Иван Михайлович Кудинов был мужик степенный, рассудительный и временами даже мудрый. Но это когда он трезвый, и не просто трезвый, а совсем протрезвевший. Дело в том, что он периодически по три дня в месяц бывал в таком запое, что после первого дня поглощения спиртного становился беспомощным и неуправляемо плаксивым. В этом состоянии он ставил пластинки с военными песнями и перебирал фотографии фронтовых товарищей, периодически выпивая стопочки на помин их душ. Тут уж не до рассудительности!
После этого лечился он рассолами всего того, что имелось в погребе. Начинал с огуречного, затем переходил на помидорный, капустный и завершал чаем с лимоном. Последовательность ингредиентов мог и менять, но в сумме всегда выходило два дня на восстановление. Кульминацией этого запойно-похмельного промежутка времени была баня. Да такая баня, что выходил он из неё степенным аж на двадцать пять деньков. В эти дни он разворачивал такую кипучую деятельность, что другим вялопьющим мужикам и за два месяца не осилить.
Пожилые односельчане, тоже прошедшие войну и видавшие виды, иногда подначивали:
«Не хочешь ты, Михалыч, в компании посидеть, с пивком да водочкой. Один выпиваешь».
«С вами ведь надо каждый день балдеть. А когда же работать? Нет уж, увольте!»
Справедливости ради, первый день он как раз и употреблял в компании, а второй и третий, действительно, один. Хотя считал, что пьёт с друзьями-однополчанами. А начинал, как правило, с какой-нибудь причины, а то и вовсе - с авантюры.
Правда это или история из серии баек, но как слышал, так и передаю. Поехал Михалыч как-то в лесничество за досками. Перекрывали крышу в Доме Культуры, а на обрешётку не хватило досок. Так вот, заведующий ДК (это был сам Иван Михайлович) отправился на колхозном "ЗИЛе" за недостающим стройматериалом. Оформив необходимые бумаги, подогнал машину под погрузку.
И тут Михалыч поспорил с грузчиками, что подставит ногу под колесо, и машина переедет её. Спорили на литр водки. Колхозный водитель медленно, под наблюдением уже хмельных грузчиков и кладовщика переехал передним колесом ногу Михалыча, который после этого как ни в чём не бывало поднялся, отряхнул брюки и спокойно промолвил: «На войне и не такое бывало! Гоните литр, мужики!»
После того, как загрузили машину, этот литр, а за ним и ещё столько были приняты на грудь всей честной компанией. Второй литр уже оплачивал Михалыч. Подвыпившие грузчики, с одобрения кладовщика, бросили на машину десятка полтора лишних досок. А перед отъездом, приподняв штанину, Михалыч показал свою ногу – протез.
А вот история, свидетелем которой я был сам. Женили Кудиновы единственного сына. Свадьбу гуляли у жениха. Так договорились с родителями невесты. Она была из города, а на ресторан или приличное кафе тратиться не захотели, так как собирали деньги на кооперативную квартиру молодожёнам. В деревне же свадьбу сыграть намного дешевле, да и гулять можно хоть неделю.
Гуляли по полной программе два дня, а на третий похмелялись особо больные, но без стола. На ходу, так сказать. Ответственным за обеспечение спиртным с общего согласия был утверждён Михалыч. Правда, перед самой свадьбой Клавдия Андреевна (жена Михалыча) взяла с супруга обещание – не употреблять сверх меры и быть на высоте.
Свадьба прошла в классических традициях русской деревни. Два дня гости пили, пели и плясали, что называется, до упаду. Некоторые к концу дня, а кто-то и ранее, опустили нос в винегрет или в иной салат, другие примостились спать под столом, а неистовые частушечники наяривали матаню под гармошку и периодически кричали «Горько!» молодым и, как кукушки, вели бухгалтерский подсчёт времени поцелуев. Дважды завязывалась драка, но Михалыч вовремя подходил с графином, и зачинщики пили «мировую», не успев обменяться тумаками. Виночерпий был действительно на высоте. Пот лил градом с его лица, и он отлучался ненадолго на свежий воздух, на морозец. Свадьба проходила в конце января, морозы стояли нешуточные. Но это так, к слову. На самой свадьбе было ой как жарко! Отшумела, отгремела свадьба, и уехали молодые в город. Михалыч достойно выполнил свою миссию, и Клавдия Андреевна была очень довольна мужем.
Спустя недели три после свадьбы Михалыч пустился в традиционный трёхдневный запой. Необычным было лишь то, что за водкой он не ходил в магазин и супругу не посылал, а к вечеру был пьян как сапожник - в стельку. Наутро Клавдия Андреевна проследила за мужем. Михалыч, как профессиональный сапёр, обследовал каждый метр в сарае, где стояла корова, и то в яслях, то под стрехой соломенной крыши находил бутылки с водкой и складывал в сумку. Все ли он нашёл, что напрятал во время отлучек для освежения на свадьбе, нет ли, неизвестно, но на два «плановых» дня выходило с лихвой. Клавдия Андреевна пожурила-пожурила предприимчивого супруга, но конфисковывать спиртное не стала. Да и к чему? Свои три дня он всё равно отопьет.
В конце марта, когда снег начал активно таять, Михалыч ставил в саду табуретку и внимательно наблюдал за этим закономерным процессом. И ведь не напрасно высиживал часами! То тут, то там появлялись обтаявшие бутылки. В саду улов оказался также богатым: на три дня вновь хватило.
После рассолов и баньки Михалыч приступал к активной работе.
Он был настоящим трудоголиком. В Доме культуры регулярно проводились концерты местной самодеятельности. Частыми гостями в ДК бывали артисты из района и даже области. За тридцать лет работы в должности заведующего у него набралось более двух десятков почётных грамот разного калибра. Была здесь и грамота от областного Управления Культуры.
Дом и усадьба Кудиновых на селе выглядели образцово. Клавдия Андреевна вела биологию в местной школе, а дома выращивала такое разнообразие цветов, что радовали они глаз с ранней весны до поздней осени. Михалыч же построил небольшую теплицу под стеклом, ухаживал за десятком пчелосемей и был мастер на все руки. Свой дом он украсил накладной резьбой в форме птиц и домашних животных. Словом, были они настоящими тружениками и порядочными людьми.
Нет уже четы Кудиновых, не осталось в живых ни одного участника Великой Отечественной войны в селе, но пока мы помним о них - с их достоинствами и недостатками, они для нас живы!