Ехали домой, стояли на красном на перекрестке. "Я не люблю красный", - чуть громче, чем надо сказал Захар, мы, конечно же, все согласились.
"И я люблю зеленый! - поддержала мысль брата Маша, - Зеленый - это как яблочко, как листочек, только кругленький".
Если вдруг пишу непонятно, - зеленый - это про сигнал светофора.
И в это время я вспоминаю, как на занятии иппотерапии педагог спросила Захара про время года, сын ответил верно: "Осень". Было дело в сентябре, еще желтая листва казалась чем-то приветливым и новым. "А что бывает желтым?" - вновь спросила педагог и сразу дала наводку подсказками о лимоне. Захар ответил - лимон.
"Теперь ты, - передала право хода преподаватель, - Что бывает желтым?"
В общем, после неоднократных попыток привлечь и, что сложнее, удержать внимание ученика, вопрос был переадресован мне. Я ответила - листья. И снова вопрос был задан Захарке. Тут он выпалил: "Помидоры".
"Не, помидоры красные", - задумчиво протянула специалист. Я пояснила, что помидоры и фиолетовые бывают, а в нашем холодильнике как раз лежало несколько именно желтых помидоров. Ответ засчитали. Но он был единственный. На следующем занятии в игре "Что бывает зеленым?" сын не привел ни одного примера.
Еще летом в Пушкине на интенсиве я увидела, как сложно Захару на слух подобрать пару, ассоциацию к тому или иному предмету. Кажется, что уж проще, - машина - колесо, корова - молоко, кошка - котенок (и все в таком духе), но Захар либо не попадал, либо молчал вовсе.
В новые, незнакомые игры-паззлы на те же ассоциации сын может играть, вслепую подставляя детали друг к другу. Получив помощь на протяжении нескольких игр, Захар то ли улавливает связь, то ли запоминает, что с чем идет, и щелкает в дальнейшем игру как семечки.
С Машей все осознаннее в этом плане: дочь понимает связь между картинками легко и запросто, и если она встречает что-то, для нее сложное, Маруся эмоционально, с жестикуляцией и мимикой задает вопросы. И эти процессы самобытны и естественны, это не мое обучение.