Начало интервью ЗДЕСЬ
-- История про то, как в момент отчаяния хотели сесть в машину и с обрыва – правда?
-- Правда. Случалось, уложив детей спать, сидела одна с бокалом вина и чокалась со своим отражением в зеркале. В спорте я много раз падала, было много физической боли. Но опыта такого морального падения, как в тот раз, еще не было. Из этого состояния меня однажды вывел Сашка. Подошел ко мне как-то и сказал: «Мама, посмотри на себя, на кого ты похожа. Вся седая стала, некрасивая». Меня это так встряхнуло. Вот те моменты, которые, что называется, пятки поджигают. Самолюбие задевают. Я посмотрела на себя со стороны: и правда – вся седая, некрасивая… И срочно занялась собой. Но мозги еще долго не готовы были трезво размышлять. Башка, что называется, кипела – от обиды, от того, что планы порушились, от моральной, финансовой неизвестности.
Сама по себе я могла страдать сколько угодно. Но я была ответственна за двух маленьких детей. А их каждый день нужно было проводить в школу, забрать из школы, накормить … К тому же пришлось за все браться самой, вплоть до оформления налоговых документов. На первых порах дети учили меня, как правильно писать по-английски. А я быстро всему училась. Выхода другого не было.
-- Вас этот опыт не озлобил?
-- Нет! Еще в те времена, когда я тренировалась у Жука, со мной занимался хореограф. Эта дама танцевала в Большом театре еще до революции, потом пережила две войны, в 37-м ее мужа расстреляли, в общем, чего она в только не натерпелась. А у меня тогда наступил период, когда я бунтовала против всего и всех, такой был юношеский негативизм. И когда я в таком состоянии однажды столкнулась с ней, она мне сказала: «Деточка, главное в этой жизни – не озлобиться, иначе ты испортишь жизнь не только себе, но и всем вокруг, особенно тем, кто тебя любит». И ее слова на меня очень благотворно подействовали. К тому же я понимала, что вот уж кто мог озлобиться, так это она, и никто бы ее не судил за это – а ведь нет, не озлобилась...
Я вообще считаю так: как только начинаешь скулить, себя жалеть или сокрушаешься, что кто-то тебя не любит, тебе завидует или, наоборот, у кого-то что-то лучше – все, проблема начнет тебя разъедать, и тебе конец. Ни в коем случае нельзя открывать эту дверку… И потом в жизни столько всего интересного. К тому же она такая короткая! Надо быстрее все пережить, сделать выводы и идти дальше.
-- Любовь, по-вашему, – подарок, наказание, испытание?
-- Конечно, подарок. Правда, сейчас понимаю, что в свое время не очень-то нас всех учили этим отношениям. Раз любовь – мол, все само собой устроится. А то, что выстраивать отношения – это наука и работа – об этом мы и не догадывались. В свое время меня резанула фраза одной знакомой. Она начала встречаться с молодым человеком и я поинтересовалась: ну как у вас, все хорошо? На что она ответила: «Я работаю над отношениями». Я только приехала в Америку и меня эта формулировка просто парализовала: как так -- работаю? Она увидела мое удивленное лицо. И начала объяснять: «Ира, когда ты хочешь достичь в катании какого-то результата, к примеру, безукоризненного параллельного вращения, ты же над этим работаешь?» Я ответила: «Да!» «Но в процессе работы над этими вращениями вы с партнером можете поспорить, даже разругаться, так? Однако же после этого ты не бросаешь его, а так стараешься себя вести, чтобы отношения наладились, конфликт был исчерпан…» - «Да!» -- «Так же нужно выстраивать и отношения в семье!» К сожалению, иногда это понимание приходит слишком поздно.
-- У вас сейчас есть ощущение тыла или вы крайняя?
-- Мой тыл – мои близкие, друзья, их немного. И мои дети. Но для детей... все равно они нуждаются во мне в большей степени. Я знаю, что если я попрошу у них что-то, они всегда сделают. Но по себе помню – когда ушла из жизни мама, у меня возникло ощущение, что по спине ветер гуляет. А мне было 42 года, уже дети росли, я твердо стояла на ногах – и морально, и финансово.
Знаете, я в принципе легко могу заплакать – к примеру, во время какого-то сентиментального фильма. Но вот умерла мама, а слез не было. Состояние было ужасное, к тому же не получилось приехать на похороны, а глаза были сухие... Есть вещи, от которых человек всю жизнь будет плакать, но по-другому. Впрочем, мне кажется, это для всех так -- сколько бы лет тебе ни было, даже зная, что родители в тебе нуждаются уже в большей степени, чем ты в них, когда они уходят, понимаешь, что стена за тобой рушится...
-- Опыт американской жизни – чему научил, что в вас открыл?
-- В Америке более цивилизованная жизнь, но там мы все равно чужие и никому не нужны… Там у меня действительно была внешне относительно спокойная жизнь. Каток, дом, опять каток... Такое тихое болото. К этому состоянию привыкаешь, но... В какой-то момент я поймала себя на мысли, что мне, например, очень не хватает Москвы. Я ее очень люблю. Когда мне бывало плохо, я могла часами гулять по ней, бродить по бульварам, и становилось легче. Не говоря уже о том, что здесь все мои друзья.
-- Ваша дочь так и осталась жить в Америке?
-- Алена стала настоящей американкой. Она амбициозный, творческий человечек. Закончила университет и работает журналистом на телеканале Russia today. Но при всем этом она умеет получать от жизни удовольствие. Помню, она была еще совсем крохой, ей было года два, и мы поехали с ней в Ялту. Как-то она сидела на горшке, а вокруг собрались все родственники: мама, папа, бабушка, дедушка, брат. И вот она посмотрела на нас и сказала: «Я буду маленькой принцессой, а вы все, — и обвела нас пальчиком, — будете помогать мне в этой жизни». Сейчас у нее многому учусь. В первую очередь – любить себя, просто наслаждаться жизнью. Раньше как-то не получилось. А теперь пробую, и знаете, так интересно!
Есть люди, у которых вечно что-то болит, другие вечно хандрят... А ведь все зависит от ракурса: как ты на жизнь посмотришь, так она к тебе, по сути, и обернется. Помню, у нас только начались отношения со вторым мужем, но все это проходило на фоне каких-то неприятностей: у меня были проблемы на работе, у него... Вдобавок и дома конфликт, и сын совсем маленький... Мы с мужем тогда снимали квартиру. Однажды выходим в наш замызганный двор, сзади нас хлопает дверь подъезда, и стая ворон со страшным криком взлетает над мусорным ящиком. Вроде бы все не так: и серое небо на головой, и куча проблем висит на шее... А я говорю: «Ленечка, видишь, птички летают». Он на меня так посмотрел: «Ириш, это вороны». К чему вспомнила? Любую ситуацию можно истолковать так или иначе: одному все больно, а другой старается не унывать.
Жук как-то сказал обо мне с иронией: «Ирка, съешь лимон, а то физиономия больно счастливая!» Знаете, кислятины в моей жизни хватало, но улыбаться не разучилась. С чего вдруг? Сама не сломалась, дети прекрасные выросли, у меня есть настоящие друзья – все хорошо. Буду и дальше сиять.
-- Что для вас теперь отдушина?
-- Встала на беговую дорожку и побежала. Во-первых, это просто необходимо, во-вторых, в кайф. Даже если тяжело себя заставить. Но потом, когда себя переломил, начинаешь в десять раз себя больше уважать. Мне вообще кажется, что для человека победить себя – это наивысший кайф. «Преодолей себя, преодолеешь жизнь» -- мой девиз.
Понравилось? Подпишись на наш канал!
Майя Чаплыгина, Москва -- специально для «Лилит» (с)