Ольга вдохнула свежий и тёплый, почти что летний, воздух. Конец мая, скорее лето, чем весна. Она ощутила аромат сирени. Кусты, усыпанные породистыми гроздьями, невольно притягивали восхищенные взгляды прохожих. Девушки норовили сфотографироваться на выгодном ярком фоне. Дети упрямо тянулись за веткой, и с хрустом отламывали благоухающую красоту.
Цветущая сирень напоминала Ольге о муже. Зная о её пристрастии к этим весенним цветам, он всегда радовал её свежими майскими букетами. Все кусты, растущие неподалёку, из года в год обдирались её благоверным. Она порой даже ощущала неловкость, проходя мимо сиротливо торчащих, безголовых веток.
- Серёж, твоя работа? – каждый раз спрашивала Ольга у мужа.
- Наверное моя, теперь уже сложно сказать.
- Тебя хоть никто не видит? Взрослый же мальчик!
- Неа, я же вечерний лесоруб. Ты за мою репутацию переживаешь?
- И за свою, между прочим, тоже.
- Я всегда осторожный! И всегда влюбленный! А влюбленным можно!
Ничто так сильно не возвращало Ольгу к Сергею, как её любимые весенние цветы. Он даже на даче высадил три сортовых куста, ей на радость.
- Пусть у тебя перед глазами всегда будут! – сказал он тогда. И каждую весну, прикасаясь к разноцветным гроздьям, она благодарила его за этот трогательный подарок. И так каждый год… Цветущая сирень. Бередящие душу воспоминания... Слёзы, застывшие в глазах…
Он ушёл пять лет назад. Нелепо и рано. Жестоко и несправедливо. Несчастный случай. Но она понимала, что никому в этой жизни не даётся гарантия на долгую и счастливую жизнь. И что случаются вещи, повлиять на которые, никто не в силах. Так определено, кем-то и где-то. И Ольга благодарила Небо, за счастье, в котором она жила с Сергеем. Что-бы не происходило, она всегда выбирала жизнь. Старалась все подарки судьбы принимать с достоинством. А подарки, как известно, не всегда бывают по вкусу. И когда жизнь преподносит очередной дар, ты не сразу понимаешь его истинный смысл и назначение. Никто не скажет, для чего, и почему это послано сейчас, и именно тебе. И только ты сможешь разобраться в этом новом, которое всегда посылается для твоего расширения. А если испугаешься, и не примешь, то запустишь весь механизм по кругу. Она приняла, и выдержала. Ей помогла любовь, которой она наполнялась долгие и счастливые годы.
Сегодня Ольга решила побаловать себя клюквенным мармеладом и грушами. “Сейчас заварю мой любимый травяной чаёк. Смородиновых листиков побольше положу.” По пути домой, она уже предвкушала чайную церемонию.
- Девушка, может Вам помочь? – за спиной послышался мужской голос.
Неожиданный вопрос вернул Ольгу в жизнь. Она даже не поняла, у неё ли спрашивают. Её фигура, тем более со спины, позволяла определённые фантазии на тему возраста. Стройная и изящная, придраться не к чему. “Может это вообще не тебе, расслабься…Хмм, девушка…”, мысленно сказала себе, приятно взволнованная Ольга.
- Девушка, я к Вам обращаюсь! – более настойчиво прозвучал статный голос.
“Неужели мне?” - подумала Ольга, не останавливаясь.
- У Вас очаровательная походка! – продолжал разбрасываться комплиментами незнакомец, прибавляя шаг. Поравнялся, как ему казалось, с девушкой, и не скромно заглянул ей в лицо. Ольга поймала его кривую улыбку, скорее улыбку, резко превратившуюся в явное отвращение. Словно вместо девушки он увидел жабу. Ольга стушевалась. Юрий Петрович, на мгновение потерял дар речи. “Вот так осечка!”, подумал не менее обескураженный ловелас.
Ольга остановилась, и пристально посмотрела на наглеца.
- Я не Вам, женщина! – не зная, как выпутаться из патовой ситуации, ляпнул Юрий Петрович.
- А кому? Даже интересно. – Ольга огляделась вокруг. - Кроме меня, здесь никого нет!
- Я девушке говорил, а не Вам! Она уже свернула...
- Ммм…, глупее ничего не могли придумать? Что же Вы тогда в моё лицо заглядывали? Проскочили, что ли? – с вызовом спросила Ольга. Она сама не поняла, зачем вступила с ним в эти глупые разборки? Видимо душа захотела высказаться, а не копить недовольство в себе.
- Так, ЖЕНЩИНА! – он специально сделал акцент на слове женщина. – Всего хорошего! Оставьте меня в покое. – раздраженно добавил Юрий Петрович.
- Да никто Вас и не трогает! Кому Вы нужны! – Ольга не смогла унять возмущение. – Ну и наглец! Казанова, престарелый! – вдогонку бросила она.
Юрий Петрович убегал от неё со скоростью света. “Стареешь, Юра… нюх теряешь!”, на ходу, вслух пробубнил “престарелый Казанова”. После такого прокола Юрий Петрович принял решение, что больше никогда не будет “атаковать” сзади. Только увидев фасад, и никак иначе. Такие ошибки дорого обходятся, а свой психологический фон, Юрий Петрович оберегал с юности.
Весь вечер у Ольги сохранялось настроение под названием “ не очень”. Неприятный осадок от нелепой ситуации то и дело всплывал на поверхность. Вроде ерунда, недостойная внимания, но задела такая явная и не понятная брезгливость, вдобавок от мужчины, да ещё и старше её. Она вовсе не собиралась ему грубить. Он сам напросился. Ольга не была готова к такой откровенной наглости и пренебрежению. Свой возраст она любила, и к своей внешности относилась с уважением. Следила за собой, но в меру, без особых современных издевательств. Если учесть, что она была вполне привлекательной женщиной, и кстати выглядела моложе своих пятидесяти восьми лет. Понятно, что определенный опыт, за прожитые годы отразился на её лице, а если быть точнее, на глазах. И как бы они не блестели, до огня молодости они, ну никак не дотягивали. И она спокойно к этому относилась. После пятидесяти лет явно усвоила, что с каждым годом не молодеет, но становиться духовно богаче и мудрее. И нет смысла злиться на прибывающие годы. Наоборот, она радовалась, что Мир дарит ей жизнь и равновесие.
Ольга даже не догадывалась, что дело вовсе не в ней, более того, она вообще здесь ни при чём. Просто у Юрия Петровича особенность имелась. Он любил всё молодое и раннее. Молодые огурчики, помидорчики, капустку, картошечку. Чтобы всё нежненькое и свеженькое. Это ещё с детства повелось. А всё перезрелое и переросшее вызывало в нём отвращение. Увидит, бывало, толстый и желтоватый огурец, который мать сорвёт на грядке, и говорит: “ Не буду такой!”. “Вот ведь, Юрочка какой ты привереда! Откуда гонору столько, сынок?”, с умилением “возмущалась” родительница, и меняла толстяка на более стройного и зеленого собрата. И эта особенность поначалу касалась только примитивных вещей. Но чем старше становился Юрочка, тем больше сфер затрагивала его особенность, которая безусловно отразилась и на взаимоотношениях с женщинами. Он ничего не мог с собой поделать. И даже сейчас, казалось бы, в шестьдесят семь лет, “девушек” старше сорока, “со всеми ихними гормональными изменениями”, просил его не беспокоить. Он даже с женой, в определенное время развёлся, по причине, мягко выражаясь, её “взросления”.
К слову сказать, девушки любили Юрия Петровича, и даже в этих годах. Выглядел он для своих лет, достойно. И как бывший чиновник, не низкого полёта, обладал приличным даром убеждения. Умел обворожить и околдовать. Даже очень молодые особы не гнушались знакомства с ним. И это, весьма лестное для него обстоятельство, очень даже его возбуждало, и придавало ему силы. И из Юрия Петровича он мгновенно превращался в Юрия, и даже в Юру. А вот от ровесниц, Юра шарахался как “ чёрт от ладана”, и в их обществе предпочитал называться Юрием Петровичем, дабы исключить любые намёки на прямой контакт. Они напоминали ему о своём возрасте, о закате, и … увы, о старости. Одним словом, все эти не молодые тётеньки были ему противны, и глядя на их морщины, он становился сам старше. В то время, как к своим морщинкам, Юрий Петрович относился с глубоким уважением. Что уж там, любил себя!
Вот ведь, интересная штука жизнь! После этой неловкой истории, Юрий Петрович стал довольно часто сталкиваться с “ той противной бабой”, как он её в последствии окрестил. Они жили где-то по соседству, и ему это очень не нравилось. И заприметив где-нибудь свою “самую неудачную попытку знакомства”, он отчаянно пытался выцепить глазами из толпы что-нибудь молодое и свежее. “ Как же ты мне надоела” – нервно бубнил Юрий Петрович. Иногда они случайно встречались в магазине. Увидев его, Ольга всегда улыбалась, и проходила мимо. А у Юрия Петровича выработалась нервная и странная привычка фыркать. И если их взгляды случайно встречались, он зачем-то фыркал, и гордо отворачивался. Со стороны, его детская выходка выглядела глупо и нелепо. Это забавляло и смешило Ольгу. Юрия Петровича же, бесило, что теперь, она постоянно попадается ему на глаза. “Никогда её раньше не встречал, а тут прямо напасть какая-то! Она меня преследует что ли?” – со злостью думал Юрий Петрович.
Всем своим видом, Ольга вызывала у него воспоминания о прошлом конфузе и как ни странно, напоминала ему осень, причём во всех смыслах.
Осень, по понятным причинам, он не любил. Ещё ранняя куда ни шло. А поздняя, его вообще пугала. Оголённые деревья, пожухлая листва под ногами, промозглость, приближающиеся холода, и как следствие, укутанные с ног до головы женщины. А хотелось набухающих почек, молоденькой листвы, распускающихся цветочков, солнца, свежего воздуха,
девушек, в сарафанчиках и юбочках! Все эти весенние прелести дарили Юре "дополнительную жизнь”. А осень, безжалостно отнимала у Юрия Петровича всё, к чему тянулась его уже не молодая, но любвеобильная душа.
И как не любил Юрий Петрович осень и возраст, это не отменяло их наступления. И не учитывая его мнения, они регулярно приходили без спроса. В этот раз, приход и без того нежеланной осени, совпал с досадной неловкостью, приключившейся с ним в очередной любовной истории. Такое с ним произошло впервые. Испытав неожиданный конфуз, Юрий Петрович, обеспокоенный сбоем в мужском здоровье, не стал тянуть c походом в медицинский центр. “Уж коли поступил первый сигнал, то нужно действовать!”, рассудил он, и записался на приём к урологу-андрологу.
Юрий Петрович деликатно постучал в дверь. Увидев молодую женщину, он нисколько не смутился, а скорее обрадовался такой удаче. Как известно молодость он любил. Не смутился Юрий Петрович и в тот момент, когда молодая женщина-доктор, предложила ему раздеться, но подумал, что всё-таки логичнее, когда андролог - мужчина.
- Вы пока готовьтесь, сразу Вас осмотрим. – вежливо сказала женщина.
- Замечательно, именно за этим я к вам и пришёл. За пристальным осмотром, и квалифицированной помощью. - решил пошутить Юрий Петрович, лучезарно улыбаясь девушке-весне, и подумал, что не будет против, если молодой врач, в женском обличии, заодно оценит и его достоинство. Стыдиться ему нечего. Создатель не обидел, так сказать! “В моём то возрасте я ещё ого-гооо!”, мысленно поднял себе дух Юрий Петрович, напрочь забыв о пассаже, которому он обязан находиться сейчас за медицинской ширмой. Открылась дверь, и кто-то зашёл.
- Ольга Леонидовна, пациент Вас ждёт. Карту я заполнила.
- Хорошо, Леночка.
“ Приятный голос” – промелькнуло в мыслях у Юрия Петровича. – Где-то я его уже слышал…
- Начнём! - сказал “приятный голос”, и зашёл к нему за ширму. К великому сожалению Юрия Петровича на него смотрела пара немолодых глаз. Всё остальное лицо закрывала маска. Любитель юности внутри весь скукожился. Обманутый в своих ожиданиях пациент, смиренно опустил взгляд. Бедный Юрий Петрович даже не догадывался, что испытанное им разочарование по поводу возраста врача, это просто мелочи. А подлинный шок, он ощутит через несколько секунд.
Ольга Леонидовна улыбалась всеми своими органами. Вот оно! Возмездие! Она приспустила маску.
- Что? Беспокоит? - ехидно спросила Ольга Леонидовна, намеренно сделав акцент на каждом слове. При этом очень внимательно разглядывая его орган. Врач же, должна осмотреть! Его достоинство внезапно уменьшилось в два раза, и вовсе не от холода, а от унижения и замешательства. И тут у Юрия Петровича, очень не кстати сработал рефлекс, и он по привычке фыркнул. Вышло ещё глупее и нелепее, чем в магазине. Фыркающий дядька без штанов. Ольга Леонидовна не смогла сдержать смех.
- Фыркать не надоело? В Вашем то почтенном… Леночка, какой там возраст?
- Шестьдесят семь лет. Волгин Юрий Петрович.
- Юрий Петрович, в шестьдесят то семь… Пришла пора бережного отношения к инструменту. Нужно о нём заботиться, давать отдых, нагрузки уменьшить, витамины пить. Не забывайте, что юность уже прошла... Можете одеваться.
Медсестра первый раз за пять лет работы с Ольгой Леонидовной услышала от неё такие вольности и сарказм в адрес пациента.
Юрий Петрович так растерялся, что происходящее виделось ему каким-то сном, и по большей части, кошмарным. Он механически ответил на все её вопросы и молча выслушал рекомендации. Также молча взял направления, рецепты, ещё какую-то макулатуру, и вышел. Даже не попрощавшись. Никогда он ещё не испытывал такого унижения. Старость, он возненавидел ещё больше.
* * *
А у Ольги Леонидовны весь оставшийся день наблюдалось чудесное настроение. Каждые двадцать минут вспоминая “Ромео”, уголки рта упрямо ползли вверх. А её такса Анфиса отродясь не видела хозяйку в таком приподнятом душевном состоянии.
А процедуры с витаминами помогли. Всё заработало! “Баба, конечно, противная, столько крови попортила, ладно, хоть как доктор не разочаровала.” – оценил её Юрий Петрович после лечения.
Правда радость от слаженной работы механизма очень быстро сменилась на недовольство от продолжающихся случайных встреч с докторшей. Юрий Петрович старался делать вид, что её не замечает. А если не успевал сгруппироваться, то неловко опускал глаза, но уже не фыркал. "Не фыркает, уже лучше..." думала Ольга Леонидовна, учтиво здоровалась, и как прежде улыбалась, вспоминая забавные игры случая. И этим своим дружелюбием она ещё больше раздражала Юрия Петровича. В какой-то момент он понял, что своим внутренним беспокойством, как будто на расстоянии притягивает её к себе. Не хочет, но притягивает! Срабатывает непонятная телепатия, совершенно ему не нужная. Ненавистная докторша, одним только взглядом, лишала его "крыльев", и он, тотчас вспоминал о витаминах и прошедшей юности. Настроение после таких столкновений катастрофически падало. Вся эта дурацкая ситуация стала напрягать Юрия Петровича. Нервы сдали.
“Эта противная баба весь мозг мне уже вынесла!”, подумал лишающийся потенциала Юрий Петрович, а через два месяца поменял квартиру, и переехал в другой район города.