Период 1925 – 1932 годов вошёл в историю под знамёнами раскулачивания и советской коллективизации. Попасть в списки кулаков мог любой крестьянин, в том числе середняк и «крестьянин маломощный».
За агитацию против колхозов и нежелание отдавать нажитое могли отобрать вообще всё, сослать с нажитого места, да и вовсе поставить к стенке. Сейчас найдётся немало потомков раскулаченных, готовых кричать о несправедливости, потомки раскулачивающих ведут себя тише. Но случается, что и раскулачивающая и раскулачиваемая сторона – одна семья. Просто время и идеология расставили отцов и сыновей по разные стороны баррикад.
1. Как мой прадед раскулачивал собственного отца: предыстория
«Подшутило» время над нашей семьёй. Прапрадед Иван Иванович Кузнецов и прадед Алексей Иванович – отец и сын. Жили в деревне, которая в 20-е годы прошлого века относилась к Иваново-Вознесенской губернии (сейчас территория Ярославской области). Жили не то чтобы зажиточно, но прокормить семью умели.
Прапрадед владел крепким просторным домом и кузницей. Работал на совесть, ковал орудия для пахоты, цепи, подковы, делал сундуки и владел практикой оцинковки (крайне редким на тот момент талантом). На нержавеющий материал был хороший спрос.
Сын – Алексей Иванович трудился на паровозоремонтном заводе в Ярославле, куда уехал на заработки. Стояла задача поднять производство и перенять опыт шведов. К слову, иностранных специалистов приглашали на производство, платили в валюте, и в советской Ярославии шведы чувствовали себя вполне вольготно и были не прочь задержаться, чего допустить было нельзя.
Прадеду поставили задачу: создать для шведов такие условия труда, чтобы сами не захотели оставаться, что и было успешно выполнено. Результат не остался незамеченным. Поступило предложение заманчивое предложение вступить в партию с перспективой «партийных собраний в барах» и другими «душевными посиделками» и бонусами. Но за проходной партийный билет пришлось расплачиваться.
Коллективизация
Начало коллективизации Алексей Иванович встретил в родной деревне. Комиссары тут же заприметили своего и сделали предложение, от которого «невозможно отказаться», – стать председателем. Мол, водку с нами пил, так изволь.
Требовалось выявлять на селе нежелательных элементов, собирать излишки имущества с односельчан. Излишком могло быть даже второе одеяло на одну семейную пару. Откажешься – в ссылке казённое одеяло выдадут, а мертвецам и вовсе укрываться незачем.
- У бати твоего, вон кузница есть. Работает на себя, - не заставил себя ждать намёк. - Разве может советский гражданин предпринимательством заниматься?
- Бать, откажись от кузницы, ходил Алексей за отцом.
- Да как же я, и без кузницы!? Не с того ты сынок, жизнь начинаешь!
Одно – отобрали. Советской власти не пригодилась кузница – развалили (на том месте в деревне сейчас пожарный пруд находится). Прапрадед же перебрался в соседнее село, где продолжал в подпольных условиях ковать и цинковать. В самоизгнании он и нашёл упокоение. Тяжёлые условия труда сказались на лёгких. Прадед быстро угас.
2. Будни председателя: за что могли забрать
Коллективизация, между тем, продолжалась. Добровольно отдавать имущество желали далеко не все. Многие попросту прятали. Алексею Ивановичу из областного центра привозили списки с фамилиями односельчан. Прадед выгораживал односельчан, как мог.
Ближайший сосед разводил лошадей и сдавал их в аренду для перевозок и полевых работ, тем и зарабатывал. Вступать в колхоз не видел нужды. За это и попал под статью. В НКВД завели дело и на супругу, и на детей несговорчивого соседа. Прадед похлопотал, чтобы родственников не трогали. Но супруга, подобно жене декабриста не бросила мужа. Судьба их осталась неизвестной.
- Тебе знать не положено, - предупреждали в НКВД.
Как «благодарили» за труды
Стоит отдать должное, прадеду удалось поднять колхоз до достойного уровня. В благодарность Областной комитет решил сослать прадеда поднимать новое хозяйство в глухое село.
- Поделись опытом. Проведи разъяснительную работу. А то мужики там хитрые, сотрудничать с Советской властью не желают.
Народ в селе действительно оказался темноват, в коллективизацию не верил. А путь в будущее освещал исключительно председателями, которых традиционно вешал на фонарях. Велики шансы разделить участь предшественников была и у прадеда.
Однако удалось договориться. И расцвёл новый колхоз. Всех подробностей не назову. Но аргумент был.
- Меня уберёте, новых пришлют. И так до тех пор, пока вас самих по одиночке к стенке не вывезут.
В благодарность – новое захолустье. Но терпению есть предел. Стал прадед отказываться. А как поступают с передовыми председателями?
Верно! Ищут факты расхищения казённой собственности и «оформляют путёвку» на Урал.
Но подумали и смилостивились, вместо ссылки разобрали баню и двор с крыльцом от деревенского дома. Говорят, кто-то из знакомых похлопотал. Позднее, волею тех же хлопот, прадед стал служить в войсках НКВД. Но это совсем другая история.
Статья составлена на основании воспоминаний Алексея Ивановича Кузнецова, собранных и записанных родственниками.
А какими историями тех событий можете поделиться вы? Как относитесь к политике раскулачивания? Делитесь в комментариях. И не забудьте прочитать воспоминания о Мологе – затопленном городе.