3 ноября 1500 года во Флоренции в семье мастера по изготовлению музыкальных инструментов родился Бенвенуто Челлини.
Этот человек для меня всегда являлся символической фигурой позднего Ренессанса, его воплощением во всей полноте.
Видимо, потому, что одна из наиболее точных характеристик всех великих личностей Возрождения - избыточность. Причем, избыточность во всем, в любом проявлении и черте характера, не говоря уже о талантах и мощи натуры.
Сбросив жесткие рамки, сковывавшие личность в Средневековье, Ренессанс выпустил на волю всех ангелов и демонов человеческой натуры, все прекрасное и низменное, что в ней таилось.
Потому деяния людей эпохи Возрождения столь восхищают или ужасают - они тоже избыточны, доведены до крайности; преступления страшны и гнусны настолько, что целомудренному Средневековью и не снилось, полеты духа так дерзновенны, что ни Святой Фома, ни Святой Бернар, ни Абеляр, ни даже Августин и не мечтали о таких высотах, творения художников столь совершенны, словно сами боги водили их резцом или кистью, подсказывали им неведомые доселе секреты мастерства, замыслы так дерзки, что грандиозные предприятия средневековых завоевателей и искателей приключений бледнеют перед ними.
Строгое Средневековье знало способы бороться с избыточностью, суровые, даже жестокие, но верные.
У рыцарей была война, турниры, идеал Камелота, поиск Грааля, служение Прекрасной Даме, Крестовые походы, наконец…
У святых отцов - подвиги аскезы, борьба с ересью, библиотеки и соборы, яростные войны между монашескими орденами, страх и восторг прикосновения к великим знаниям древности, борьба понтифика с императором, обращение язычников…
Монархам хватало дел с захватом и переделом земель, построением государств, завоеваниями и спорами за трон...
И над всем этим довлела даже не церковь, а странная, непостижимая для современного человека форма веры и ощущения себя, как части огромного целого, одной ноты великом хоре мировой эклессии, центром которой был Бог и Его непреложная Воля.
Ренессанс же позволил себе не только покорно склоняться перед Божьей Волей, но еще и задавать вопросы, сомневаться, не в истинности веры, нет, а в правильности формы прославления Творца. Человек Возрождения не перестал быть частью великого хора, но ощутил себя солистом в нем, со своей волей, желаниями, особенностями и безусловным правом на все это. Вместо «мы должны» он сказал вдруг «я могу»...
Однако Ренессанс был одержим верой. Глубоко неправы те, кто считает Возрождение вольнодумной, утратившей интерес к церкви и религии эпохой. Люди Ренессанса были чрезвычайно озабочены вопросами Спасения. Больше, чем люди Средневековья, ибо тех устраивало спасение коллективное, а теперь каждый думал и отвечал за себя. Но церковь земная перестала давать удовлетворительные ответы на эти вопросы, не успевая за быстро меняющимся миром. А уж Черная Смерть, природные катастрофы начала XIV века и раскол папства точно не могли быть адекватно объяснены с точки зрения традиционной церковной доктрины.
Впрочем, вернемся к Бенвенуто Челинни.
Поразительно одаренный во многих областях, он при этом обладал характером, который, если бы не был описан им самим с дотошностью психолога, мог бы показаться порождением буйной фантазии романиста - уж слишком он невероятен своими крайностями.
Его жизнь длинной в 70 лет была гораздо более бурной, изменчивой, непредсказуемой, чем самый закрученный авантюрный роман. В ней было все - преследование властей, война, побеги из тюрем (причем, самых страшных и охраняемых), покровительство пап и монархов, ссоры с ними, вендетта, преступления и страстная любовь. И при всем этом маэстро успевал творить и создавать шедевры, ставшие образцами для грядущих поколений.
В сознании человека последних полутора веков художник почему-то постепенно превращается в некое эльфоподобное (причем, в худшей вариации эльфов) существо, почти лишенное человеческих страстей и полнокровия переживаний, излишне рефлексивное, чувствительное, неспособное на какие-то сильные поступки. Нам кажется странным, что художник может быть воином и скитальцем, способен на бурный гнев и жестокую месть, не боится убивать и умирать, ссорится с сильными мира сего из-за денег и самолюбия.
Именно таковым был Челинни - мстил убийцам брата, пережил жуткий штурм Рима 1527 года, когда ландскнехты превратили Вечный Город в настоящий ад, доводил до бешенства пап Климента VII и Павла III, дерзил королю Франции Франциску I, ссорился с парижским прево. Не переставая при этом ваять, лить, рисовать, писать, сочинять музыку и т д.
Сколько энергии в одном человеке!
Для нас странно, что художник, только что работавший, скажем, над Распятием, вдруг берется за оружие и обагряет руки кровью. Мы же помним:
«Гений и злодейство - две вещи несовместные...»
Но в этом отношении, мне кажется, прав Дюма-отец:
«Да не составит читатель плохого мнения о нашем достойном мастере, который, убив одного, точнее, двух, а может быть, и трех человек, если хорошенько покопаться в его жизни, – весьма опасался сторожевого дозора, но отнюдь не страшился гнева господня.
Ибо в 1540 году летосчисления нашего этот человек был для своего времени обыкновенным человеком, как и все, по выражению немцев. Да это и понятно. В те времена люди не страшились смерти и сами убивали хладнокровно; мы и теперь смелы, но наши предки были отважны до дерзости; мы люди зрелые, они же были молоды. В те времена люди были так щедры, что совершенно беззаботно теряли, давали, продавали и отнимали жизнь.
Жил-был один писатель, на которого долго возводили клевету, имя которого было синонимом вероломства, жестокости – словом, всего, что означает низость, и только в XIX веке, самом беспристрастном из всех веков в истории человечества, этого писателя, великого патриота и отважного человека, оправдали. А ведь единственная вина Николо Макиавелли заключалась в том, что он был сыном своего времени, когда все зависело от силы и успеха, когда люди уважали дело, а не слово и когда прямо к цели, не разбирая средства и не рассуждая, шли властитель Борджа, мыслитель Макиавелли и ювелир Бенвенуто Челлини».
Хорошо сказано. Смешно и странно судить людей одного времени по меркам и канонам другого.
А.К. Дживелегов в одной из работ, посвященных Возрождению, писал так:
«…свобода в понимании итальянского Ренессанса имела в виду отдельную личность. Гуманизм доказывал, что человек в своих чувствах, в своих мыслях, в своих верованиях не подлежит никакой опеке, что над ним не должно быть чужой воли, мешающей ему чувствовать и думать, как хочется».
А от этого отсутствия опеки над чувствами и мыслями полшага до полной свободы в проявлениях - от подвигов самопожертвования до гнуснейших деяний, от Савонаролы до Родриго Борджиа и его семейства.
Сам Бенвенуто предваряет свое жизнеописание таким сонетом:
Я Жизнь мою мятежную пишу
В благодаренье господу Природы,
Что, дав мне душу, блюл ее все годы.
Ряд знатных дел свершил я и дышу.
Мой Рок жестокий без вреда сношу;
Жизнь, слава, дар, дивящий все народы,
Мощь, прелесть, красота и стать породы;
Поправ одних, другим вослед спешу.
Но мне премного жаль, что столько ране
Средь суеты потеряно годин:
Наш хрупкий разум ветр разносит всюду.
Раз тщетно сетовать, доволен буду,
Всходя, как нисходил, желанный сын
В цветке, возросшем в доблестной Тоскане.
Ни о каком христианском смирении и растворении собственной личности и речи нет. Напротив, человек ценит себя очень высоко.
Когда первый раз читаешь его жизнеописание, поражаешься, что он одинаково подробно, ярко, живо описывает и свою работу, и свои приключения, и ссоры с различными высокими особами, что в нем нет пиетета ни к королевской крови, ни к папскому сану, ни к древности рода. Он просто знает, кто есть кто, какова расстановка фигур на доске. Но себя ценит не меньше любого из них.
Кстати, есть фильм, посвященный маэстро - «Челлини: Преступная жизнь», снятый в 1990 году.
По-моему, в этом названии отразилось все лицемерие нашего времени и привычка к двойным стандартам во всем.
Конечно, Челлини не образец добродетели. Он сам честно признается в совершенных им убийствах (правда, все это были честные схватки с неясным исходом, он никогда не нападал из-за угла, не доносил, не травил и т п.), он много раз бегал от папского правосудия. Соответственно - преступник.
Но почему-то так не называют руководителя Альбигойского крестового похода Симона де Монфора, на совести которого тысячи жизней, или Наполеона, развязавшего общеевропейскую войну, жертвами которой стали миллионы человек. Он как раз - великий полководец и правитель. Наш любимый князь Владимир Святославич, братоубийца, насильник, развратник, многоженец, кровавый деспот – святой…
Вот и разберись, что по-настоящему ценится в нашем безумном мире.