили, где там твои друзья так называемые? А шизик твой где? Никому ты кроме матери не нужна такая!"
Надеялась.
А Сашина мать, впервые Луизу увидев, чуть не перекрестилась. Каланча в жутких, агрессивных татуировках, курит, как паровоз, косметикой не пользуется, и не умеет, и не умела никогда, каблуков не носит, платьев тоже, неженственная совсем, и не стремится, и на вопросы о внуках, даже шутливые, глаза закатывает и провозглашает: "Никаких детей! Я их терпеть не могу!"
Но успокоила себя: временно это, сынок ветреный, ну нашёл чудовищную девицу, ну живёт с ней... Долго не продлится.
На пятый год начало доходить, что это уже что-то слишком долго. И начались вопросы, сначала исподтишка, ненавязчиво -- мол, как вы там, не часто ругаетесь?
А они не ругались. Вообще никогда. Обнимались только, да держались друг за друга, как за последнюю надежду, за единственную надежду на лучшее.
Потом умерла безумная бабушка Саши, предварительно доведя до ручки и соседей, и местное отделение полиции, изрубив топором двери в собственной квартире, и попав напоследок в ПНИ для престарелых. Осталась квартира. Завещание она, в безумии своем, раз тридцать переписывала. То на дочь, то на внука Сашу, то на троюродного племянника. Последнее, самое актуальное, оказалось таки на дочь. Но дочь жила в таёжном городке последние тридцать лет, растила второго сына, возвращаться не собиралась, там её жизнь прошла, совсем юной девчонкой она туда убежала с первым мужем, Сашиным отцом.
И возникла идея, что Саше, раз уж он оказался способен на долгие отношения, пора иметь своё жильё. И чего квартире стоять пустой, пусть едет и живёт. Желательно, ещё пусть чудовище своё оставит маме чудовища, но раз нет, то ладно уж...
Сашин отец выбор сына, надо заметить, не осуждал. Да и вообще не разглядывал. Знакомиться не лез, есть и есть девица, а какая уж там девица -- не его дело. Спрашивал иногда только, та же ли, а потом предложение сделал. Мол, квартира-то в таёжном городке пополам принадлежит ему и Саше, мать Саши там лишь прописана, доли у неё нет и не было. Сказал: "Хотел на свадьбу тебе подарить свою долю, но раз вам и без штампа хорошо, то и сейчас подарю. А потом с матерью обменяетесь. Она вам эту квартиру, в городе, а вы ей ту, в тайге. Будет у всех по своей квартире, будут все жить там, где хотят."
Матери Саша разговор с отцом передал. Она на всё согласилась, сказала что даже и хорошо, и что давно так и надо было сделать. Но пока отец собирался заняться, пока что, прошло ещё два года, а Луиза так никуда и не исчезла. И не собиралась исчезать. И на привычные пьяные истерики матери Саша твердил одно -- у меня Луизочка, я не могу лететь три тысячи километров к тебе неизвестно зачем, а Луизочка к тебе не хочет, нам с Луизочкой кошек не с кем оставить, и Луизочка вообще самолётов боится, Луизочка, Луизочка, Луизочка...
И однажды Сашина мать не выдержала. Орать начала на сына, требовать, чтобы выселялся он из её квартиры, раз ему нужна эта мымра. Кричала: "Нормальную найдёшь, женишься, тогда и получишь, а с этой можешь хоть под забором жить, нашёл чувырлу, неужели никого лучше не было!"
А Луиза всё слышала по громкой связи. И лицо несчастное своего ненаглядного видела. И крикнула в ответ, что нечего на него орать, что никому она такого не позволит, и что вообще за Сашу зубами загрызёт кого угодно, и плевать ей, мать там или Дева Мария. Дальше из трубки орали уже на неё, а Саша держал её за руку и жалел, потому что знал: ещё сутки она не встанет с кровати и будет плакать, долго плакать. Громкая и резкая Луиза в его единоличном присутствии становилась очень уязвимой. Она и защищать его кинулась, потому что не могла иначе. Любила его чудовищная девица, любила сильно и беззаветно, и не нужно ей было чужих квартир и ничего не нужно было, только бы он был рядом, только бы был счастлив. Мать его так не любила никогда, только манипулировала любовью, и руки заламывала, и стенала, давя на жалость и сыновние чувства. Которые сама же всем этим и уничтожила.
Через несколько месяцев после памятного скандала отец Саши переоформил квартиру в таёжном городке на него. Страсти поутихли, казалось бы, но... Мать упёрлась рогом: "Не отдам квартиру "твоей мартышке", ты же сразу её на неё перепишешь, тебе одна она дорога, семья тебе не нужна."
Саша вздохнул, и сказал: "Что ж, тогда отдавай мою, отец мне её подарил, а сама сюда переезжай. Мы её продадим, потому что в тайге жить не хотим, купим себе здесь, и все в расчёте."
На что мать радостно заявила, что фиг Саше, а не квартира. Она там прописана с правом пожизненного проживания, потому что отказалась от доли, когда квартира покупалась, а продать квартиру в крохотном городке с таким обременением -- почти невозможно. Кому оно нужно, когда полно квартир без подобных проблем?
"Сам себе заработай, или пусть тебе добрый папа подарит, а я тебе ничего не отдам!"
Попытки договариваться пропали втуне, ничего слышать не хотела.
А пока всё это происходило, Саша успел устроиться на работу. Тестировщиком. И так хорошо у него всё пошло, что спустя полтора года на той работе зарплата его выросла втрое, ему там легко и интересно, и сотрудник он полезный. Настолько полезный, что когда он сказал, что после пандемии в офис не вернётся -- там только покивали. Сиди на удалёнке, ради Бога. А когда ему дали оффер из питерской компании с зарплатой гораздо выше, чем была у него на тот момент, повысили и выдали контрпредложение, с зарплатой ещё выше. Ценный кадр вышел из Саши. Только потому и вышел, что Луизочка больная насквозь, и ему хотелось помочь. И потому, что Луизочка не работает, и не может. Не умеет ведь ничего, кроме стихов, да пирогов домашних, творческая у него Луизочка, неотмирная. Какая в детстве была, такой на всю жизнь и осталась.
Вот только матери он размер своей зарплаты сообщать боится. Потому что начнёт давить и на сыновние, и на братские чувства, и на что угодно. Денег начнёт просить. Пока хотя бы не просит.
Наркомания назад не тянет. Чудовищная Луиза как вниз утянула, так и всплыть помогла. Вот только враги они теперь всем. Теперь -- нашли крохотный городок на юге, просто ткнув пальцем в карту. Очень дешёвые квартиры, плюсовая температура зимой, чистый воздух, натуральные продукты. Съездили туда в отпуск, полюбовались, решили оставаться. Работы там нет, но Саше главное, чтобы интернет был, он из любой точки мира работать сможет. Выбрали себе трёшку, оформляют ипотеку. Не на двадцать лет, с платежами в две трети дохода, а всего на три, с очень скромной суммарной переплатой.
Обе матери шипят на них, что те змеи, и кричат, что вот нормальные дети родителям помогают в тридцать лет, а не просят помощи для себя.
Ребята вспоминают каждый своё детство с ужасом и болью. И благодарить им своих матерей не за что. Только за то, что родили, да в детдом не сдали. Просить тоже больше ничего не собираются. Родители их предали, предали самым неприятным образом, корыстным, мелочным.
А любовь... Любовь бывает разной. И она спасает. От всего.
Любите друг друга, не смотря ни на что.
Спасибо за прочтение.
(История абсолютно реальная, имена изменены).