Автор произведения - Александра Рудэн. 04.07.47.
На полях заколосилась пшеница золотистым цветом. То там, то тут были разбросаны маки по полю, создавая красный шлейф, вперемежку с синими васильками и желтой сурепкой. Ветер шелковой волной трепал колосья, налитые спелым зерном. Поле уже звало к себе селян убирать урожай. Вот – вот колосья откроют свои капсулы и зерно упадет на землю. Но, у колхоза не было горючего для косилок и поэтому поле цвело в маках и васильках, стояло не тронуто рукой. Далее, на юг раскинулась долина, усеянная ромашками и пушистыми одуванчиками. Парашюты срывались с одуванчиков и неслись по ветру к реке , где на лугу росли крохотные незабудки в роскошной густой траве. Речушка извивалась и несла свои воды к реке. На берегу стоял дом, оторванный от деревни, вышеуказанным полем и чтобы пройти жителям из дома, по потребности в деревню, они проложили через поле тропинку. Двадцатый день шел, как немецкая армия вошла на территорию Союза. А здесь, стояла тишина, как будто и нет войны. Кузнечики бодро трещали, птички летали над лугом, приседая в траву, так как там были их гнезда и снова они вылетали из травы в поисках пищи. Стояло раннее утро, дверь открылась в доме, который стоял у реки, и старая Колываниха с бидоном утреннего молока спешила в деревню, чтобы продать его директору школы.
Она вынырнула из пшеничного поля, перешла дорогу и пошла по центральной улице большого села. Колываниха постучала в калитку. Из дома вышел хозяин, директор школы, Иван Николаевич.
- И война не помеха, как всегда, все по расписанию, Анна Карповна.
- Только вы один меня так называете, а все остальные - называют Колыванихой.
- Так всегда было принято. От фамилии Колыванов и пошло это прозвище. Вы не обижайтесь на них, своих сельчан.
- Я уже привыкла. Нюрой только муж меня называл, а все остальные звали по фамилии.
- Значит, в деревне уважают вас.
- Обижаться мне не на кого, дорогу никому не перешла. Попейте, Иван Николаевич, парное молоко. Говорят, что оно от всех болезней.
- Дома попью. Анна Карповна, больше не приносите молоко нам. Мы сегодня все уезжаем на Урал, к моей родне.
- Эвакуируетесь? Почему? Придут же дети в школу первого сентября, а кто будет школой заведовать? Говорят, что через месяц пришибем мы Гитлера, под самое - некуда. Зачем убегать, скоро война закончиться. Что той Германии, а наша страна огромная, сама на карте рассматривала, после отъезда сына, в его комнате на стене она весит.
Иван Николаевич обнял старую женщину, сказал:
- Никому не говорите, что я скажу. Не скоро война закончиться. Так, что Анна Карповна, можете с нашего дома забрать все, что вам понравиться. И всё соление и консервирование заберите, мы не скоро вернемся… Возьмите запасные ключи. Сын в армии служит?
- Да, летает. Письмо получила, пишет, что все хорошо у них. Просил прощение, что не может приехать в отпуск, так как, задумали они на море его провести.
- Да, умный у тебя сын, Анна Карповна.
- А я обиделась, красота у нас вокруг и речушка рядом. Нынче иду к вам по полю среди пшеницы, сердце замирает от того, что такую красоту нужно косить. Зачем им море?
- А где он у вас служит?
- В Киеве.
- Понятно. Вы идите домой, а то нам еще собираться нужно.
- Да. До свидание, Иван Николаевич.
- До свидание, Анна Карповна. Заготовьте, все впрок. Пшеницу, например. Высушенное зерно не портиться.
- Так, колхозное же оно.
- Вашей тропкой никто не ходит к реке.
- Неужели все так серьезно?
- Месяца через три, здесь будут немцы.
- О, Господи. Езжайте с Богом.
Карповна плелась среди пшеницы по тропке, не замечая красоты. Она жила одна и она не боялась ни немца, ни черта, никого, на этом свете. Но, то, что уезжает ее постоянный клиент, ее очень огорчило. День Карповна провела в заботе о своем хозяйстве. Накормила курочек, поставила сеть на речушке за вербой, чтобы поймать рыбу. Делала она это каждый день, и только крупную рыбу, заплутавшеюся в сеть она вытаскивала, солила ее и складывала в бочонок, опускала в погребе. Мелкую рыбу она выпускала. К вечеру она снова пошла, посмотреть, что на тот раз приплыло в ее маленькую сеть. Вытащив на берег, увидела две крупные щуки.
- Повезло же мне. Какие же вы жирные.
Она знала, что на реке запрещено ловить сетью, но кто ее проверит, если она ставила ее тогда, когда еще темнело, а вытаскивала тогда, когда день клонился к закату. Два конца сети были привязаны к вербе, которая росла в реке. Рыбу она иногда продавала на рынке, и однажды милиционер сказал ей.
- И мужика у тебя в доме нет, как ты умудряешься ловить рыбу?
- Покойного мужа кальсонами.
Милиционер Петро отошел от нее под хохот баб, продававших на рынке все, что выросло в их огороде, так как, не все селяне были тружениками по возрасту, копошились на своих земельных участках. Колхоз был богатым и работой он обеспечил все население. Люди работали на фермах, на поле и в колбасном цехе. Труженики сельского хозяйства были с деньгами и с трудовыми, за которое они в конце года получали мясо, зерно и прочее, выращенное ими на курской земле.
Колываниха свернула сеть, так как она зацепилась за корягу и порвалась. Две щуки положила в полотняный мешок, пошла по косогору домой. Возле дома она увидела женщину, которая стола облокотившись на калитку.
Подошла поближе, она узнала свою невестку Наташу.
- Во, а говорили мне, что на море поедете.
- Какое море, мама. Война.
- А, внуки где?
- В сарае, на сене спят. Не нашла я ключа от дома. Я поняла, что вы на реке, но детей оставлять одних я не хотела.
- Давай, перенесем в дом наших детей, а потом, поговорим.
Они перенесли спящих детей – семилетнего Леню и пятилетнюю Нину.
Леня проснулся и спросил маму.
- Бабушка уже вернулась?
- Спи сынок, я сейчас тебя положу на кровать.
Они уселись за стол.
- Ну, рассказывай, как вы поживали все это время?
- Жили, не тужили, пока не началась война. С первого дня войны Андрей воюет. Мы остались одни. Я, как и прежде работала в конструкторском бюро. Его эвакуировали с заводом. Осталась я без работы. На хлебопекарню устроилась работать. Спасибо Лене, он с Ниной целый день возился, пока я с работы не приду. Приехал Андрей и стал настаивать на том, чтобы мы уехали утром к вам, в Курск. На фронте дела плохие. Немцы начали наступление на Киев. В Белоруссию к маме я не могу поехать, там идут уже бои.
- Ну, что же, Андрей умный у меня ребенок, зря бы, он не погнал бы вас с насиженного места.
- Оставили мы трехкомнатную квартиру с вещами и с новым ремонтом.
- Не беда, главное, успели ноги унести. Правду сказал Иван Николаевич, что война не скоро закончиться. Почему, не могут они остановить этих проклятых немцев?
- Андрюша сказал, что не все идет гладко в армии. Не готовы мы были к войне. Завтра пойду в правление, буду работать в колхозе.
- Правильно. А я с ребятами буду и по хозяйству работать.
Наталья с утра была уже возле правления колхоза. К ее удивлению председатель колхоза был в своем кабинете.
- Здравствуйте, помните меня, я невестка тети Ани. Колывановой.
- Андрея жена? Как не помнить, я у вас в гостях был, и Андрей был у меня. Андрей воюет?
- Да. Вот, приехали мы к бабушке. Думаем, как нам дальше жить. Пришла устраиваться к вам на работу.
- Голубушка. Вывезли мы коров в Подмосковье. Мужики ушли на фронт и кожевенный цех закрылся. Все, что могли по приказу, вывезли. Полевые работы остались и там, уже некому работать. Молодежь и мужики на фронт ушли. Некому пшеницу убрать. Нет бензина и косилки не работают. Остались в деревне одни старухи и бабы с детьми маленькими. В овощную бригаду пойдешь работать? Помидор нужно собрать, да в центр вывести на консервный завод. И машин нет. Одна и та поломана, все машины с водителями забрали на фронт. На повозках придется вывозить помидоры. Ты приходи сегодня к вечеру, что – то решим. Из мужиков остались в деревне старики и я, да бригадир, дядя Степа. Он и решит, куда тебя пристроить. Извини меня, пришел по – раньше поработать, отчеты проверить, что тут мне бухгалтер настрочила. Приходи вечером, Наталья.
Наташа шла через короткую дорогу, то есть, через поле и думала о том, что как – то вяло живет народ и, как будто войны нет, так как проходила через село, то одни старики копошились у себя в огороде. А раньше, деревня славилась на всю область своими удоями от коров рекордсменок. Сейчас, везде была тишина и покой в природе и в деревне.
Наталья вошла в дом свекрови.
- Мама, Вам чем – то помочь?
- Бери ребят и корову выгуливайте, вдоль реки пасите. Сами покупаетесь в реке, заодно. Вода, как парное молоко.
Уже месяц Наталья работает на поле по уборке помидор. Усталая, она приходит домой и ее поит горячим чаем свекровь.
- Разрешили нам с поля взять помидор. Вот принесла я сумку.
- Все это прибыль в дом. Покушай, отдохни и надо пойти собирать колосья.
- Вы думаете, что хлеба в магазине не будет? – шутя, спросила невестка свекрови.
- Не знаю. Сводка говорит о том, что там уже немцы, где не должно их быть. Чего доброго до осени и до нас они доберутся. Не дай Бог, чтобы это случилось.
- Киев еще не пал, значит, получили они по зубам.
Марина с детьми и с маленькими мешочками, вооружились ножами, пошли срезать колосья пшеницы на поле.
- Подою корову, и я к вам присоединюсь, - сказала Анна Карповна. – Далеко не уходите, возле дома режьте.
Она подоила уже корову и с ведром, в котором плескалось молоко, шла в дом.
На подворье заскочил Леня.
- Бабушка, нас дядя Степа поймал в поле. Маму за волосы куда – то он уволок в пшеницу.
- О, Боже, где Нина?
- Я ее там оставил, мама велела мне бежать к тебе.
Карповна оставила ведро и помчалась по тропинке в поле. Она увидела Нину, которая сидела на тропинке и ныла.
- Где мама?
- Там. Раньше кричала, а теперь, она молчит.
- Бабушка возьми, - протягивая топор, сказал Леня. – Я во дворе его нашел.
Карповна, схватила в руки топор, крикнула детям.
- Не ходите за мной.
Она шла по мятой пшенице и неожиданно наткнулась на Степана. Тот, сидел на земле, рукой придерживал щеку подолом рубахи. Сквозь ткань и пальцы сочилась кровь.
- Где Наташа?
- Бандиткой, твоя Наташа оказалась. Смотри, она полщеки мне ножом снесла. Я только ее хотел пощупать, как она, ножом меня полоснула.
- Где Наташа?
- Убежала. Во, семейка и ты с топором пришла.
- Чего полез на молодую женщину. Твой Петька ведь с Андреем дружил.
- Дружил. Где, мой Петька? На лесоповале. А твой сын, в лотерею жизнь хорошую выиграл. Летчиком стал, жену красавицу заимел. А у моего - ни жены, ни детей.
- Причем здесь Наташа?
- Притом. Стоит в чистом платье с вырезом на груди, такие платья у нас не носят бабы, румяная вся и пахнет и от нее духами Красная Москва. Ну, вспомнил я, что еще мужиком являюсь. Чего же, ножом чикать меня. Не девка уже, двоих же родила. Что же, мне теперь делать с твоей бандиткой? Испоганила она мне лицо.
- Кабель ты, Степка. Как был в молодости, таким и остался. Может быть, мне положить тебя здесь. Я стою, а ты сидишь. Чтобы у нас проблем не было с тобой.
- Посадят.
- А кто узнает?
- Конечно, и моя вина тут есть. Давайте, разойдемся. Скажу жене, что сам на нож напоролся. Шрам будет. Так шрам, только украшает мужчину? Ладно, простил я ее, но пусть в бригаду она не выходит. Пусть попроситься у директора завода к ремонтникам дорог.
- Хорошо. Сам доберешься домой или к жене твоей сходить.
- Сам. Прощевай, Колываниха.
Карповна вышла на тропинку.
- Пошли домой.
- Где мама?
- Придет.
- Он ее обидел?
- Если обидел бы, то был бы уже мертв. С головой у него, не в порядке.
Поздно вечером дверь в дом стукнула. Карповна взяла полотенце и вышла в сени.
- Пошли Наталья на реку, покупаешься.
- Он меня не успел тронуть…
- Это хорошо. Уезжать тебе с детьми нужно. Степан вредный мужик, обиды никому не прощает. Никому, хотя, обещал забыть.
- Куда мне ехать?
- В Твери у меня внучатая племянница живет. У них свой дом. Завтра я договорюсь с Кузьмичом. На подводе он вас увезет к станции.
- А может быть, пронесет?
- Не надейся.
С утра Карповна, сходила к Кузьмичу, который был на пенсии и держал в своем хозяйстве лошадь. Она приносила не малые деньги ему. Всем нужно куда – то ехать и что – то подвести, а у колхоза вечно был занят транспорт.
- Часа в четыре освобожусь я.
- Хорошо.
- А чего так скоро уезжает невестка, только, конец августа, река еще теплая…
- Спешит, ближе быть к своим родственникам.
- Ага, тогда понятно.
Карповна вернулась домой и на подворье своего дома увидела она людей и милиционера Петю. Среди них стоял и Степан с перебинтованной щекой, белая марлевая повязка была через всю голову.
- Что случилось? - спросила она милиционера, Петю.
- По заявлению Степана Самохина приехали. Приедут еще из района люди.
- Зачем?
- Затем, что у вас обнаружили половину мешка зерна, и Наталья нанесла увечье товарищу Самохину который в служебное время обходил пшеничное поле. А, это статья и срок не малый.
- Ничего не пойму. Зерно я купила на базаре в городе. Оно же сушеное, - врала Карповна всем. - Вы чего, зерно уже осыпается и в землю скоро уйдет, я бы дала разрешение, в нерабочее время, всем прийти на поле и собрать, кто сколько может для своих нужд.
- Это государственная собственность, для каких нужд его нужно воровать на поле? Это вредительство. А торбочки со срезанными стеблями? Вот они. И дети ходили срезать пшеницу. Так, что Карповна, прикрой поганый рот. Пусть отвечает твоя цаца, что попортила мне физиономию, - кричал Степан на все горло.
- У меня поганый рот? Ах ты… Ничего не знаем. В поле мы не были, и невестка дома просидела после работы до сна.
Подъехала милиция из района и все зашли в дом, составлять акт изъятия.
- Пока, пишем, а вы, гражданка Колыванова Наталья, собирайтесь, поедем в район.
- Вы что? За половину мешка зерна десяток колосьев, вы ее забираете от малолетних детей?
- А, что вы думали? Война идет. За воровство в военное время положено…
- Не знаю, что вам положено. Но, ее муж летчик и сейчас сражается с врагом, а вы ее жену за десяток колосьев…
- А с ножом кидаться на представителя власти? – спросил милиционер из района.
- Сейчас, - сказала Карповна.
- Мама, не надо.
- Надо дочка, - сказала Карповна и вынесла порванное платье. – Он же изнасиловать ее хотел. Платье порвал на ней. Был у нее нож в руках, вот она и ткнула ему в лицо. Самооборона.
Милиционер из района поднял глаза от бумаг и уставился злым взглядом на Степана.
- Она правду говорит?
- Все знают, что у меня жена, Липа есть. Зачем, мне - эта городская. Я отнимал у нее торбу, а она…
Позади, стоящий всех милиционер, сказал.
- Развели тут комедию. Собирайтесь гражданка. Суд определить степень вашей вины. Не виновны, значит, отпустят.
Бледная Наташа, которая не проронила ни слезинки, чтобы не пугать своих детей подошла к свекрови.
- Простите меня…
- За что, дочка?
- Я поеду с ними. Знаю, что не будут они меня судить, когда на моем иждивении двое маленьких детей. Я скоро вернусь…
- Леня, - обратилась она к сыну. - Ты остался за старшего, помогай бабушке во всем и береги Нину. Я скоро вернусь...
Прошла неделя и Наталья не вернулась из района. Карповна пошла к милиционеру.
- Ухожу я на фронт, Карповна. Не до тебя, сейчас…, - сказал Петро, и отвернулся.
- Ты, это мне брось. Где моя невестка?
- Наталью твою посадили. Понятное дело, воровство.
- Как посадили, у нее же маленькие дети… За половину мешка посадили?
- В куче и за нападение на представителя власти…
- Это Степан представитель власти?
- Не шуми, сильно. Мы написали письмо – ходатайство. К сожалению, уже оно пришло после суда. Председатель отвез Степана в район и тот признался, что пошутил, а она не поняла и чикнула его ножом.
- Пошутил? Порванное платье и пошутил? Что с вами твориться? Война идет, а вы молодую бабу посадили и за что? Пшеница на поле уже вся осыпалась, чего жалеть было ее. В землю зерно ушло.
- Оставь меня. Пиши сыну письмо. Он же летчик, пусть пишут ходатайство… Век бумаг. Пять лет, не малый срок. Уже сентябрь заканчивается, не до тебя мне. Да если, каждая баба в селе писала мне, что Степан их домогался, то только, я занимался его разборками. Чего она взъерепенилась, ну прошелся бы Степан по ней раз и никто бы не узнал об этом. Зато, пила бы сейчас с тобой чай вечерами, а сейчас, не знаю, помогут ли ей наши бумаги или нет. Не знаю. Моли Бога, чтобы вернули дело на до расследование, тогда, может быть, и оправдаем ее всем селом. Бабы за нее молятся. А, у Степана грыжа, не пойдет он воевать. Нужен он для села. Иди уже домой, - сердито сказал милиционер, Петя.
Карповна пошла домой, ее встретил внук.
- Бабушка, я сети вытащил, там такая рыба была, вот такая,- сказал он и показал величину рыбы, растопырив руки в разные стороны. - Уплыла…
Карповна села на лавку и обняла Леню.
- Остались мы без мамки, ее посадили в лагеря за половину мешка зерна.
- А когда она вернется?
- Через пять лет…
- Как мы будем жить бабушка, без нее?
- Надо жить и ждать папу с войны, она скоро закончиться.
- Я буду тебе во всем помогать, мне восьмой год уже пошел, Я взрослый.
- Надо яблоки нарезать. Собрать и нарезать. Пока солнце есть, выветрит из них сок, зимой, компот будем варить.
Председатель колхоза почти не разговаривал со Степаном. Он не мог ему простить то, что без его ведома тот, упек жену Андрея в тюрьму. Он был хорошо знаком с Андреем . В прошлом году они часто ходили вместе на охоту, когда тот приезжал летом с семьей к матери. Сейчас жена Степана, Липа отпросилась у него с работы, она ведала здравпунктом при колхозе. Он ее, нехотя, отпустил.
- Я вас понимаю, сердитесь на Степана, но она, же его по щеке ножом полоснула.
- На почитай, - сказал председатель колхоза и подал копию заявления Степана в милицию.
Липа внимательно прочла, положила на стол исписанный лист бумаги, подошла к окну.
- А знаете, я на фронт собралась. Я же фельдшер. Ну и что, что мне пятьдесят лет, пристроюсь к медсанбату.
- Не возьмут. И село без врачей нельзя оставлять, все ушли на фронт, больница пустует.
- У меня, один сын воюет, второй, написал заявление, чтобы его направили на фронт, хочет он, кровью смыть воровство. Сейчас не разрешили, позже разрешат, если будет нужда в солдатах. Чем я хуже своих детей? Я нужна там, а не Степану, которому давно пора быть на фронте.
- У него же грыжа…
- Вылечила я ее. Сама написала диагноз, сама и исправила. Везу акт обследования Степана в военкомат. Так что, останетесь вы и без бригадира.
Липа уехала в район. Ее не было несколько дней, и Степан заволновался. Он спросил председателя колхоза.
- Не звонила, моя половинка?
- Звонила, сказала, чтобы я ее увольнял, ее уже пристроили на другую работу.
- Она, что бросает меня? С ума сошла баба, кто, на старости лет меняет коней. Свой конь всегда пригодиться.
- Ей всего лишь пятьдесят лет. Скоро приедет и все тебе доложит. И тебе пора защищать родину.
- У меня же грыжа.
- Липа отвезла акт в военкомат, что ты, здоров.
- Вот баба, никакой верности нет. Хоть, как - то, но укусит. Эх!
Степан ушел домой, а вечером приехала Липа. Он остолбенел, когда ее увидел в военной форме.
- Тебе она к лицу. Что же ты меня предала, жена моя разлюбезная?
- Собирайся Степа в военкомат. Пришла пора и нам с тобой помочь нашим ребятам.
- А, корова? А, кролики?
- Корову соседям отдадим. А кроликов я отнесу к Карповне. Пусть забьет их и засолит мясо на зиму.
- А может быть, все к лучшему, что Бог нам посылает? Так у меня глаз косой, как я буду стрелять?
- Я договорилась с начальником поезда, санитаром тебя возьмем.
- Мы вместе будем? Тогда, я согласен. А, то, как же я без присмотра.
- Куда ты, Степа?
- Корову отведу соседке и кроликов перебью, а то, Карповна при детях не станет их убивать.
- С кроликов сними шкурки…
- Все сделаю. Что они близко?
- Да, если таким темпом погонят, то, через неделю немцы будут здесь.
- Понятно.
Карповна смотрела на Липу, не видя ее.
- Прости моего не толкового мужа. Прости. На фронт мы с ним уходим. Корова у тебя есть, да и живете вы обособлено от деревни. Так что есть шанс не впутываться ни во что? Скоро придут немцы сюда.
Карповна перевела взгляд на Липу.
- Да, через неделю - две немцы будут тут.
- И что, армия нас не защитит? – спросила ее Карповна.
- Отступают наши, чтобы силы набраться… Так что, придется поджать пояски. Некому тебе будет пенсию платить. Прости моего мужа. Я принесла мешок мяса кроличьего. Сначала, вымочи его в реке, а потом только соли. Я две пачки соли принесла.
Карповна взяла мешок в руки.
- Как ты дотащила?
- Степан принес, в пшенице прячется, боится с тобой встретиться. Прости его.
- Пусть воюет, так и передай.
- Что слышно от Наташи?
- В Сибирь ее повезли, одно письмо было.
- В районе, я ходила в прокуратуру и написала заявление о том, что я не сомневаюсь в том, что Степан полез к Наталье, так как он смолоду был охоч к бабам.
- И чего?
- Сказали, что перешлют на днях, на место назначение и там суд примет все заявления, которые после суда писали в прокуратуру с просьбой освободить Наталью.
- Степана накажут.
- Не успеют. Мы уходим с ним на фронт. После войны, простим друг друга, если останемся живы. А это тебе и детям от меня. Мази всякие, лекарства, пенициллин , и шприцы для укола, если дети сильно заболеют, зеленка, йод и бинты. Спрячь далеко, может быть, и не пригодятся они. Прощай Карповна и не поминай нас лихом.
Как и говорила Липа, через деревню прошла армия. Карповна с утра сварила чан картошки, десятка два яиц, десяток кроликов, и поспешила в деревню.
- Бабушка, не надо идти в деревню, - сказал Леня. – Солдаты идут и по берегу реки.
- Давай, малые мешки клади на тачку.
Солдаты проходили мимо, и она приглашала их взять по картошке и по яйцу.
- Попей из ведра молочка, милок.
Солдаты брали по картошке и шли дальше.
К ней подошел офицер, сзади него стояли два солдата с носилками.
- Помоги нам, мать. Мальчишку ранило в ногу перед вашей деревней. Связывает он нам руки.
- Такой молодой и уже воюет?
- С Бреста мы с ним. Приткнулся он к нашей части. Двенадцать лет ему. Мишей зовут. Родители его погибли в Бресте. Я врач, вытащил осколок, да видать, не чисто было на земле. Рана зашита. Лекарств нет. Без ухода умрет по дороге Миша. Помоги, мать.
- Видишь, я сама с этими малышами, боюсь, мне не справиться с больным ребенком.
- Бабушка, возьми его к нам, он будет мне старшим братом, - попросил бабушку Леня.
- И что я скажу сельчанам?
- В наше время никто не проверяет, скажешь, родственник, какой – то троюродной сестры пришел.
- Ладно, тащите его в дом. А, ты милок, раздай солдатом еду и сам поешь, попейте молока. Мешки и ведро оставьте на песке, вечером заберу.
Карповна принесла мешочек, оставленный Липой.
- Тут лекарства всякие. Если тебе нужно, то возьми их с собой. Не признаю я лекарства ваши. Во дворе подорожник растет, лопух, ромашка, липа от понижение температуры.
- Спасибо мать, мазь я оставлю для Миши.
Врач сделал перевязку Мише, хорошо смазав его рану дегтярной мазью.
- Вот эти таблетки будешь ему давать три раза в день. Спасибо, что приютили пацана. Прощайте.
Через три дня вошли немцы с венграми и болгарами без стрельбы в деревню.
В первый день оккупации, немцы увели корову со двора и, тут же, на берегу зарезали ее, освежевали и унесли мясо в деревню.
На берегу осталась шкура и голова коровы, которая больше всех коров из деревни давала в сутки молоко. Карповна, зажав губу, пошла на берег, убирать за немцами. Шкуру она выбросила в воду, привязав ее к вербе. Вода была еще теплой в реке и, намочив подол юбки, она вышла из воды, закинула в мешок голову коровы, пошла домой. Сейчас, у Карповны не было сил и не было реактивов, чтобы смягчить шкуру коровы и поэтому она не жалела ее, убеждая себя в том, что на запах кожи, может приплыть крупная рыба в ее сети.
- Хорошая приманка для рыбы, завтра с утра можно сеть закинуть, - пробормотала она, подходя к дому.
- Бабушка? Миша проснулся. Все время плачет и обижается на то, что его солдаты оставили у нас. И Нина плачет.
- Поплачут, меньше писать будут, а ты давай, растапливай под котлом воду. Это не кроличье мясо, которое я от косточек освободила, это нашей Маньки голова, она быстро будет портиться.
- Я не буду есть голову коровы, которую я еще с утра гладил, - сказал Леня.
- И я не буду. В деревне старики живут, что возле школы, бывшие учителя, отнесем им прессованное мясо, так сказать. А сначала я голову порублю, и бросим ее варить. Ты, пока наливай воду в котел и поддерживай огонь.
Через час они вернулись в дом, увидели, что Нина забралась на кровать к Мише, заснула. Обнявшись, они мирно спали.
- Длительные слезы для зрителя, а короткие, про себя.
- А кто был зрителем?
- Ты ушел, и им надоело плакать, так как, не было сочувствующих людей, рядом с ними. Пусть спят, пошли к Надежде Ивановне, она твоего папу еще учила, отнесем им мясо из головы коровы.
Немцы ушли дальше по дороге на Курск, оставив в деревне старосту, старого Матвеевича, который вынес немцам противень пирожков с яблоками, чтобы его старуху не обесчестили. За это старший офицер сделал его старостой и оставив взвод болгар, они ушли из деревни. Болгары ничем не интересовались, пили вино из яблок из погреба деда Матвеевича и играли целый день в кости. Каждый вечер Матвеевич ходил по дворам и собирал провизию, чтобы болгары не голодали. Уши и болгары из деревни оставив в ней десяток полицаев во главе нового старосты, который пришел в их деревню с немцами. Матвеевич облегчено вздохнул…
…Перед судом, судья просматривала дела осужденных. Женские тюрьмы были переполнены, и пришел приказ, отпустить женщин за малую провинность. В руки попало ей дело Наталье Колывановой.
- Почему оно здесь. Пять лет строго режима?
- У нее муж летчик. Ходатайство из полка пришло, на его жену. Да тут, такое, запутанное дело. Заявление от односельчан, обвиняют бригадира в попытке изнасилования.
- В попытке?
- Ну, а она его ножом, - сказала помощник судьи.
Вторая судья, которая перебирала дела по статьям, сказала.
- Чего разбираться, я убираю дело из производства.
- По какой причине? – спросила судья, которая готовилась к суду.- И так ясно, что она враг народа.
- Ей предъявлена в деле такая статья?
- Нет.
- Тогда, позвольте мне решать дела своих подсудимых.
- Я только хотела вам помочь. Понятно…, - сказала вторая судья и вышла из кабинета.
- Попытка, это еще не изнасилование, - сказала помощник судьи.
- Много ты понимаешь, соплюшка. Прости, сорвалось. Заключенных привезли?
- Да.
- Тогда первое дело будем рассматривать Колывановой, нечего ей страдать в ожидании.
Наталью завели в зал заседания. Пожилая судья стала читать ее дело, она безучастно смотрела в окно. И вдруг она услышала, что – то судья говорит о летчике Колыванове и о ходатайстве полка. Она зажмурилась, ее прошиб пот, и с ужасом она смотрела на судью. Она уже не понимала, что та говорит, а только думала о том, что ее судимость может навредить мужу.
-… осужденную Колыванову Наталью Петровну, освободить из - под стражи в зале суда, так как она является не виновна.
- Что? – переспросила Наташа.
- Вы свободны, можете ехать домой, - сказала судья.
Наташа зарыдала навзрыд.
- Вы родом из Белоруссии, жили в Киеве, судили вас в Курске. К сожалению, все эти города находятся в оккупированной зоне.
- И немцы в Курске?
- Да. Гражданка Колыванова освободите место для следующего осужденного…
Наташа, не веря услышанному из уст судьи, шла к выходу из зала без конвоя и щипала себе руки, чтобы проснуться и только, за дверью она поняла, что она освобождена.
В коридоре ее догнала помощник судьи.
- Пойдемте, я вам справку выдам об освобождении. Куда вы теперь?
- Не знаю. Буду пробираться ближе к фронту.
- Пока, я буду писать вам освобождение, напишите пару слов родным, о том что вы освободились.
- Скоро Новый Год. Как там, мои дети поживают? Там же немцы…
- Пишите, авось их к тому времени освободят и они получат от вас письмо. Это очень важно для вас.
Наташа написала короткое письмо свекрови.
- На одном листе я и адрес написала, где проживают дети мои.
- Обещаю вам купить конверт и отправить ваше письмо. А, чтобы вы не скитались по стране, так как, нет денег у вас, то, идите в военкомат и просите, чтобы вас отправили на фронт.
- С такой справкой, кто возьмет?
- Скажите, что вас прислала судья Зоркина. Обязательно дадут пищу вам, и первым эшелоном отправят на фронт.
Зима сорок первого года выдалась суровой. Всю зиму Карповна просидела в своем подворье. Еда еще была в погребе, картошку они собрали вовремя. Миша поправился, и они втроем ходили в лес рубить дерево, на поленья. Нина оставалась дома, рассматривала книжки, привезенные на санках из дома директора школы. В его доме жили болгары и разрешили старухе забрать книги.
Вечерами, под лучинку она читала детям сказки и те фантазировали новые сказки, рассказывали ей, когда она болела. Миша оказался хорошим помощником Карповной и малые дети во всем слушались его. Весной, еще снег полностью не стаял, Карповна с Мишей пошла в деревню, чтобы выменять ондатровую шапку на кусок сахара.
На рынке, они встретили Матвеевича.
- Болгары ушли, так что можешь снова наведываться в дом к Ивану Николаевичу.
- Ты, Матвеевич, брось меня в чем – то подозревать. Дом оставили на меня они и сказали, чтобы я его охраняла и брала все по своей нужде, что мне надо. Не советую лезть в дом никому, - громко сказала Карповна.
- А кто полезет, одни старики и дети остались. Все понимают, что война скоро окончиться, и они вернуться. Все уважают тебя, твоего сына, отважную невестку, которая пострадала, - никто не полезет в дом Ивана Николаевича. Не переживай.
- Говоришь, что дом ничейный уже стал?
- Да, болгары ушли. В деревни одни полицаи живут.
- Миша, пошли. Слушай, Матвеевич, поменяй мне шапку на сахар.
- Зима уже заканчивается, пойдем я тебе и так, не большую глыбу отколю.
Следующий год они потуже завязали пояски, так как картошка почему - то плохо уродилась и вся надежда у них была на рыбу, которую они солили. Соль еще существовала у них, так как Карповна притащила мешок соли тогда, когда в деревни разграбил кто – то магазин и украли всю водку из нее. Это было при отступлении нашей армии. Карповна, тогда задумала сделать вторую ходку в магазин поздней ночью. Но, он уже был пуст и только конфеты валялись по полу. Собрав до одной из пола, она целую зиму угощала ими детей. Второй год оккупации был тяжелым, кончились у всех запасы и рынок в деревне опустел. Не было возможности Карповне поменять соль на сахар или крупу. В сорок втором году много стариков померли, в ту зиму. Карповна всех их ходила оплакивать, и сама болела.
- Бабушка, ты куда? – спросил ее Миша.
- Матвеевич в сарае застрелился. Всего лишь неделю был старостой, не справлялся и поставили другого. Как – то он сказала мне, что не сможет посмотреть своим детям и внукам в глаза, когда они вернуться. И все - то крестьянская натура, отдать меньшее, чтобы большое никто не увидел. Вынес пироги и защитил свою любимую корову и больную жену. Корову немцы недавно сожрали, а дед застрелился. Мало кто придет на похороны, так как все слабые, а тут. еще мороз. Помочь его жене нужно.
Дети обступили ее.
- Не ходи бабушка, ты после каждых похорон, два дня лежишь пластом и тогда мы боимся за тебя, боимся, что ты, тоже, помрешь.
- Не помру, дождусь ваших родителей и тогда, можно на покой.
Карповна отсыпала с мешка килограмм соли и нашла, еще, крепких стариков в деревне, которые вырыли неглубокою могилу в мерзлой земле.
- Прости Матвеевич, некому тебе гроб сколотить. Похороним тебя в одеяле.
На санках два старика потащили тело Матвеевича. Позади них шли две старухи, а навстречу им шли два полицая. Они сняли шапки, пропуская санки мимо себя.
- Не к добру это, встретить полицая во время похорон.
- Куда хуже бывает, иди и плач, люди возле оград стоят, провожают Матвеевича.
Жена Матвеевича заголосила.
- И на кого ты меня оставляешь, суженный мой, и как я буду дальше жить без тебя. И зачем ты так рано…
Возле калиток заголосили бабы, присоединяясь к двум старухам. Каждый оплакивал свое горе, идя за санками, на которых лежало задубевшее тело Матвеевича. Поминки не с чего было делать и Карповна из мешочка достала сушенных яблок и вишен, раздала бабам, те положили сушки в карман.
- Добрая душа ты, Карповна.
- Не добрая, а с прицелом я. Если помру, то не оставляйте моих внуков на произвол судьбы, обогрейте их.
- Говорят, что немец выдохся от наших морозов, скоро они побегут.
- Дай Бог.
И в этот раз Карповна еле тащила ноги, идя от дома Матвеевича. Калитка была раскрыта настежь и это ее удивило. Она поспешила в дом. На кровати сидели ее внуки и молча, с испугом смотрели на нее. И как показалось ей, они не узнавали бабушку.
И только ее голос привел их в нормальное состояние.
- Мы думали, что ты никогда не вернешься…
- Приходили два полицая и забрали весь мешок соли.
- А спички?
- Я же их в сенях на гвоздики посадил. Вся стена в спичках, чтобы соблазна не было их у тебя воровать и поджигать солому в поле. Темно в сенях, они не увидели. И рыбу они не забрали, которая в погребе в бочке лежит. Книжки взяли с полки, - сказал Леня
- Грамотные полицаи. Как же мы без соли будем жить?
- Ты же сказала мне, что все яйца в одно лукошко не кладут. Так я отсыпал соль в наволочку и спрятал на сене.
- Ты, какой умный у меня. С утра все пойдем за хворостом в лесок, чтобы огонь у нас не переводился. Покушайте картошки с рыбой и спать. Да не налегайте на рыбу, она соленная, пить всю ночь будете хотеть. В других семьях, кроме картошки ничего нет.
- Другие ленивые, ничего не вялят и не сушат. А у нас и крапива есть и укроп и петрушка и березовый лист, и разные травы для чая.
- Правду говоришь. Так ведь, ни у кого нет таких быстрых внуков, как вы у меня. Летом снова облепите сладкую шелковицу. Наберете внутрь организма сахару из нее.
В январе месяце, к ним постучалась в калитку мужчина и женщина, оба были уже не молодыми.
Карповна вышла во двор.
- Хозяюшка, пустите нас на ночлег.
- Самим кушать нечего, одна картошка и рыба.
- Мы рады будем и этому.
- Не гнать же вас в такой мороз. Обогреетесь, покушаете и уходите. Уходите завтра.
- Спасибо хозяюшка.
- Откуда вы топаете?
- Из Богодухова. Сказали нам, что в Курской области можно вещи поменять на продукты.
- И где ваши вещи?
- У нас отобрали полицаи, недалеко от вашего села.
- Понятно. Будете возвращаться домой?
- Наверное.
Они покушали картошку, Карповна постелила им рядно и дала им кожух укрыться от холода.
- Только дети у меня спят на простыне. Летом в глине все отстираю и отполоскаваю в реке. Мыла нет у нас.
- Спасибо, хозяюшка.
Утром у гостьи поднялась температура. Градусника не было и Карповна потрогала ее лоб губами.
- Это моя все жалость к людям. У нее температура под сорок градусов.
- Я не буду ничего кушать, - сказал мужчина.
- Святым духом будешь питаться?
- Дайте мне какую – то работу. Я выполню всю ее.
- Пойдешь с утра с Мишей, моим внуком в лес, принесешь два дерева и напилишь их, расколешь. Пробьешь лунку в реке и воды мне натаскаешь. И так каждый день, пока твоя жена не выздоровеет. Тогда я и тебя буду кормить, все одно не хватит семян поле своей картошкой засадить.
- По дороге мы шли и встретили партизан. Они нам сказали, что скоро будет наступление на Курск. Летом будут наши Курск освобождать. Нам бы пережить бы до лета, а там уедем к своей родне.
- Чего партизаны стали секреты вам выдавать?
- Они отобрали у нас духи «Красная Москва». Сказали, что летом я смогу в Москве купить эти духи. Вот я пофантазировал.
- Вы грамотные, наверное.
- Да, бывшие политработники. Почуяли, что жареным пахнет и поэтому ушли из города, запаслись пропусками и сбежали.
- А пропуска на дороге валялись?
-Лара – немка и несколько месяцев работала в комендатуре.
- Ой, одна забота с вами. Вы мне этого ничего не рассказывали. Спать всем. Лучинка уже догорает. Как хоть вас звать?
- Жену Ларой, а меня Славой.
Неделю пролежала Лара у Карповны. Стала выздоравливать.
- Я вас переведу в дом директора школы, там, сейчас никто не живет. Дам картошки и рыбы, а там сами решайте, как вам быть. Советую тебе Слава зарабатывать картошку на ужин, колоть дрова у старух. Ты один такой справный мужчина на всю деревню.
- Спасибо вам за все.
Десятого февраля к ним прибежал Слава и принес грибы.
- Наколол дрова, старуха грибами рассчиталась. Лара уже ходит. Лара тут ходила к одной старушке белье стирать, у той, еще мыло оказалось. Слышала, как немцы говорили о том, что Курск они уже сдали.
- Курск? Скоро и нас освободят?
- Будем ждать.
В мае месяце немцы собрали всех жителей деревни, и пришли они за Карповной и детьми.
- На площадь и не расстраивайте немцев. Драпают они, - сказал молоденький полицай.
- И ты с ними?
- Чего это? Это моя родина. Никого я не убивал, маманька хворала, пришлось идти в полицаи. Посижу пару годков, и снова домой явлюсь, в соседнею деревню переберусь.
В коляске сидел офицер.
- Генрих, я бы спалил всю деревню, велели половину.
- Дорога разрезает деревню наполовину. Брось монетку. Орел – правая сторона.
- Хорошо.
Офицер бросил монетку и выпал орел.
- Судьба. На левой стороне и школа, и больница, весь административный корпус, а на правой стороне - одни лачужки. Сжечь их.
Левая сторона деревни была объята огнем, люди стояли на площади и плакали, кто – то пытался из стариков побежать через дорогу, чтобы спасти имущество. Его пристрелил офицер. Больше толпа не двигалась, а молча, стояла, понурив головы.
Немцы уехали, а молодой полицай сказал всем.
- Чего стоите, давайте разбирайте сельчан по домам. Кого не заберете, нам дали приказ пристрелить. Поняли все?
Люди потихоньку стали подходить к осиротевшим людям, которые оказались без дома.
- Пошли. Как – то проживем вместе. Говорят люди, что Курск освободили. Скоро и у нас наши будут.
Карповна подошла к жене Матвеевича.
- Пошли, старуха к нам. Картошка еще есть.
- В погребе у нас масло есть.
- Потухнет, разгребем проход в подвал. Дети слышите, от реки гарью несется. Боже, и наш дом они подожгли.
Дом Карповны уже догорал, и они долго стояли и плакали на косогоре.
- Пошли.
- Куда?
- В дом Ивана Николаевича. Дом большой, и нам места хватит приткнуться.
- Прости меня, Карповна, я пойду к подружке своей.
- Иди, баба с воза, коням легче двигаться, - пошутила Карповна.
Лара встретила их с улыбкой. Но увидев печальные лица, спросила.
- Ваш дом, тоже, подожгли немцы?
- Да, подожгли. Вот, к вам мы пришли.
- Карповна - это вы нас привели сюда. Мы приглашали погорельцев, но они разбрелись по своим знакомым.
- Детки, бегите в комнату, где библиотека, там диван есть большой.
В первой декаде июля шли бои уже на Прохоровском направлении. Земля сотрясалась от гула и выстрелов танков, это слышалось, даже, в их деревне. Люди боялись артналетов и рыли землянки в лесу. Все лето деревня переходила из рук немецких оккупантов в руки полицаев. В конце лета немцы и вовсе покинули село. Сбежали и полицаи. Деревня была уже ни у какой власти, но, люди не чувствовали себя свободными. Прохоровская земля звенела и дрожала, стонала под гусеницами танков и только в конце июля наступила тишина. А в конце августа деревня перешла без боя в руки Советских войск. Изнеможенные голодом старики выходили из домов и старческой рукой махали, приветствуя солдат. Рядом визжали их внуки и молодые женщины, которые прятались в подвалах развалинах коптильного цеха от немцев и от полицаев.
Курская, земля попранная крымскими татарами, поляками, запорожскими казаками, немцами с которыми вошли в Курск венгры, финны, болгары , итальянцы вернулась к исконному хозяину – русскому человеку.
В начале сентября Курская область была полностью освобождена от немцев. Слава и Лара засобирались к своим родственникам, в Пермь.
Но, командование армии приказала Вячеславу принять управление деревней.
- Ну, какой из меня руководитель? Я в горкоме партии всю жизнь спортом заведовал.
- Вот и организуй тут футбольную команду из бабушек. Приказ не обсуждается, - сказал майор и отдал честь Вячеславу.
- Ты, Слава не печалься, я тебе помогу во всем, - сказала многозначительно Карповна.
В средине сентября в деревню въехала почтовая машина. Люди обступили ее и водитель сказал.
- Долго шли к вам письма, славу Богу, никто их не сжег. В подвалах обнаружили.
Так как почта сожжена. Тут на площади разбирайте по своим адресам. Люди кинулись к мешкам.
- Стой, стой, - крикнул Вячеслав. - Я буду вытаскивать письмо и кричать фамилию.
- Соловьев.
- Померли старики.
- Что там?
- На сына похоронка.
- Рябина.
- От кого - спросила старушка, - беря дрожащими руками. – Миша, прочти я без очков нынче.
- Дочь ваша пишет, что жива и здорова.
- Селезнева, простите, похоронка на сына.
Старуха Селезнева отвернулась от толпы и пошла по дороге.
- Петренко…
- Лупарева…
- Селезнева, была уже похоронка. Письмо от сына.
- Читай!
- Пишет, что был в окружении, а сейчас он жив и здоров. Позовите мать его.
- Ивановна, Селезнева. Бабоньки , давай все вместе покричим.
- Прошка твой живой и шлет тебе поклон.
- Прошка живой, вернись Ивановна.
Старушка бежала обратно в толпу.
- Вам Карповна письмо.
- От сына?
- От невестки Натальи.
Карповна схватила письмо, вышла из толпы и стала читать.
- Карповна, еще одно письмо от Натальи.
- Миша, смотайся к дяде Славе за письмом.
- Бабушка, что пишет мама? - спросил Леня.
- Боже мой, спасибо Господи. Ее освободили того же года, как посадили. Бабоньки, Наталью освободили, благодарит она, что вы ее защитили перед судом. Только два месяца она просидела на харчах казенных
- А сейчас, где она?
- Она воюет,- сказала Карповна, читая уже второе письмо. - С сыном Липы на фронте встретилась, перед боем. Погиб он, в том бою. Все штрафники там полегли.
Леня схватил письма и помчался домой, позади него бежала Нина и кричала.
- Леня, я тоже хочу подержать в руках мамино письмо.
В мае сорок четвертого года вернулась Наталья домой, после длительного лечения в госпитале.
Она на грузовике доехала к деревне. Правая сторона деревни была вся сожжена. Наталья пошла короткой дорогой к реке. Прошла поле и увидела старуху в черном одеянии, которая копала лопатой землю. Копала она по- своему, воткнет лопату и кричит.
- Нина, бросай картошку под лопату.
Маленькая девочка бегала от мешка к лунке. От берега шли два мальчика.
- Бабушка, кожу от Маньки не всю съели рыбы. Мы поставили сети, - сказал Леня и посмотрел на женщину в военной форме, та, стояла на пригорке с вещмешком. Он прикрыл ладонью, как козырьком глаза от солнца и закричал:
- Мама вернулась. Мама…
У Карповны выпала из рук лопата.
- Мама, - закричала Нина и помчалась к ней.
Миша подошел к Карповне, уткнулся ей в плечо, плакал.
- Ничего Мишаня, не найдем твоих родственников, будешь у Наташи за сына. Она добрая, а мой сын, еще, добрее. Где он воюет бедолага?
Наталья подбежала к свекрови.
- Мама, спасибо, что детей сберегла. Андрюша воюет. Полгода назад мы с ним встречались на фронте.
- Мама, а кем ты была на фронте, - спросила Нина.
- Рядовой, но служила в разведке. А, папа ваш живой, награжден медалями. А ты чей? - спросила она у Миши.
Миша спрятался за спину бабушки.
- Наш, - ответила ей, Нина.
- Он мой брат, мама, - сказал Леня.
- Брат? Тогда, он мне сын. Я не обижу тебя, Миша, давай обнимемся. Дом сгорел… Где же вы живете?
- В доме директора школы.
Вячеслав сильно обрадовался приезду Натальи.
- Завтра поедем в район, я передам тебе сельсовет. К родственникам мне пора ехать с женой.
- Справлюсь ли я?
- Я помогу тебе, - сказала Карповна.
Через несколько месяцев они получили письмо от Андрея. Тот, писал, что горел в самолете, но выжил, его комиссовали и он скоро приедет.
- Выжил…
- Мама, что с вами?
- Я чувствовала, что с ним что – то не ладное. Молилась ночами. Пойду, прилягу. Если помру, Мишу усыновите. Если бы не он, то я не знаю, на кого я бы оставляла ребят, когда в деревню ходила. Прилягу…
Карповна уже третий день не поднималась с постели.
Миша, уткнувшись в ее руку, сидел возле нее и плакал.
- Бабушка, не умирай…
- Что ты Миша, не имею я право умирать, сына еще не дождалась. А, ну помоги мне подняться…
Наталья на обед прибежала домой из управления, чтобы покормить детей. Увидев свекровь, которая жарила оладьи, обрадовалась.
- Мама, решили два класса открыть в школе, детей обучающих мало, но на следующий год, наберем пятнадцать человек в класс первоклассников.
- Ребята, садитесь за стол.
Дверь в сенях скрипнула и отворилась в прихожую.
Леня выскочил из кухни, посмотреть, кто пришел.
- Папка, папка наш вернулся.
Все соскочили со стульев и кинулись обнимать Андрея.
- Родные мои, как я рад встречи. А, ты - Мишка, мой новый сын. Мамка Наталья писала мне о тебе.
- Я же понимаю, что я вам не сын.
- Будешь нам за родного сына. Очень жаль, что родители у тебя погибли. Они были очень смелые люди, я знаю.
- Спасибо.
- А, где моя мама?
- В кухне.
Карповна сидела за столом и платком вытирала слезы.
- Сынок, боже у тебя половину лица, как печенное яблоко.
- Комиссовали меня, мама. Заезжал в Киев, после освобождения. Крещатик весь сожжен. Наш дом уцелел, но там проживают уже люди и их не выселить мне. Предложили мне работать в училище инструктором. Дали комнату, аж – двадцать квадратных метров. Училище заложило фундамент нового дома.
- А если они вернуться?
- Научились мы воевать. Насмерть ребята стоят, но назад в наши края не пустят немца. Это точно.
- Я прилягу, сынок, что – то устала я, - сказала Карповна и пошла в свою комнату.
Миша поднялся со стола, чтобы пойти за бабушкой.
- Миша, пусть она отдохнет, - сказал Андрей. – Пообедаем и я посижу с ней.
Он зашел в комнату мамы.
- Мам, зима, нынче, не холодная.
- У тебя и глаз поврежден?
- Операцию нужно делать. И кожу новую можно нарастить на лицо.
- Как?
- Врач сказал, что с попы будут срезать, и приживить кожу к лицу.
Карповна засмеялась.
- Что? Будешь ходить на жопе без кожи? Как будешь сидеть на стуле.
- Говорят, что они умеют кожу растянуть на попе, так что прикроют и ее.
Новый метод, наши врачи у немцев научились, пленный врач их всему обучает. Засмеялась, значит, будешь жить. Пошутил я, мама, насчет операции. Придумал насчет кожи на попе, чтобы тебя развеселить. Мазями буду лечить...
- Дождалась я тебя… Иди сынок, меня ко сну клонит.
- Спи мама, еще поговорим, - сказал Андрей, поцеловав маму, прикрыл дверь.
Он зашел в кухню.
- Мама заснула. Пошли, пройдемся все по селу. До реки дойдем. Посмотрю, что надо сделать, чтобы восстановить дом.
- Нужно новый строить. Мы очистили его от горелых поленьев. Бабушка перекопала всю землю вокруг фундамента, сажу спрятала под землю. Теперь, там один фундамент торчит. Сам увидишь, - сказал Леня. – Пошли, Миша, одеваться.
- А Нина?
- Нина уже одета и мама, тоже.
Они вернулись от реки.
- Не переживай так.
- Не могу я маму оставить в чужом доме жить.
- Заберем ее с собой.
- Ты маму не знаешь, она от могил родных никуда не уедет.
- Тогда, останемся здесь, и выстроим ей маленький домик на прежнем месте.
- Скорее всего, так и будет.
Они подошли к дому.
- Идите в дом, я покурю.
Андрей курил и думал о том, что нужно завтра пойти с ребятами в лес, чтобы наметить краской хорошие деревья, которые годны будут для строительства дома и ехать в леспромхоз, чтобы выкупить эти деревья.
На крыльцо вышел Миша.
- Она мне давно сказала, что дождусь сына и сразу умру.
- Что?
Из дома послышались рыдания жены и детей.
- Бабушка….
Через неделю после похорон Карповны, Андрей засобирался уезжать в Киев.
- Не могу я сидеть на месте, душа болит от горя, там, я забудусь немного. А, ты рассчитаешься и приедешь с детьми ко мне.
- Мишу нужно усыновить.
- Что для этого нужно сделать?
- Поедем завтра в район втроем, там оформим усыновление.
- Согласен. Оттуда, я сразу, на поезд сяду.
На вокзале Миша с Натальей провожали Андрея.
- Вот, теперь, ты мой законный сын. Захочешь, папой меня зови, захочешь – Андреем, я не обижусь.
- Я подумаю.
- Думай, сынок. Я из тебя классного летчика сделаю.
- Правда?
- Обещаю.
Только весной Наталье прислали замену в управление деревней. Семья жила последнее время в ожидании отъезда. Они ехали в поезде и видели разрушенные поселки и города. Они ехали в «город надежды», на светлое будущее, которое будет без голода и холода. Что ждало семью Колыванова впереди? Никто об том не знал, но они твердо знали о том, что на вокзале их встречает любимый муж , любимый папа. Пока он жив, они будут чувствовать его тепло, как когда – то он чувствовал тепло матери, находясь на расстоянии от нее, и забота о ней его заставило прийти в себя и выползти из горевшего самолета. Так, как любовь родного человека, нескончаемая тема в этом мире и она делает чудеса. Наталья смотрела на своих детей, и всю ее пронизывала сила нежной любви к ним...