Мир после пандемии не будет прежним. Станет Россия младшим братом Китая, партнёром Европы или выберет иной путь, рассказал президент Института современного развития Игорь Юргенс.
В первом варианте развития постковидного эпохи мир может стать двуполярным: «демократы» во главе с США будут противостоять «авторитаристам» во главе с Китаем.
Вариант, где США руководят всем Западом, распадается прямо на глазах, однако перед экзистенциальными угрозами американцы и европейцы вполне могут объединиться против авторитаризма. Особенно, если тот начнёт навязывать свой образ жизни, предъявлять территориальные претензии, теснить на мировых рынках и т.д. В этом случае у России не останется другого варианта, кроме как стать младшим партнёром Китайской народной республики.
Разумным ходом, конечно, было бы создать третью силу, объединившись с Европейским Союзом. Треугольник – более устойчивая фигура, чем такого рода противостояние. Правда, в настоящий момент, после известных событий в Белоруссии и истории с Навальным, такое объединение маловероятно.
Если всё-таки мир удержится в тех конструкциях, которые есть, что изменится? Какова вероятность, что международные институты займутся «починкой» самих себя?
Такая вероятность тоже существует, потому что глобализм не умер. Глобальная экономика, торговля, озабоченность тем, что мир уходит в невозврат с точки зрения экологии, миграции, терроризма, наркотрафика и так далее – все эти глобальные вызовы никуда не делись, пандемия от них не избавит.
И в первую очередь придётся обновить Организацию объединённых наций. Другого инструмента, чтобы обсуждать глобальные, общемировые проблемы, принимать какие-то решения, сегодня нет. Проявит ли мир политическую волю для этого, сейчас трудно сказать. Вероятность этого очень небольшая. Обнадёживает то, что в эту проблему активно включились неправительственные организации, просто умные люди, мозговые тресты и штабы. И роль России здесь может быть очень мощной: у нас прекрасные академические институты, возглавляемые людьми, которые могут дать блестящие географические, геополитические, какие угодно ответы на возникающие проблемы.
Поэтому, когда мы отрешаемся от противостояния суперверхов и спускаемся на уровень ниже, где интеллект, знания, культура имеют значение, в такой парадигме Россия уже не младший партнёр, мы можем говорить с миром на равных.
Третий вариант, самый тревожный – все действующие общественные и международные институты начнут трещать по швам и начнётся конфронтация «все против всех».
К сожалению, это реальная альтернатива. Самое страшное в этом варианте – ядерная война. Если падает последний ОСВ (ограничение стратегических вооружений), значит, ограничений в принципе нет.
Что касается интеграции, то мы видим, что Европейский Союз, хотя и держится, имеет большие проблемы. Так называемая Вышеградская группа (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия) готова очень многое в Евросоюзе поменять, вплоть до развала демократических принципов управления. Brexit уже состоялся. Итальянские правые партии, французская Ле Пен также выступают с лозунгом «Долой Евросоюз».
В Китае проблемы закредитованности провинций, экологические проблемы, старение населения, культ личности Си Цзиньпина. Мусульманский мир неспокоен: никуда не делось палестинское противостояние. События в Нагорном Карабахе разворачиваются у нас на глазах. И таких тлеющих конфликтов в мире полно.
Многополярность это очень неустойчивая конструкция, которая, на самом деле, является приглашением к большой войне, ведь каждый полюс тянет в свою сторону.
Какова вероятность реальных реформ в России, которые дадут толчок к развитию?
Здесь тоже существует несколько вариантов. Первый заключается в том, что политический центр находит в себе силы понять, что нужна именно политико-экономическая реформа. Когда молодой Дмитрий Медведев в свою бытность президентом заявил, что «свобода лучше несвободы», только на этой фразе мы получили 3-4 процента роста ВВП. Модернизация требуется не только экономике, промышленности и сельскому хозяйству, но и умам, иначе она не сработает. Однако вероятность такого варианта небольшая.
Ещё есть тоталитарная китайская модель, она подразумевает мощный рывок, когда вокруг центра возникают крупные рычаги, которые позволяют вновь приватизировать, создавать свободные экономические зоны, отпустить малый и средний бизнес.
Но и в этом случае начнут подниматься силы предпринимателей, экономической свободы, которые очень пугают центр, поэтому проведение подобной реформы тоже вряд ли реально.