О своем детстве рассказывает Игорь Растеряев, музыкант,
исполнитель авторской песни, актер и просто замечательный творческий человек, коренной петербуржец.
Текст и фото - Нелли Де для журнала FAMILY STYLE
— Игорь, расскажи, пожалуйста, со скольких лет ты себя помнишь? (Я себя отчетливо помню с восьми месяцев, хотя мои родители мне не верят (очень четко помню картину, как мама и бабушка обрадовались, увидев мой очередной прорезавшийся зуб). А какие у тебя первые воспоминания о доме, о родителях, близких?
— Да, наверное, лет с двух-трех. Помню, как крестили, но вообще воспоминания с более позднего времени. Зиму 87 года помню: эркер переморозило наш, окна все там - такие узоры были зимние! Бабушка просила не разговаривать на улице. Помню, в Таврический сад ходили с папой на санках с горки кататься. Он сказал, что там медведь живет. Помню, в нулевке лежали в тихий час одетые и одеялами были окна завешаны - такой мороз на улице был! Дома в красноармейцев играли и т д.
— Ты провел детство до школы в старом дореволюционном доме на улице Рылеева. Тогда все жили просто, никто ни перед кем не имел никаких преимуществ. Но все-таки, ты осознавал, что этот старый дом с историей - нечто особенное? (Когда моя семья переехала в дом архитектора Нирнзее 1913 года постройки, где я сейчас и живу, я была просто поражена, ошарашена и атмосферой, и архитектурой, это ощущение колоссальной любви к своему дому я и сейчас бережно храню в сердце).
— Нет, для меня это была обычная обстановка. Просто воспринимал модерн как норму и потом это же была коммуналка. Одно дело фотографировать красивые дома и совсем другое в них жить с соседями. Я помню соседей. Я с ними дружил, а бабушка, по-моему, не очень, поэтому особого пиетета к месту не было. Я ж повторюсь - в центре родился.
— Вы жили в коммуналке, расскажи, пожалуйста, какие воспоминания остались об этом?
— Жили в двух комнатах. Там был паркет, красивая печка с зеркалом, и эркер мой с игрушками. Помню с эркера смотрел - красные флаги по улице Рылеева в праздники революционные! Телевизор был черно-белый. С папой во дворе гуляли. А один раз приехал к нему друг с Архангельска - дядя Игорь Флейшман, сейчас он бизнесмен. Так я чего-то зазевался и прямо в него чуть не впилился! А он просто меня между ног пропустил, чуть на цыпочки привстал! Это значит, я совсем еще маленький был, раз проехал.
— Квартира была обычной или какой-то особенной, может быть, по планировке? Раньше в Москве, например, строили обязательно с т. н. круговой планировкой, все комнаты были смежные, чтобы отапливать было удобно. Потом, когда стали превращать квартиры в коммуналки, двери закладывали и комнаты (или блоки комнат) делали отдельными.
— Про планировку мне сложно сказать. Там все ж перестроили после того, как буржуев выгнали. У нас за стенкой был лифт - это я помню. У нас было две комнаты. У тети Светы одна. У тети Любы одна.
— В доме или в квартире у тебя было какое-то любимое место? (У меня было всегда любимое место - наша огромная парадная лестница, мне родители не разрешали одной ездить на лифте, я ходила пешком на пятый этаж и знала каждую ступеньку на лестнице).
— Эркер был. Там была коробка с игрушками и книжка еще была, болгарская или сербская, про партизан. Вроде называлась «Десант на Дравабр» (или Бровадр). Что это, я до сих пор не знаю. Вероятно некое село в Болгарии или Сербии. В ванной не плескался, она общая была. Поэтому эркер, наверно. А так… Я же маленький еще был, мы когда переехали мне и 8 лет не было…
— Когда мы с тобой гуляли по парадным, ты рассказывал: вот здесь был магазин, вот здесь я покупал жвачку. В нашем детстве мы гуляли лет с четырех сами, даже дошкольники сами ходили в магазин. Тебя отпускали одного? Банку для сметаны и авоську для продуктов тебе давали? ( Я ходила в молочный, где мы часто стояли в очереди вместе с Юрием Никулиным, который жил на Б. Бронной - он как все смертные, стоял в очереди, а дети и взрослые с «дядей Юрой» вежливо здоровались).
— Я не помню, чтобы я особо куда-то ходил, если честно. Я вообще-то домашний был паренек. Авоськи это уже на проспекте Просвещения, куда мы переехали. Это там — за хлебом сходить, за сметаной и маслом, в две кассы постоять, а потом в два отдела. А на Рылеева, может, иногда только в школу.
— Ты хорошо знал район? Играли ли вы с друзьями в соседних парадных? Уходили ли на соседние детские площадки? Или только во дворе? Помнишь, как нас звали из окошка родители обедать или кидали нам из окна, например, ключи или покушать что-то, а мы ловили?
— Меня с окошка кричать не могли, у нас окна на улицу выходили. Помню, был у меня корешок - Владик с соседнего двора или даже через двор жил. Это был реально дворовый мальчик, вот он точно знал район. Насчет планировки своей коммуналки, тут не уверен, но все дворы и помойки, это точно. Владик приходил и, когда мама открывала дверь, говорил так: «Он дома?» — не утруждая себя всякими приветствиями и именами. Однажды он посетовал на то, что у него умерла бабка и его заставили ехать на похороны, а в школе в это время приезжали какие-то иностранцы и всем раздавали заграничные жвачки, а ему из-за этой (далее я узнал первое матерное слово) бабки все пришлось пропустить.
— Главными людьми нашего дошкольного детства были, безусловно, бабушки и
дедушки. Меня, например, назвали в честь моей бабушки. И для тебя, знаю, особую роль в жизни играет бабушка. Она тобой в основном в детстве занималась?
— И бабушка, и прабабушка, и дед Агван, когда приезжал. И папа, конечно. И мама. Книжки читали, иногда возили меня к прабабушке на Демьяна Бедного. В хрущевке там жили в двухкомнатной пять человек. Это было интересно: дядя Юра в лес ездил, грибы привозил; Славик в ПТУ ходил, на краснодеревщика учился. Его очень уважали местные гопники, но не за резьбу по дереву, конечно, а за то, что мог в репу дать как следует. А прабабушкиного второго мужа слабо помню. Мне 4 года было, когда он умер. Он в блокаду сварщиком был, личное клеймо имел.
— После улицы Рылеева ваша семья переехала на окраину Петербурга. Тебя тянет обратно в родные места? Приятно было побывать в своей парадной? Или это уже как закрытая книга, прочел, закрыл и отложил? Возвращаешься и ощущения уже совсем не те?
— Туда особо не вернешься - везде кодовые замки и дворы закрыты, даже наш проходной загородили. Поэтому, конечно, все там не так. Но ведь и 30 лет прошло. Везде в мире все не так. Сейчас я в центре жить бы не хотел. Во-первых, уже привык к Озеркам. А во-вторых, там на машине неудобно. Ну и потом в центр приятно приехать. Это как праздник. Хотя я там и так все время бываю: город-то у нас небольшой.
— Думаю, нашему поколению особенно близок клип на песню «Детство». Как удалось сделать клип, сплошь состоящий из таких вкусных, живых деталей?
— Сложности были в похожести лиц, ибо рисовал свою компанию по фото. А качество фотографий из 90-х, снятых на мыльницу - это отдельный разговор! Все они, в основном, ночные и в полупрофиль. Надо было нарисовать так, чтобы пацаны сказали «похоже»! И детали знаковые туда включил, как ностальгию. Думаю, с годами это будет только интереснее смотреть.
— Спасибо тебе огромное за рассказ!